Ученики вдруг поняли, какой удивительной была жизнь этой иноземки и как много знает она о других племенах. Джондалар также многое узнал за время своего Путешествия. Прошло всего несколько дней после его возвращения, а он уже успел удивить всех многими вещами. Возможно, именно за новыми знаниями и отправляются люди в Путешествия.
Рассказы о Путешествиях очень популярны. Почти все молодые люди обсуждают возможности большого Путешествия, но лишь немногие осмеливаются отправиться в путь, и уж совсем единицы уходят так далеко, что даже не возвращаются домой. Но Джондалар отсутствовал пять лет. Он побывал в очень дальних краях, пережил много приключений, но самое важное, он вернулся назад, чтобы передать своим родным приобретенные им полезные знания. У него также появились новые представления, способные изменить привычную жизнь, а такие изменения далеко не всегда желательны.
– Я не уверена, следует ли мне показывать тебе настенные изображения, мимо которых мы проходим. Ведь тебе еще предстоит особый ритуал знакомства с этой пещерой, но ты все равно увидишь хотя бы часть их, поэтому давай уж я посвечу тебе, чтобы ты смогла получше разглядеть рисунки, – сказала проводница.
– Да, я с удовольствием взглянула бы на них, – сказала Эйла.
Проводница подняла факел и осветила стену. Первым бросился в глаза очень красиво изображенный мамонт. За массивной выпуклой головой возвышался горб, а круто понижающаяся спина делала его силуэт легкоузнаваемым. Очертания спины являлись отличительной чертой этих огромных шерстистых животных, даже более явной, чем их изогнутые бивни или длинный хобот. Контур был очерчен красной краской, а рыжевато-коричневые и черные оттенки выявляли отдельные анатомические признаки. Его морда была направлена к выходу, и рисунок казался настолько реальным, что Эйла вдруг подумала: этот мамонт может сейчас выйти из пещеры.
Поразившись живости изображения, Эйла рискнула приблизиться к самой стене. Здесь явно поработал очень искусный мастер. Каким-то кремневым резцом на известняковой стене прорезали точный и четкий контур животного, обведя его черной линией. Поверхность стены вокруг этого резного мамонта была подчищена до светло-бурого природного цвета. Благодаря этому на первый план выдвигались как контурное изображение и внутренняя раскраска, так и рельефное исполнение всей фигуры.
Но особенно замечательной была именно художественная раскраска. Благодаря наблюдательности и мастерству первых живописцев, решившихся воспроизвести изображение живого зверя на плоской поверхности, их преемники постигли в этой пещере новые знания о перспективе. Они научились показывать рельефность фигур с помощью оттенков цвета, и хотя не все художники были одинаково искусными, большинство из них обязательно пользовались цветовыми оттенками для передачи ощущения живой полноты.
Эйла прошла мимо этого мамонта, и у нее возникло жутковатое чувство, что он также проходит мимо нее. Не удержавшись, она протянула руку и, коснувшись изображенного на стене животного, закрыла глаза. Слегка влажная и, как обычно, шероховатая скальная порода холодила руку, но, открыв глаза, Эйла заметила, как ловко использован рельеф стены для создания этого невероятно реалистичного произведения. Скругленные выпуклости скальной породы образовывали живот, а твердый, приросший к стене сталактит походил на заднюю ногу, и это сходство подчеркивалось дополнительной обводкой. Благодаря колеблющимся на стене маленьким световым отблескам возникало обманчивое ощущение того, что изображенное на стене животное дышит и движется.
Когда-то на Сходбище Клана Эйле пришлось сделать особый пастой, который Иза научила ее готовить для Мог-уров. Мог-ур велел ей спрятаться в тенистой нише, сказал, когда именно ей нужно выйти оттуда, чтобы возникло ощущение магического появления. Магия сама по себе была удивительна, но существовали еще и способы усиления воздействия магических ритуалов.
Коснувшись настенного изображения, она испытала странное, необъяснимое волнение. Подобные ощущения она порой испытывала с тех самых пор, как нечаянно проглотила остаток напитка мог-уров и последовала за ними в ритуальную пещеру. С тех самых пор она порой видела странные тревожные сны, и иногда даже во время бодрствования у нее возникали загадочные смутные видения.
Встряхнув головой, она попыталась привести чувства в порядок и увидела, что остальные наблюдают за ней. Робко улыбнувшись, она быстро отдернула руку от каменной стены, испугавшись, что сделала что-то недозволенное, взглянула на женщину с факелом. Ученица молча повела их дальше по коридору.
