Теперь Зеландони невольно укрепилась в своем желании как можно больше узнать об этой чужеземке. Ее общение с животными имеет особое значение, а, будучи искусной целительницей, она наверняка завоюет авторитет и влияние среди Зеландонии. Такая иноземка могла сильно повредить спокойной и налаженной жизни племени, если оставить ее без надлежащего руководства и надзора. Но поскольку ее привел именно Джондалар, нужно действовать с особой осторожностью. Для начала стоит побольше разузнать о прошлом этой женщины.
– Видимо, я должна поблагодарить тебя, Эйла, за то, что домой вернулся хотя бы один из моих сыновей, – сказала Мартона. – Я очень рада его возвращению и благодарна тебе.
– А если бы еще и Тонолан вернулся, то мы были бы совершенно счастливы. Но когда он уходил, Мартона уже знала, что он не вернется, – сказал Вилломар и добавил, взглянув на хранительницу его очага: – Мне не хотелось верить тебе, но я и сам мог бы понять это. Он мечтал повидать весь мир, все испытать. Только ради этого он мог бы бесконечно блуждать по свету. С самого детства он обладал необузданным любопытством.
Последнее замечание напомнило Джондалару о серьезном деле, которое давно заботило его. Может быть, сейчас настал подходящий момент.
– Зеландони, мне нужно узнать у тебя, сможет ли его дух отыскать путь в мир Духов? – Как обычно озабоченно сдвинув брови, Джондалар вдруг стал похож на Джохаррана. – После смерти жены Тонолан очень изменился и перешел в следующий мир без надлежащего сопровождения. Его останки по-прежнему покоятся под каменной осыпью в тех восточных степях, с ним не провели наш похоронный ритуал. Что, если его дух заблудился, странствуя в ином мире, и некому будет показать ему верный путь?
Полная женщина нахмурилась. Это был серьезный вопрос, и он требовал деликатного ответа, особенно учитывая горе родственников Тонолана.
– По-моему, Эйла, ты сказала, что провела какой-то похоронный ритуал. Расскажи мне о нем.
– Тут особенно нечего рассказывать, – начала она. – Такой ритуал обычно проводил Креб, когда человек умирал и его дух покидал этот мир. Меня больше беспокоил тот, что остался в живых, но я хотела сделать так, чтобы умершему было легче найти свой путь.
– Позже она приводила меня на место его погребения, – добавил Джондалар, – и дала мне порошок красной охры, чтобы посыпать на его могилу. Последний раз, покидая ее долину, мы зашли в то ущелье, где лев напал на пас с Тоноланом. В каменной насыпи над его телом я нашел один оригинальный камешек и прихватил его с собой. Я надеялся, что он поможет тебе отыскать его дух, если он еще блуждает, и ты сможешь указать ему верный путь. Этот камешек у меня в сумке, я достану его.
Джондалар встал, прошел к своему тюку и быстро вернулся с незатейливым кожаным мешочком на длинном узком ремешке, чтобы его можно было носить на шее, хотя его, очевидно, редко так носили. Открыв мешочек, он вытряхнул на ладонь его содержимое: кусочек красной охры и обычный с виду серый камешек, имевший форму уплощенной пирамидки с острыми гранями. Но когда он показал всем ее основание, то ответом ему были удивленные вздохи и взгляды. Нижнюю сторону украшал тонкий слой полосатого молочно-голубого опала с огненно-красными искрами.
– Я стоял там, думая о Тонолане, а этот камешек скатился вниз по галечному склону прямо к моим ногам, – пояснил Джондалар, – Эйла посоветовала мне положить его в мой амулет – в этот мешочек – и принести домой. Я не знаю, как объяснить, но у меня такое чувство, что этот камешек – или, может, дух этого камешка – как-то связан с духом Тонолана.
Он протянул камешек Зеландони. Никто больше не выразил желания прикоснуться к нему, а Джохарран даже вздрогнул, как заметила Эйла. Жрица внимательно рассматривала его, неторопливо размышляя, что следует сказать.
– Я думаю, ты прав, Джондалар, – заключила она. – Он связан с духом Тонолана. Не уверена, каким именно образом, мне необходимо получше изучить его и испросить совета Великой Матери, но вы поступили мудро, принеся его мне. – После небольшой паузы она добавила: – Тонолан обладал дерзким, склонным к риску духом. Возможно, этот мир показался ему слишком маленьким. Может, он по-прежнему путешествует в следующем мире, не потому что заблудился, а потому что пока не готов выбрать там свое место. Как далеко на восток зашли вы в тот день, когда закончилась его жизнь в земном мире?
– Мы были за внутренним морем, в конце той великой реки, что начинается по другую сторону горного ледника.
– Той реки, что называют рекой Великой Матери?
– Верно.
Зеландони вновь задумчиво помолчала.
