– Я знаком с твоей матерью и мужчиной твоего очага, – сказал Вилломар, обращаясь к Меджере. – Ты ведь не единственный ребенок в их семье, не так ли?
– Да, у меня есть еще сестра и брат, – сказала Меджера.
– Они уже взрослые?
– Моя сестра немного младше меня, а брат примерно такой же, как он, – сказала Меджера, показывая рукой на сына Пролевы.
– Меня зовут Джарадал. Джарадал из Девятой Пещеры Зеландонии. А тебя как зовут?
Очевидно, хорошо усвоив уроки, он произнес это с такой важной серьезностью, что никто не смог удержаться от улыбки, включая эту молодую женщину.
– Меня зовут Меджера, я из Четырнадцатой Пещеры Зеландонии. Я приветствую тебя, Джарадал из Девятой Пещеры Зеландонии.
Джарадал улыбнулся, приняв очень важный вид. Видимо, она хорошо понимает детей его возраста, подумала Эйла.
– Не стоит пренебрегать правилами приличия. Давайте как положено познакомимся друг с другом, – предложил Вилломар.
После соответствующего ритуала все тепло приветствовали эту молодую женщину.
– А ты знаешь, Меджера, что муж твоей матери хотел стать странствующим торговцем до встречи с ней? – спросил Вилломар. – Он сходил со мной в несколько путешествий, но потом решил, что не может проводить так много времени вдали от нее, да и от тебя.
– Нет, я не знала, – сказала она, ей было приятно узнать что-то новое о своей матери и ее муже.
Неудивительно, что он искусный торговец, подумала Эйла. Он умеет общаться с людьми. С ним любой почувствует себя удобно. Меджера вроде бы слегка успокоилась, хотя еще немного подавлена всеобщим вниманием. Эйле было знакомо такое ощущение.
– Пролева, я заметила, что кто-то уже начал сушить принесенное с охоты мясо, – сказала Эйла. – Я не знаю, как оно распределяется или кому положено заготавливать его, но с удовольствием помогла бы, чем смогу.
– Разумеется, ты можешь помочь, если хочешь. Это большое дело, и мы были бы рады твоей помощи.
– Уж я-то точно буду рада, – сказала Фолара. – Это долгая и нудная работа, но если ее делают большой компанией, то может быть довольно весело.
– Все мясо и половина жира идут в общий котел, каждый берет оттуда по мере надобности, – продолжала Пролева, – но остальное: шкура, рога и прочие кости – принадлежит охотнику, убившему животное. Я думаю, Эйла, что вам с Джондаларом достанется и олень, и бизон. Джондалар уложил того бизона, жертвой которого стал Шевонар, но это животное отдали обратно Матери. Мы закопали того бизона рядом с могилой Шевонара. Вожди решили отдать вам с Джондаларом другого бизона. Во время разделки туш всех животных обычно помечают углем. Кстати, они не знали твоего абелана, а ты была слишком занята с Шевонаром, поэтому пришлось посоветоваться об этом с Зеландони Третьей Пещеры. Он сделал для тебя временный знак, чтобы можно было пометить твои шкуры и остальные части туш.
Джондалар улыбнулся.
– И как же он выглядит? – Он тонко чувствовал таинственный смысл собственного абелана и с интересом относился к личным знакам других.
– По-моему, он представил тебя, Эйла, как оберегаемую или охраняющую, – сказала Пролева. – Вот сейчас я нарисую вам. – Она взяла палочку, пригладила землю и нарисовала прямую черту. Затем добавила от вершины две наклонные короткие черты, расходящиеся в разные стороны. – Это напоминает что-то вроде навеса пли палатки, какое-то сооружение, где можно укрыться от дождя.
– Наверное, ты права, – заметил Джондалар. – Это подходящий абелан для тебя, Эйла. Ты любишь всех защищать и помогать людям, особенно если кто-то болен или ранен.
– Я тоже умею рисовать мой абелан, – сказал Джарадал. Все снисходительно улыбнулись. Ему передали палочку и разрешили нарисовать его абелан. – А у тебя есть абелан? – спросил он Меджеру.
– Я уверена, что у нее есть абелан, Джарадал, и она, вероятно, с удовольствием покажет тебе его. Но позже, – с легким укором сказала Пролева. Конечно, детям нужно уделять немного внимания, но она не хотела, чтобы у него вошло в привычку вмешиваться в разговоры взрослых.
– А что ты думаешь о своем абелане, Эйла? – спросил Джондалар. Его интересовало, как она воспримет выбранный для нее знак Зеландонии.
– Поскольку у меня не было с рождения еландона с нарисованным на нем абеланом, по крайней мере, я такого не помню, – сказала Эйла, – то меня вполне устроит любой знак. Я не возражаю, если его будут использовать как мой абелан.
– А у тебя не было какого-то личного знака в племени Мамутои? – спросила Пролева, подумав, что, возможно, у Эйлы уже есть абелан. Всегда интересно узнать, как устроена жизнь в других племенах.