Они проходили друг за другом по коридору, и слабо мерцающие огоньки пристенных светильников подсвечивали внушающие благоговейный страх фрагменты изображений. В воздухе витало трепетное ожидание. Эйла была уверена, что они дойдут до самых дальних пределов этой пещеры, и порадовалась присутствию других людей; они уж точно не дадут ей заблудиться. Она задрожала от внезапного приступа страха, вообразив, что могло бы случиться, окажись она одна в пещере. Молодая женщина постаралась успокоиться, но не легко было унять дрожь в темноте холодного подземелья.
Им встретились изображения еще нескольких мамонтов и двух небольших темных лошадей. Эйла остановилась, чтобы повнимательнее рассмотреть их. И вновь четкая и точная резьба подчеркивалась оттеночной черной линией, создавая прекрасные образы лошадей на известняке. Внутри эти лошади были закрашены черной краской, но благодаря умело подобранным оттенкам они производили на редкость живое впечатление, как и остальные настенные изображения.
Тут Эйла заметила, что правая стена коридора также не лишена украшений: часть изображенных там животных, казалось, направлялась в глубь пещеры, а часть двигалась им навстречу. Преобладали мамонты; похоже, здесь изобразили целое мамонтовое стадо. С помощью счетных слов Эйла насчитала по меньшей мере десяток на двух сторонах коридора, но, возможно, их было больше. Мимоходом посматривая на выхватываемые светом рисунки, она вдруг потрясенно остановилась около участка левой стены с удивительной картиной, изображавшей двух приветствующих друг друга северных оленей.
Первый олень, самец, смотрел в глубину пещеры. Черный контур точно повторял очертания этого животного, включая его массивные рога, хотя они скорее угадывались в дугообразной начальной форме, не перегруженной прорисовкой всех отростков. Опустив морду, он нежно лизал языком голову оленихи. В отличие от большинства оленьих видов самка северного оленя также имела небольшие рога, что нашло свое отражение в этой картине. Раскрашенная красной краской олениха стояла пригнув колени, принимая ласки своего друга.
Исходящее от этой картины искреннее и нежное чувство любви заставило Эйлу подумать о ее отношениях с Джондаларом. Ей не приходило в голову, что животные тоже могут любить, но похоже, что могут. Она была тронута едва не до слез. Спутники не стали торопить ее. Они понимали ее состояние; их также тронула эта любовная сцена.
Джондалар с неменьшим удивлением разглядывал нарисованных оленей.
– Это что-то новое, – сказал он. – Мне помнится, что здесь были мамонты.
– Верно. Если ты присмотришься к оленихе, то еще сможешь заметить под ее изображением остатки мамонта, – пояснил шедший сзади молодой мужчина.
– Это работа Джоконола, – сказала проводница.
Эйла и Джондалар с возросшим уважением посмотрели на художника.
– Теперь я понял, почему ты стал учеником Зеландони, – сказал Джондалар. – У тебя исключительный дар.
Джоконол кивнул, принимая замечание Джондалара.
– Каждый из нас чем-то одарен. Мне говорили, Что ты исключительно одаренный каменщик. Я надеюсь, что смогу увидеть твои изделия. По правде говоря, мне нужен один инструмент, и я все пытаюсь найти того, кто сделал бы его для меня, но мне, видимо, не удается толком объяснить мастерам, что именно мне нужно. Я надеялся, что Даланар придет на Летний Сход и сможет помочь мне.
– Да, он собирался прийти, но если хочешь, я с удовольствием попытаюсь осуществить твою задумку, – предложил Джондалар. – Мне нравятся сложные задачи.
– Давай мы обсудим все завтра, – загорелся Джоконол.
– Можно я задам тебе один вопрос, Джоконол? – спросила Эйла.
– Конечно.
– Почему ты нарисовал этих оленей поверх мамонтов?
– Этот участок стены привлек мое внимание, – сказал Джоконол. – И именно там мне захотелось изобразить оленей. Они словно уже были на этой стене, но не Могли сами проявиться.
– У этих стен есть свои особенности. Они необъяснимы, – сказала ученица. – Когда Верховная жрица поет или играет флейта, то эти стены оживают. Они звучат, отражая звуки. Иногда они даже просят о чем-то.
– Неужели эти стены сами попросили кого-то нарисовать на них эти картины? – спросила Эйла, махнув рукой в сторону пройденных рисунков.
– Именно по этой причине эта пещера считается особенно священной. Большинство ее стен говорят с тобой, если ты умеешь слушать; они указывают путь тому, кто его ищет, – объяснила ученица Зеландони.
– Никто раньше не давал мне таких пояснений. Настолько четких и определенных. Почему ты рассказала нам об этом сейчас? – поинтересовался Джондалар.
– Потому что вам нужно было это услышать и, возможно, осознать, если вы хотите помочь Верховной жрице найти елан твоего брата, Джондалар, – пояснила женщина и добавила: – Жрецы пытались попять, что побудило Джоконола нарисовать здесь эту картину. У меня, кажется, возникла одна мысль. – Загадочно улыбнувшись Джондалару и Эйле, женщина развернулась, собираясь углубиться в недра пещеры.
