https://wodolei.ru/catalog/mebel/Dreja/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Может, ей просто нужно наконец родить ребенка, – сказал Джондалар.
– Нам лучше поторопиться. Джохарран хотел, чтобы мы вышли пораньше.
Ей не хотелось говорить о печалях Джоплаи, она знала их причины, и к тому же не хотела упоминать о долгом разговоре, который был у нее с Джерикой. Мать Джоплаи попросила ее поделиться целительскими познаниями. Она рассказала Эйле о том, как трудно сама рожала, и хотела узнать все о возможностях облегчения сложных родов. Она также хотела узнать о средствах, предотвращающих зачатие, и о способах избавления от плода в случае крайней необходимости. Она боялась за жизнь своей единственной дочери и была согласна скорее отказаться внуков, чем потерять дочь. Но раз уж Джоплая была беременна и решила оставить этого ребенка, то, если роды пройдут нормально, Джерика намеревалась в дальнейшем приложить все силы для предотвращения новой беременности.
Одиннадцатая Пещера провела сюда вверх по течению все свои плоты, и Джохарран договорился с ними о сплаве некоторых грузов по воде, но только обитатели Поречья имели так много плотов, и многие Пещеры хотели воспользоваться их услугами. Сушеное мясо, тюки сыромятной кожи и корзины с собранными дарами земли по возможности нагрузили на волокуши, а также навьючили на спины Уинни и Удальца. Шатры, целое лето служившие им домами, разобрали, также погрузив на волокуши детали этих конструкций, пригодные для повторного использования. У каждого на спине громоздился объемистый заплечный короб, а некоторые, подметив удобство волокуш, соорудили нечто подобное и для себя. Эйла подумала, не сделать ли еще одну для Волка, но он пока был не приучен к такому занятию. Может, к будущему лету она научит его таскать небольшие грузы.
Джохарран прошелся по всему лагерю, призывая людей поторопиться, предлагая помощь и проверяя готовность к выходу. Убедившись, что вся Девятая Пещера запаковалась и готова к походу, вождь вышел в начало колонны, вооружившись копьеметалкой, хотя она была скорее символическим атрибутом, чем необходимостью. Во время дневных переходов никто из четвероногих хищников не осмелится подойти к такой большой группе людей. Тем не менее в случае опасности Джохарран мгновенно смог бы вставить дротик в копьеметалку и метнуть его. Все лето он тренировался с этим оружием и добился больших успехов. Еще полдюжины мужчин обычно охраняли колонну с флангов, а замыкали ее Солабан и Рушемар. Охранники время от времени менялись и, становясь в строй, несли богатые летние припасы.
Перед уходом Эйла в последний раз окинула взглядом территорию Летнего Схода. Кучи костей и мусора беспорядочно высились в этой маленькой долине. Между лагерями медливших с выходом Пещер виднелись большие пустые места, ощетинившиеся оставленными колами и каркасами домов, а рядом с ними чернели круги и траншеи бывших очагов. Старые и негодные палатки были брошены за ненадобностью, и ветер вздувал оторвавшийся край кожаного полотнища, который уже никто не стал пришивать на место, а также гонял по полям какую-то рваную корзину. Она заметила, что другая Пещера тоже начала разбирать свои летние дома. Стоянка Летнего Схода имела уже безлюдный, заброшенный и покинутый вид.
Но весь оставшийся мусор вскоре разложится. К следующему лету здесь мало что будет напоминать о том, что большое племя Зеландонии провело здесь целое лето. Земля постепенно исцелится от людского вторжения.
Обратный путь был трудным. Тяжело нагруженные люди еле передвигались и вечером в изнеможении падали на лежанки, чтобы к утру восстановить силы. Поначалу Джохарран задал быстрый темп, но потом замедлил шаг, приноравливаясь к шагу самых слабых соплеменников. Но все стремились скорее попасть домой, и пребывали в приподнятом настроении. Ноши, которые они тащили, обещали безбедную жизнь в течение предстоящего сурового зимнего сезона.
Завидев вдалеке навес Девятой Пещеры, все зашагали быстрее, родные места вдохнули в людей новые силы. Им не терпелось оказаться дома под защитой пещерного свода, и они подгоняли сами себя, не желая проводить в дороге еще одну ночь. Первые вечерние звездочки уже мерцали в небесах, когда впереди показалась знакомая скала с Падающим Камнем. Довольно трудно оказалось в сумерках переходить с громоздкими вещами по каменистой переправе Лесной реки, но все прошло нормально, и люди уже начали подниматься по тропе к родной Пещере. Когда все наконец собрались на открытой террасе перед пещерой, уже почти стемнело.
