Ногти у него были
срезаны почти до мяса, а кожа пальцев заскорузла до белизны и растрескал
ась. Ноготь на одном из больших пальцев оказался искривленным от какой-т
о давней травмы. Мягко повернув его руку ладонью вверх, я обнаружила, что е
го ладонь сплошь изрезана сетью линий, при взгляде на которую озадачилас
ь бы любая гадалка. Ц Здесь есть над чем поработать, мистер Тревис. Особен
но над кутикулами.
Ц Зовите меня Черчилль. Ц Он произносил свое имя без «и», так что получа
лось «Черчлль». Ц Ступайте и принесите свой инструмент.
Раз уж доставлять радость Черчиллю Тревису стало «модус операнди» дня, м
не пришлось попросить Энджи подменить меня Ц подмести пол и сделать пед
икюр в десять тридцать.
Энджи с удовольствием проткнула бы меня первыми попавшимися под руку но
жницами, но, когда я собирала маникюрные принадлежности, она все же не мог
ла удержаться и посоветовала:
Ц Не болтай много. Наоборот, старайся говорить как можно меньше. Улыбайс
я, но не во весь рот, как обычно. Дай ему поговорить о себе. Мужчины это любят
. Попытайся получить от него визитку. И что бы ни случилось, не упоминай о м
ладшей сестре. Женщины, обремененные ответственностью, отвращают от себ
я мужчин.
Ц Энджи, Ц тихо ответила я, Ц я не ищу папика. А если б даже искала, он все р
авно слишком старый для меня.
Энджи покачала головой:
Ц Дорогая моя, такого понятия, как «слишком старый», не существует. Мне о
дного взгляда достаточно, чтобы определить: мужчина еще в соку.
Ц Это меня не интересует, Ц сказала я. Ц И его деньги тоже.
Когда волосы Черчилля Тревиса были подстрижены и уложены, я встретилась
с ним в другом отдельном кабинете. Мы сидели друг против друга за маникюр
ным столом под большой лампой дневного света на кронштейне.
Ц Хорошо вас подстригли, Ц заметила я, беря его руку и осторожно опуская
ее в миску с размягчающим раствором.
Ц Еще бы! За такие-то деньги, которые берет Зенко. Ц Тревис растерянно ус
тавился на ряд приборов и цветных пузырьков на маникюрном столе. Ц Вам н
равится у него работать?
Ц Да, сэр, нравится. Я многому учусь у Зенко. Для меня необыкновенная удач
а получить такую работу.
Мы разговаривали, а я тем временем обрабатывала его руки, очищая от мертв
ой кожи, подравнивая и отодвигая кутикулы, подпиливая и полируя его ногт
и до блеска. Тревис, никогда раньше не подвергавшийся подобной процедуре
, следил за процессом с большим интересом.
Ц Что заставило вас выбрать работу в салоне красоты? Ц поинтересовалс
я он.
Ц Когда я была младше, я часто делала подругам прически и макияж. Мне все
гда хотелось делать людей красивыми. И нравится, что они после этого начи
нают лучше себя чувствовать. Ц Я открыла маленький пузырек, и Тревис взг
лянул на него с выражением, похожим на страх.
Ц Вот этого не надо, Ц твердо сказал он. Ц Что-то другое делайте, но крас
ить лаком я запрещаю.
Ц Это не лак, это масло для кутикул. И вам его потребуется много. Ц Не обра
щая внимания на опасения, я крошечной кисточкой нанесла масло на его кут
икулы. Ц Забавно, Ц проговорила я, Ц у вас руки не бизнесмена. Должно быт
ь, вы что-то еще делаете, не только бумаги по столу передвигаете.
Он пожал плечами:
Ц Появляется иногда кое-какая работа на ранчо. Много езжу верхом. И врем
я от времени копаюсь в саду, хотя и не так много, как прежде, когда жена была
жива. Эта женщина питала страсть к садоводству.
Я растерла крем между ладонями и начала массировать его руку и запястье.
Заставить его расслабиться было нелегко, пальцы оставались напряженны
ми.
Ц Я слышала, она недавно скончалась, Ц сказала я, взглянув в его грубой л
епки лицо, на котором горе оставило свой явственный отпечаток. Ц Мне жал
ь.
Тревис слегка кивнул.
Ц Ава была славной женщиной, Ц глухо проговорил он. Ц Лучшей из тех, ког
о я знал. У нее был рак груди... мы слишком поздно спохватились.
Вопреки строгому запрету Зенко сотрудникам салона обсуждать свою личн
ую жизнь с клиентами я чуть не призналась Черчиллю, что тоже потеряла бли
зкого человека. Но промолчала и заметила лишь:
Ц Говорят, бывает легче, когда есть время подготовить себя к смерти близ
кого человека. Но я в это не верю.