– О, подожди немного, – попросила Эйла, дотрагиваясь до руки проводницы, чтобы удержать ее. – Я не знаю, как зовут тебя, можно мне узнать твое имя?
– Это не важно, – сказала она. – Когда я стану Зеландони, мне все равно придется отказаться от него. Я Первая Ученица Зеландони Второй Пещеры.
– Тогда, наверное, я могу называть тебя Ученицей Второй, – сказала Эйла.
– Да, можешь, хотя у Зеландони Второй Пещеры несколько учеников. Двух других сейчас нет здесь. Они заранее отправились к месту Летнего Схода.
– Тогда, возможно, Первая Прислужница Второй?
– Если тебе удобно, я буду отзываться на это имя.
– А как мне называть тебя? – спросила Эйла молодого человека, который шел последним.
– Я стал учеником недавно, в конце прошлого Летнего Схода, и, как Джоконол, я пока чаще всего пользуюсь своим личным именем. Может, нам стоит как следует познакомиться. – Он протянул ей руки. – Я Миколан из Четырнадцатой Пещеры Зеландонии, Второй Ученик Зеландони Четырнадцатой Пещеры. И я рад познакомиться с тобой, – сказал он.
Эйла обменялась с ним рукопожатием.
– Приветствую тебя, Миколан из Четырнадцатой Пещеры Зеландонии. Я Эйла из Мамутои, член Львиного стойбища, дочь очага Мамонта, избранная Духом Пещерного Льва, охраняемая Пещерным Медведем, подруга лошадей Уинни и Удальца и Волка-охотника.
– Мне кажется, я слышала, что некоторые восточные племена говорят, что их жрецы возглавляют очаг Мамонта, – неуверенно сказала ученица.
– Ты права, – сказал Джондалар. – Это племя Мамутои. Мы с Эйлой прожили у них около года. Но меня удивило, что кто-то здесь вообще слышал о них. Они живут очень далеко.
Она взглянула на Эйлу.
– Раз ты дочь очага Мамонта, то многое становится понятным. Ты Зеландони?
– Нет, я не Зеландони, – возразила Эйла. – Мамут принял меня в очаг Мамонта. У меня нет призвания к служению Матери, но он начал учить меня некоторым священным понятиям, до того как мы с Джондаларом покинули их племя.
Женщина усмехнулась.
– Никто не стал бы принимать тебя, если бы у тебя не было призвания. Я уверена, ты еще будешь призвана.
– Не уверена, что мне этого хочется, – сказала Эйла.
– Так бывает, – согласилась Первая Прислужница Второй и, развернувшись, повела их дальше в глубины Родниковой Скалы.
Впереди замаячил какой-то свет, и по мере приближения он стал почти ослепительным. После полнейшей темноты коридора, освещаемой лишь редкими огоньками светильников, нужно было время, чтобы привыкнуть к такому едва ли не ослепляющему сиянию. Коридор расширился, и Эйла увидела нескольких человек, ожидающих их в просторном зале. Похоже, людей здесь было довольно много, и, приглядевшись к присутствующим, она поняла, что здесь собрались только служители и их ученики, не считая, конечно, Джондалара и ее самой.
Могучая Зеландони Девятой Пещеры восседала на высокой, сделанной специально для нее скамейке. Она встала и улыбнулась.
– Мы ждали вас, – сказала Верховная жрица. Она сдержанно обняла их, и Эйла вдруг поняла, что такое церемонное приветствие скрывает от окружающих истинную близость отношений.
Один из жрецов кивнул Эйле. И она кивнула в ответ этому низкорослому и хрупкому мужчине, в котором узнала Одиннадцатого Зеландони, удивившего ее крепким рукопожатием и самоуверенностью. Пожилой мужчина улыбнулся ей, и она ответила ему улыбкой, узнав Третьего Зеландони, который очень много помогал ей, когда она старалась облегчить боль Шевонару. С большинством остальных людей она встречалась лишь во время ритуального знакомства.
Небольшой костер горел на специально принесенных сюда каменных плитах, – после окончания обряда их вынесут из пещеры. Частично заполненный бурдюк стоял на земле рядом с большим кухонным сосудом с горячей водой. Одна девушка с помощью изогнутых деревянных щипцов выловила из воды пару кухонных камней и добавила новых – из костра. Раскаленные камни с шипением погрузились в воду. И когда девушка подняла глаза, Эйла узнала Меджеру и улыбнулась ей.
Затем Верховная жрица высыпала содержимое мешочка в кипящую воду. Это не простой настой, она готовит более крепкий отвар, подумала Эйла. Вероятно, для заварки используются корни или кора каких-то растений. После добавления очередных раскаленных камней от поднявшегося пара по залу распространился резкий запах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131