Джохарран, как водится, должен был первым развести костер, зажечь факел и внести под навес, и его очень порадовало, что теперь у него есть огненный камень. От быстро разгоревшегося костра воспламенили факел, и люди с нетерпением ждали, пока Зеландони собирала резные женские фигурки, расставленные для охраны перед входом в их пещеру. Потом все вознесли благодарность Великой Матери за то, что Она присмотрела за домом в их отсутствие, и зажглось еще несколько факелов. Все обитатели Пещеры столпились за величественной женщиной, когда она устанавливала священные фигурки Дони на их постоянное место за большим очагом в глубине навеса, и лишь потом все разбрелись по своим жилищам, чтобы с радостью освободиться от дорожных грузов.
Обнаружение повреждений и ущерба, нанесенного их пустовавшему жилью мародерствующими тварями, являлось первостепенным неприятным, но неизбежным делом. Кое-где виднелись экскременты животных, из обкладки очагов было выворочено несколько камней, валялась перевернутая пара корзин, однако в целом ущерб оказался несущественным. В кухонных очагах развели костры и в дома перенесли запасы пищи. Спальные скатки разложили на привычных лежанках. Девятая Пещера Зеландонии вернулась домой.
Эйла направилась было к жилищу Мартоны, но Джондалар повел ее в другую сторону. Волк последовал за ними. Освещая путь факелом. Джондалар привел ее к краю жилой площадки, к какому-то незнакомому жилищу. Остановившись перед ним, он отвел в сторону входной занавес, предлагая ей войти внутрь.
– Сегодня, Эйла, ты будешь спать в твоем собственном доме, – сказал он.
– В моем собственном доме?.. – От изумления она едва не потеряла дар речи. Волк проскользнул за ней в темный провал входа. Войдя вслед за ними с факелом, Джондалар осветил новый дом.
– Ну как, тебе нравится? – спросил он.
Эйла огляделась кругом. Внутри было пустовато, но к стене рядом с входом уже пристроились полки, а в глубине помещения виднелась спальная платформа. Пол был вымощен гладкими плоскими плитами известняка, добытыми из окрестных скал, а швы между ними заделаны затвердевшим речным илом. Имелся и кухонный очаг, а в нише напротив входа стояла по-матерински округлая женская фигурка.
– Мой собственный дом. – Сияя глазами, она закружилась по просторной комнате. – Здесь будем жить только мы двое? – Волк, сидевший у входа, посмотрел на нее. Это было новое место, но раз Эйла здесь, то, значит, это его дом.
Лицо Джондалара расплылось в усмешке.
– Или, возможно, мы трое, – сказал он, погладив ее живот. – Пока здесь, конечно, пустовато.
– Мне нравится. Мне все просто ужасно нравится. Наш дом прекрасен, Джондалар.
Он наслаждался ее восторженным настроением и сам расчувствовался почти до слез, но сумел совладать с собой. Он передал ей факел.
– Тогда ты должна разжечь ритуальный светильник, Эйла. Это будет означать, что ты приняла его. У меня есть немного растопленного жира. Я захватил его с нашего последнего привала.
Он сунул руку за пазуху и извлек оттуда согретый теплом его тела мешочек из высушенного мочевого пузыря оленя, вставленный в другой более вместительный чехол также из оленьей шкуры, вывернутой мехом внутрь. Такой пузырь практически не пропускал влагу, хотя со временем мог слегка отмокнуть, особенно в тепле. А защитный чехол также впитывал капли жира, что могли просочиться. В горлышко пузыря была вставлена круглая костяная затычка, вырезанная из оленьего позвонка, и завязана жильной веревкой. Естественная дырка в позвонке, когда-то содержавшая спинной мозг, служила сливным отверстием. Оно было заткнуто узелковой кожаной пробкой, сделанной из кожаного ремешка.
Вытащив пробку, Джондалар налил немного жира в новый каменный светильник. Он погрузил в маслянистую жидкость один конец хорошо впитывающего жир фитиля, скрученного из лишайника, собранного с ветвей тех деревьев, что росли вокруг лагеря Летнего Схода, и поднес факел к другому концу. Огонек вспыхнул мгновенно, быстро растопив слегка загустевший жир. Тогда Джондалар достал завернутые в листья грибные фитили, или просто нарезанные соломкой сушеные пористые грибы. Он любил использовать грибные фитили, они дольше горели и ярче светили. Слегка вытянув первый фитиль из середины плоского углубления, он положил его чуть дальше на край и добавил к нему еще пару фитилей, чтобы один светильник мог светить в три раза ярче.
Потом он налил растопленный жир в ритуальный светильник и передал факел Эйле. Она поднесла его к фитилю. Он загорелся, пошипел немного и успокоился, засияв ровным светом. Взяв этот светильник, Джондалар поставил его в нишу перед фигуркой Дони. Эйла внимательно следила за действиями своего высокого мужа.
– Теперь это твое жилище, Эйла, – сказал он, обернувшись. – Если ты позволишь, я разожгу огонь в моем очаге, и все дети, рожденные в этом доме, будут считаться рожденными у моего очага. Ты позволишь?
– Да, конечно, – сказала она.