– Когда меня приняли в члены племени Мамутои, Талут сделал надрез на моей руке, чтобы потекла кровь, и поставил кровавую отметку на бляхе, которую он надевает во время ритуалов, – сказала Эйла.
– Но это был не особый знак? – спросил Джохарран.
– Он стал особым для меня. У меня все еще сохранилась эта отметина, – сказала она, показывая шрам на руке. Тут ей пришла в голову одна мысль, и она добавила: – Интересно, что люди используют разные способы для того, чтобы показать, кто они и к какому племени принадлежат. Когда меня приняли в Клан, то выдали амулет, мешочек с кусочком красной охры, а, присваивая ребенку имя, мог-ур проводит красную черту от начала его лба до кончика носа. Именно тогда он рассказывает всем, особенно матери, какой у ее ребенка тотем, рисуя на нем знак этого тотема ритуальной мазью.
– Неужели ты говоришь о том, что у людей Клана есть личные знаки? – сказала Зеландони. – Как наши абеланы?
– Да, наверное, они подобны абеланам. Когда мальчик становится мужчиной, мог-ур вырезает ему знак его тотема и втирает особый пепел, чтобы получилась татуировка. Девочкам обычно не делают кровавых татуировок, поскольку у них появляются женские кровотечения, когда они достигают зрелости, но меня пометил сам пещерный лев. У меня остались четыре отметины от его лапы на ноге. Так Клан обычно изображает знак пещерного льва, и именно поэтому Мог-ур узнал, какой мой тотем, хотя он считался необычным для женщины. Такой тотем обычно присваивается мальчику, которому суждено быть хорошим охотником. Когда они признали меня как Женщину-Охотницу, то Мог-ур сделал мне разрез вот здесь, – она поднесла палец к шее, чуть повыше грудной кости, – и, взяв немного крови, смазал ею шрамы на моей ноге. – Она показала свои шрамы на правом бедре.
– Тогда у тебя уже есть абелан. Эти четыре линии – твой символический знак, – сказал Вилломар.
– По-моему, ты прав, – сказала Эйла. – Я ничего не имею против этого нового знака, если им удобно помечать добытые на охоте шкуры. И хотя мой Клановый знак не является знаком Зеландонии, он много для меня значит. Он означал, что меня удочерили, что у меня появились родственные связи. И мне хотелось бы считать его моим абеланом.
Джондалар подумал о том, что Эйла сказала о родственных связях. Она потеряла все, не знала, кто ее родители и к какому племени они принадлежали. Потом она потеряла и вырастивших ее людей. При встрече с Мамутои она называла себя «Эйла из Неведомого племени». Он вдруг понял, как важны для нее родственные связи.
Глава 17
Кто-то настойчиво стучал по стене рядом с входным занавесом. Джондалар проснулся, но продолжал лежать под меховой полстью, удивляясь, почему никто не отвечает на стук. Наконец он осознал, что в доме, видимо, нет никого, кроме него. Вставая и натягивая на себя какую-то одежду, он крикнул:
– Сейчас выйду. – Около входа он увидел Джоконола, резчика, который состоял в учениках при Зеландони, и удивился, потому что этот юноша редко заходил к кому-то без своей наставницы. – Проходи, – пригласил он.
– Зеландони Девятой Пещеры говорит, что настало время, – важно сообщил Джоконол.
Джондалар нахмурился. Ему не понравилось такое сообщение. Конечно, он лишь догадывался, о чем идет речь, но этого было достаточно, чтобы испортить настроение. Он уже отдал свой долг общению с другим миром. И ему определенно не хотелось вновь иметь с ним дело.
– А Зеландони не сказала, какое настало время? – уныло спросил Джондалар.
Джоконол усмехнулся, видя внезапное беспокойство, охватившее этого высокого мужчину.
– Она сказала, что ты поймешь.
– Да, боюсь, что я действительно понял, – сказал Джондалар, смиряясь с неизбежностью. – Ты можешь подождать немного, пока я что-нибудь перекушу, Джоконол?
– Зеландони обычно говорит, что лучше этого не делать.
– Думаю, ты прав, – сказал Джондалар. – Но я все-таки выпил бы чаю, чтобы освежить рот. А то я еще толком не проснулся.
– Наверное, Зеландони уже приготовили чай для тебя, – заметил Джоконол.
– Держу пари, что приготовили, но у них свои вкусы, а я люблю пить по утрам мятный настой.
– Настои Зеландони обычно пахнут мятой.
– Пахнут, пахнут, только она не является основной составляющей их чайного сбора.
Джоконол молча улыбнулся.
– Ладно уж, – криво усмехнувшись, сказал Джондалар. – Я сейчас подойду. Надеюсь, никто не будет возражать, если я сначала справлю нужду.
– Разумеется, не нужно сдерживать естественные надобности, – сказал юный ученик. – Но не забудь запастись теплой одеждой.