Ц Я тоже. Ц Рука Черчилля коротко пожала мою. Это произошло так быстро, ч
то я не успела отметить это рукопожатие. Потрясенная, я подняла глаза и вс
третила безмолвную печаль, отразившуюся на его добром лице. Я почему-то п
оняла: не важно, что я ему расскажу, а что оставлю при себе, он меня все равно
поймет.
Так вышло, что мои отношения с Черчиллем переросли в нечто гораздо более
сложное, чем романтическая связь. Если бы в них присутствовала романтика
или секс, все было бы гораздо проще и понятнее объяснить, но я Черчилля в э
том смысле никогда не интересовала. Будучи привлекательным и безумно бо
гатым вдовцом шестидесяти с небольшим, Черчилль мог выбрать себе любую ж
енщину. Я взяла за обыкновение просматривать упоминания о нем в газетах
и журналах. Меня чрезвычайно занимали его фотографии с гламурными светс
кими женщинами, актрисами, снимающимися в фильмах категории «Б», а иногд
а даже с иностранными королевскими особами. Черчилль поспевал везде.
Когда он бывал слишком занят и не мог прийти постричься в салон «Уан», он в
ызывал Зенко к себе на дом. Иногда он заглядывал ко мне подбрить шею, подпр
авить брови или сделать маникюр. Черчилль всегда немного стеснялся дела
ть маникюр. Но после того как я в первый раз подпилила, подрезала, отскребл
а и увлажнила его руки, да еще до блеска отполировала ему ногти, он остался
так доволен их видом и своим самоощущением, что в его расписании, заявил о
н, кажется, появился еще один пункт, отнимающий время. После некоторых под
начек с моей стороны Черчилль признался, что его подругам его маникюр то
же нравится.
Дружеское отношение ко мне Черчилля, наша болтовня за маникюрным столом
сделали меня в салоне объектом зависти и восхищения. Я понимала, что гово
рили о нашей дружбе. Согласно общему представлению, моего общества он ис
кал, разумеется, не для того, чтобы узнать мое мнение о торгах на фондовой
бирже. Все, как видно, заключили, что между нами что-то произошло или проис
ходило время от времени, а может, вот-вот должно было произойти. Зенко, без
сомнения, думал именно так и обходился со мной с такой любезностью, котор
ой не проявлял ни к кому из своих служащих моего уровня. Он, наверное, реши
л, что если я и не единственный повод Черчилля посещать салон «Уан», то мое
присутствие ему уж точно не во вред.
В конце концов я однажды спросила:
Ц У вас насчет меня есть планы, Черчилль?
Он поразился.
Ц Да нет же, черт побери. Вы слишком молоды для меня. Я предпочитаю зрелых
женщин. Ц Пауза. Затем на его лице появилось почти комичное выражение ис
пуга. Ц Но вы ведь не хотите, правда?
Ц Нет, не хочу.
Если бы он когда-нибудь предпринял попытку к этому, я точно не знаю, как по
ступила бы. Я не могла определиться со своим отношением к Черчиллю: мне не
хватало опыта общения с мужчинами, чтобы разобраться, что к чему.
Ц Но тогда я не понимаю, почему вы уделяете мне внимание, Ц продолжала я,
Ц раз не собираетесь... ну это, сами знаете, о чем я.
Ц Когда-нибудь я вам скажу почему, Ц ответил он. Ц Но не сейчас.
Я восхищалась Черчиллем больше, чем кем-либо из тех людей, которых когда-
либо знала. С ним, правда, не всегда было просто. Его настроение могло испо
ртиться за какую-то долю секунды. Спокойным человеком он уж точно не был.
Вряд ли в жизни Черчилля наберется много таких минут, когда он чувствова
л себя совершенно счастливым. Это во многом из-за того, что ему пришлось п
отерять двух жен: первую, Джоанну, сразу после рождения их сына... и Аву, с ко
торой они прожили вместе двадцать восемь лет. Черчилль не относился к те
м, кто безучастно принимает удары судьбы, и потери любимых людей его боль
но ранили. Тут я его понимала.
Прошло почти два года, прежде чем я заговорила с Черчиллем о своей матери
или о чем-то еще, помимо самых очевидных событий своей прошлой жизни. Черч
илль каким-то образом выяснил, когда у меня день рождения, и поручил одной
из своих секретарш позвонить мне утром и предупредить, что мы сегодня с н
им идем обедать. На мне были простая черная юбка до колена, белая кофточка
и серебряный кулон-броненосец. Черчилль появился в полдень в элегантном
, сшитом в Англии костюме. И выглядел точь-в-точь как преуспевающий пожил
ой гангстер из Европы. Он подвел меня к ожидавшему нас у тротуара белому «
бентли» с водителем, распахнувшим перед нами заднюю дверь.