Он взял факел у нее из рук и широким шагом прошел к кухонному очагу, выложенному камнями. В очажном круге уже лежала кучка растопки. Поднеся к ней факел, он понаблюдал, как загораются легкие сухие травы и тонкие веточки и как языки пламени постепенно охватывают более крупные ветки. Ему не хотелось, чтобы костер вдруг случайно погас, не успев хорошенько разгореться. Убедившись, что все в порядке, он поднял глаза на Эйлу и заметил ее любящий взгляд. Он встал и обнял свою любимую жену.
– Джондалар, я так счастлива, – сказала она срывающимся голосом, в глазах ее заблестели слезы.
– Тогда почему же ты готова заплакать?
– От счастья, – сказала она, прижимаясь к нему. – Я никогда не думала, что буду такой счастливой. Что буду жить в таком прекрасном доме и Зеландонии станут моим племенем, что у меня будет ребенок, и я буду твоей женой. Главное, что я стала твоей женой. Я люблю тебя, Джондалар. Я очень тебя люблю.
– И я тоже тебя люблю, Эйла. Именно поэтому я построил для тебя этот дом, – сказал он и, склонив голову, поцеловал ее раскрывшиеся в ожидании губы. Он почувствовал на языке солоноватый вкус ее слез.
– Но когда же ты успел построить его? – спросила она, когда они наконец оторвались друг, от друга. – Непонятно! Мы же все лето провели на Летнем Сходе.
– А ты помнишь, как мы с Джохарраном и небольшой компанией отправились на охоту? Это был не только охотничий поход. Мы вернулись сюда, чтобы построить дом, – сказал Джондалар.
– Вы проделали весь этот путь, чтобы построить нам жилище? Почему же ты не сказал мне? – спросила она.
– Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Не только ты способна устраивать сюрпризы, – сказал Джондалар, очень довольный ее счастливым и потрясенным видом.
– Такого потрясающего сюрприза мне еще никто не устраивал, – сказала она, и слезы вновь угрожающе наполнили ее глаза.
– А знаешь, Эйла, – сказал он, вдруг серьезно посмотрев на нее, – если ты когда-нибудь выбросишь камни из моего очага, то мне придется вернуться в дом моей матери или уйти куда-то еще. Это будет означать, что ты хочешь разрубить брачный узел.
– Как ты можешь говорить такое, Джондалар? Я никогда не захочу так поступить! – возмущенно воскликнула она.
– Если бы ты родилась в нашем племени, то я не стал бы говорить такого. Ты сама знала бы все, что нужно. Но я хочу, чтобы ты поняла все нюансы семейной жизни. Это жилище принадлежит тебе и твоим детям, Эйла. Только очаг мой, – пояснил он.
– Но ведь именно ты сделал его. Почему же оно мое?
– Если я хочу, чтобы твои дети жили у моего очага, то моя обязанность обеспечить их жильем. И такое жилье навсегда останется твоим, что бы ни случилось, – сказал он.
– Ты хочешь сказать, что обязан был построить мне дом? – уточнила она.
– Не совсем. Я был обязан обеспечить тебе место для жилья, но мне хотелось построить дом лично для тебя. Мы могли бы продолжать жить у моей матери. Молодожены нередко именно так и поступают. Или, если бы у тебя здесь была мать, мы могли бы перейти жить к ней или к каким-то другим твоим родственникам, пока я не смог бы построить для тебя твой собственный дом. В таком случае я, конечно, был бы в долгу перед твоими родственниками.
– Я не осознавала, какую большую ответственность ты взвалил на себя ради нашего соединения, – сказала Эйла.
– Это не только ради жены, но и ради детей. Они же не могут сами позаботиться о себе, их нужно обеспечивать всем необходимым. Бывает, что семьи всю жизнь живут с родственниками, обычно с матерью жены. Когда мать умирает, ее дом остается ее детям, но если кто-то жил с ней, то ему принадлежит право первого выбора. Если дом матери переходит к дочери, то ее мужу не придется строить новый дом, но он будет в долгу за это перед ее родственниками. Если дом переходит к сыну, то он будет в долгу перед своими родственниками.
– Да, похоже, мне еще многое предстоит узнать о традициях Зеландонии, – сосредоточенно нахмурившись, сказала Эйла.
– И мне еще многое предстоит узнать о тебе, Эйла, – сказал он, вновь обнимая ее. Она очень охотно откликнулась на его ласки. Он уже почувствовал, что чувственное влечение взаимно. – Подожди-ка здесь, – сказал он.
Он вышел и вернулся со спальными скатками. Развязав сверток, он расстелил меховые покрывала на высокой платформе. Волк наблюдал за его действиями, сидя в середине главного помещения, вдруг он поднял голову и заскулил.
– По-моему, что-то беспокоит его. Он хочет знать, где будет его спальное место, – сказала Эйла.
– Я думаю, лучше всего будет сходить в дом моей матери за его подстилкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131


А-П

П-Я