– Возможно, Джондалар, что поиски Тонолана могли увенчаться успехом только в другом мире, в Земле Духов, – наконец предположила она. – И возможно, Дони почувствовала, что пора дать ему покой и позволить тебе вернуться домой. Вероятно, ритуала, проведенного Эйлой, будет достаточно, хотя я не совсем поняла, что именно она сделала. Мне нужно выяснить несколько вопросов.
Она посмотрела на высокого красивого мужчину, ее бывшего возлюбленного, которого все еще по-своему любила, и на молодую женщину, сидящую рядом с ним, которая появилась у них совсем недавно, но уже не раз успела удивить ее.
– Во-первых, кто такой упомянутый тобой Гррреб и почему ты взывала к Духу Пещерного Медведя, а не к Великой Земной Матери?
Эйла поняла ход мыслей Зеландони и, поскольку ей задали прямые вопросы, сочла себя почти обязанной ответить на них. Она уже узнала, что такое ложь, узнала, что люди порой могут говорить неправду, но сама не могла. В лучшем случае она могла умолчать о чем-то, но это было почти невозможно, когда задавались прямые вопросы. Опустив глаза, Эйла уставилась на свои руки. Они испачкались в саже во время разведения огня.
Она была уверена, что в конце концов все тайны ее прошлой жизни станут явью, но надеялась спокойно пожить первое время с соплеменниками Джондалара и получше познакомиться с ними. Но может быть, так даже лучше. Если ей придется уйти, то лучше сделать это сразу, пока она еще не успела полюбить их.
Но из-за Джондалара могут возникнуть сложности. Она любит его. Неужели ей придется уйти без него? Его ребенок уже зародился в ней. Не просто ребенок его очага, или даже его духа. Именно его ребенок. И не важно, каково мнение других по этому поводу, она была убеждена, она твердо знала, что это был настолько же его ребенок, насколько и ее. Он зародился в ней, когда они делили Дары Радости… Дары Радости, посланные Великой Земной Матерью Ее детям.
Эйла боялась взглянуть на него, страшась того выражения, что может увидеть на его лице. Вдруг она решительно подняла глаза и посмотрела прямо на Джондалара. Она должна узнать.
Глава 4
Джондалар улыбнулся и едва заметно кивнул. Он накрыл ее руку своей и успокаивающе пожал ее. Эйла с трудом поверила происходящему. Значит, все в порядке! Он все понял и поддерживает ее. Она может говорить все, что захочет, о своей жизни в Клане. Он останется с ней. Он любит ее. Она улыбнулась ему в ответ своей удивительной, исполненной любви улыбкой.
Джондалар также понял и ход мыслей Зеландони, и, к его собственному большому удивлению, его это не встревожило. Когда-то он очень страшился того, что его родственники и соплеменники подумают об этой женщине и что они подумают о нем, посмевшем привести ее к себе домой, от этого страха он даже едва не отказался от нее, едва не потерял ее. Теперь же он обрел спокойствие. Как бы он ни любил своих родных, как бы ни радовался встрече, если его собственная семья не примет ее вместе с ним, то он уйдет. Больше всего он любил именно Эйлу. Им уже сделали много предложений. Люди нескольких Пещер уже просили их остаться жить с ними, включая Даланара из племени Ланзадонии. Он был уверен, что где-нибудь они найдут себе пристанище.
Жрица заметила молчаливый разговор, произошедший между Эйлой и Джондаларом, закончившийся каким-то одобрением или согласием. Это разожгло ее любопытство, но она давно поняла, что наблюдательность и терпение обычно лучше удовлетворяют ее любопытство, чем вопросы.
Эйла решительно повернулась к Зеландони.
– Креб был Мог-уром Клана Брана, он общался с миром Духов, по он был не простым мог-уром. Он был как ты, Зеландони, Верховным Мог-уром всего Клана. Но для меня Креб стал… мужчиной моего очага, хотя родилась я в другом племени, а женщина, жившая с нами, Иза, была его сестрой, а не женой. Креб никогда не имел жены.
– Кто или что такое Клан? – спросила Зеландони. Она отметила, что странный акцент Эйлы стал заметнее, когда она заговорила о них.
– Клан принял меня… удочерил меня. Это племя приняло меня к себе, когда я осталась… одна. Креб и Иза вырастили и воспитали меня. Иза стала для меня матерью, единственной матерью, которую я помню. Она была знахаркой, целительницей. Иза тоже была главной в своем искусстве. Она считалась самой уважаемой в роду знахарок, так же как ее мать и ее бабушка, как все ее предки в непрерывной последовательности от зарождения Клана.
– Значит, именно там ты научилась целительству? – спросила Зеландони, слегка подавшись вперед на подушках.
– Да. Иза обучала меня, несмотря на то, что я была лишь ее приемной дочерью и не обладала такой памятью, как Уба. Уба была моей сестрой. Не родной, а сводной сестрой.
– А что случилось с твоей настоящей матерью, с твоей семьей, с племенем, в котором ты родилась? – поинтересовалась Зеландони. Все окружающие были очень заинтересованы, но почтительно предоставили Зеландони право задавать вопросы.