Вернувшись, Джондалар приятно удивился, увидев, что рядом с Джоконолом его поджидает Эйла, завязывающая на талии рукава теплой куртки. Вероятно, и ей Джоконол велел захватить что-то теплое. Ему вдруг подумалось, что прошлой ночью он впервые спал без Эйлы, с тех пор как во время Путешествия попал в плен к Шарамунаи, и это еще больше расстроило его.
– Привет, женщина, – прошептал он ей на ухо, когда приветливо потерся с ней щеками и приобнял ее. – Где ты была сегодня утром?
– Ходила выливать ночную посудину, – сказала Эйла. – Вернувшись, я увидела Джоконола, и он сказал, что Зеландони хочет нас видеть, поэтому я пошла к Фоларе, чтобы попросить ее присмотреть за Волком. Она сказала, что соберет детей, и они поиграют с ним. А до этого я еще успела проверить лошадей. Где-то неподалеку ржали другие лошади. По-моему, нам стоит построить для наших какой-нибудь загон.
– Может, и стоит, – сказал Джондалар. – Особенно к тому времени, когда для Уинни наступит пора Радости. Очень не хочется, чтобы какой-нибудь табун увел ее от нас, ведь тогда и Удалец может последовать за ней.
– Сначала у нее еще родится очередной жеребенок, – сказала Эйла.
Заинтригованный слухами об этих лошадях, Джоконол прислушивался к их разговору. Очевидно, они многое узнали, общаясь с этими животными. Эйла и Джондалар вышли из пещеры вместе с Джоконолом. Когда они вышли на открытую террасу, Джондалар заметил, что солнце стоит совсем высоко.
– Я и не знал, что уже так поздно, – удивился он. – Странно, почему никто не разбудил меня пораньше?
– Зеландони предложила дать тебе хорошенько выспаться, ведь сегодня ты, возможно, будешь бодрствовать до глубокой ночи, – объяснил Джоконол.
Джондалар с силой втянул носом воздух и, недовольно покачивая головой, выдохнул его ртом.
– А кстати, далеко ли мы направляемся? – спросил он, идя рядом с учеником в сторону водопада.
– К Родниковой Скале, – ответил Джоконол.
Глаза Джондалара удивленно расширились. Родниковая Скала – скальный массив с двумя пещерами и прилегающим к ним уступом – не являлась жилищем племени Зеландонии; предназначение этих пещер было гораздо более важным. Они считались самыми священными местами во всем зеландонском крае. Постоянно там никто не жил, а если кто и мог бы назвать их домом, так только жрецы, служители Великой Матери, поскольку Она благословила и освятила это место.
– Мне нужно выпить воды, – выразительно сказал Джондалар, когда они подошли к мосту, перекинутому через водопад с чистой родниковой водой. Он не собирался объяснять Джоконолу, почему у него вдруг пересохло в горле, хватит и того, что он позволил этому посланцу отговорить его от вкусного мятного чая.
На берегу рядом с мостом был вбит в землю деревянный кол. К нему была привязана туго сплетенная из расщепленных листьев рогоза питьевая чашка; раньше ее не привязывали, но она часто пропадала. Эту чашку время от Времени заменяли на новую по мере износа, но насколько Джондалар мог помнить, здесь всегда имелся сосуд для питья. Люди давно подметили, что вид свежей поблескивающей воды неизменно пробуждает жажду, и хотя можно было, конечно, наклониться и выпить воды, зачерпнув ее руками, но из чашки все-таки пить удобнее.
Утолив жажду, они продолжили путь по хорошо утоптанной тропе. Переправились через Реку, около Скал Двуречья свернули в долину Луговой реки, перешли через вторую реку и пошли дальше по прибрежной тропе. Обитатели ближайших Пещер приветливо махали проходящим мимо путникам, но не пытались задержать их. Все служители Матери, включая их учеников, нередко посещали Родниковую Скалу, и люди отлично понимали, куда ведет эту парочку ученик Зеландони.
Они даже догадывались о предстоящем им ритуале. В этом тесно взаимосвязанном сообществе быстро распространился слух о том, что они привезли с собой нечто такое, что может помочь найти Зеландони блуждающий дух Тонолана, погибшего брата Джондалара. И каждый понимал, как важно помочь проводить недавно освободившийся елан к надлежащему месту в мире Духов, однако большинство людей не испытывали желания соприкасаться с потусторонним миром до того, как Мать призовет их. Страшновато было думать о том, что кто-то должен помочь елану Шевонара, который лишь недавно покинул его тело и, вероятно, находился еще где-то поблизости, но никто даже помыслить не мог о том, что придется искать дух давно умершего в далеких краях соплеменника.
Не многие предпочли бы поменяться местами с Эйлой и Джондаларом, за исключением наиболее сведущих служителей. Большинство людей с радостью предоставляли Верховной жрице общение с миром Духов. Но ей нужна была помощь в данном случае; только эти вернувшиеся путешественники знали, где умер брата Джондалара. Верховная жрица понимала, что им предстоит тяжелое испытание, хотя с интересом ждала его, раздумывая, смогут ли они отыскать странствующий дух Тонолана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131