Эйла откинулась назад и задумчиво подняла глаза, словно пыталась найти какой-то ответ. Затем она взглянула на эту могущественную женщину, которая так пристально разглядывала ее.
– Я не знаю. Не помню. Я была совсем девочкой, Иза предположила, что мне было пять лет… хотя она не знала таких счетных слов, как у Зеландонии. В Клане возраст человека определяют периоды его жизни. Первый год называется годом рождения, второй – грудного кормления, третий – отлучения от груди, и так далее. Учитывая эти периоды, я сама выразила свой возраст в счетных словах, – старательно объясняла Эйла. И вдруг она задумчиво умолкла. Ей не удастся сейчас объяснить им все, рассказать всю свою жизнь в Клане. Наверное, лучше просто отвечать на вопросы.
– И ты совсем ничего не помнишь о своем родном племени? – настаивала Зеландони.
– Я знаю только то, что Иза рассказала мне. Землетрясение разрушило их пещеру, и Клан Брана, подыскивая новую, нашел меня лежавшей без сознания на берегу реки. Они блуждали в поисках нового жилья, но Бран позволил Изе взять меня с собой. Она сказала, что на меня, должно быть, напал пещерный лев, поскольку следы его когтей остались на моей ноге, четыре глубокие раны от большой лапы пещерного льва, и они были грязными, зараженными, гниющими. – Эйла подыскивала правильные слова.
– Да, я понимаю, – сказала жрица. – Когда раны воспаляются и гноятся, то дело может дойти до очень тяжелого воспаления или заражения. Кошачьи лапы на такое способны.
– У меня до сих пор сохранились эти отметины. Именно поэтому Креб понял, что Пещерный Лев выбрал меня и стал моим тотемом, хотя он обычно выбирает мужчин. Мне еще снится иногда, что я лежу в каком-то тесном и темном месте и вижу, как ко мне приближается большая кошачья лапа.
– Это очень важный сон. Ты видела еще какие-то сны? О своей детской жизни, я имею в виду.
– Видела еще один более страшный, но его трудно рассказать. Мне никак не удается до конца вспомнить его. Остается в основном ощущение, ощущение дрожащей земли. – Молодая женщина вздрогнула. – Я ненавижу землетрясения!
Зеландони понимающе кивнула.
– А еще какие?
– Больше нет… вернее, мне приснился однажды еще один сон, когда Джондалар уже шел на поправку и учил меня говорить…
Подумав, что Эйла как-то странно выразилась, Зеландони глянула на Мартону, пытаясь понять, не заметила ли и она этого странного выражения.
– Я кое-что начала понимать, – продолжала Эйла, – и выучила много слов, но мне было трудно произносить их все вместе, и тогда мне приснилась моя настоящая мать. Я видела ее лицо, и она говорила со мной. После этого обучение пошло быстрее.
– Да-а-а… Это очень важный сон, – заметила служительница. – Всегда очень важно, когда Великая Мать приходит к тебе во сне, какое бы обличье она ни приняла, но особенно когда Она предстает в образе твоей родной матери, говорящей с тобой из мира Духов.
Джондалар вспомнил, что ему тоже приснилась Великая Мать, когда он еще жил в долине Эйлы. Очень странный сон. «Надо будет как-нибудь потом рассказать его Зеландони», – подумал он.
– Странно, если тебе снилась Мать, то почему ты не призвала Ее, когда хотела помочь Тонолану найти путь в мир Духов? Я не понимаю, почему ты обращалась к Духу Пещерного Медведя, а не к Великой Земной Матери.
– Я не знала о Великой Земной Матери, пока Джондалар не рассказал мне, после того как я научилась вашему языку.
– Ты не знала о Дони, о Великой Земной Матери? – изумилась Фолара. Зеландонии никогда не слышали о племенах, которые не почитали бы тем или иным образом Великую Земную Мать, хотя и называли ее по-разному. Все присутствующие были крайне озадачены.
– Клан почитает Урсуса, Великого Пещерного Медведя, – сказалa Эйла. – Вот почему я призывала Урсуса помочь проводить дух погибшего мужчины… тогда я не знала еще его имени… но просила помочь ему, несмотря на то, что он не принадлежал Клану. Я также просила помочь ему Дух Пещерного Льва, поскольку он был моим тотемом.
– Что ж, раз ты не знала Ее, то сделала все, что могла, в тех обстоятельствах. Я уверена, это помогло, – сказала Зеландони, постаравшись скрыть возникшее у нее беспокойство. Возможно ли, чтобы дети земли не знали своей Великой Матери?
– У меня тоже есть тотем, – заявил Вилломар. – Меня избрал Беркут. – Он сел поудобнее, слегка расправив плечи. – Моя мать рассказывала, что, когда я был ребенком, беркут схватил меня и хотел унести, но ей удалось отнять меня у него. У меня также сохранились его отметины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131