Мы приехали в самый модный ресторан, какой я когда-либо видела, с французс
ким декором, белыми скатертями и роскошными картинами на стенах. Меню бы
ло заполнено каллиграфической прописью на текстурированной кремовой б
умаге, а блюда назывались так замысловато Ц всякие там рулады да риссол
и, разные сложные соусы, Ц что я терялась в догадках, что заказать. А при ви
де цен со мной чуть не случился сердечный приступ. Самой дешевой едой в ме
ню оказалась десятидолларовая закуска из одной-единственной креветки,
приготовленной уж как-то так особенно, что название этой закуски мне ник
огда не выговорить. Внизу страницы меню я увидела блюдо, которое, судя по о
писанию, представляло собой гамбургер с жареным бататом, и, когда увидел
а цену, чуть не подавилась своей диетической кока-колой.
Ц Черчилль, Ц сказала я не веря своим глазам, Ц здесь в меню стодолларо
вый гамбургер.
Он нахмурился Ц не потому, что разделял мое изумление, а потому, что в мое
м меню были указаны цены. Он пальцем поманил к себе официанта, который тут
же рассыпался в извинениях. У меня из рук забрали меню и заменили его друг
им, таким же, но без цен.
Ц Почему в моем меню не должно быть цен? Ц спросила я.
Ц Потому что ты женщина, Ц ответил Черчилль, все еще раздосадованный оп
лошностью официанта. Ц Я веду тебя обедать, и цены тебя не должны волнова
ть.
Ц Тот гамбургер стоит сто долларов. Ц Я все никак не могла успокоиться.
Ц Что же такое можно сделать с гамбургером, чтобы он стал стоить сто долл
аров?
Выражение на моем лице, казалось, его забавляло.
Ц Давай спросим.
Тут же был призван к ответу официант. Когда Черчилль спросил его, каким об
разом готовится гамбургер и что в нем такого особенного, тот объяснил, чт
о все ингредиенты исключительно экологически чистые, в том числе и домаш
няя пармезановая булочка. Кроме того, в состав входят копченая моцарелла
ди буфала, гидропонный маслянолистный салат, очень зрелый помидор и гус
той соус из чили, выложенные на бургер из органической говядины и фарша э
му.
Я услышала слово «эму», и тут меня прорвало.
С моих губ слетел смешок, затем другой, а потом я уже не могла остановиться
, из глаз текли слезы, плечи судорожно подрагивали. Я прижала ладонь ко рту
, пытаясь успокоиться, но от этого стало только хуже. Я всерьез забеспокои
лась. Мне грозило стать всеобщим посмешищем в самом крутом ресторане из
тех, где я когда-либо бывала.
Официант тактично ретировался. Я, задыхаясь, предприняла попытку выгово
рить слова извинения перед Черчиллем, с тревогой наблюдавшим за мной, сл
егка покачивая головой. Он словно бы говорил: «Ничего, ничего, не извиняйс
я». Ободрительно положив руку мне на запястье, он слегка сжал его. И это дв
ижение меня как-то сразу успокоило. Наконец-то я смогла сделать глубокий
вдох, и грудь отпустило.
Я рассказала ему о том, как мы поселились в жилом трейлере в Уэлкоме, о мам
ином друге, которого звали Флип. У меня все никак не получалось рассказыв
ать побыстрее, так много подробностей всплывало сразу. Черчилль ловил ка
ждое мое слово, в уголках его глаз собрались морщинки, и когда я в конце ко
нцов дошла до того эпизода, когда мы отдали тушу эму Кейтсам, он уже смеялс
я.
Хоть я и не помнила, что заказывала вино, официант принес бутылку «пино ну
ар». Вино благородно поблескивало в высоких хрустальных бокалах.
Ц Мне нельзя, Ц сказала я. Ц Мне после обеда на работу.
Ц Тебе не надо на работу.
Ц Очень даже надо. Ко мне на вторую половину дня записаны клиенты. Ц Хот
я только мысль об этом вызывала во мне ощущение невероятной усталости Ц
мысль не собственно о работе, а о необходимости собраться с силами, чтобы
излучать очарование и жизнерадостность, которых ожидают от меня клиент
ы.
Черчилль извлек из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон не боль
ше костяшки домино и набрал номер салона «Уан». Я, раскрыв рот, следила, ка
к он попросил к телефону Зенко и сообщил ему, что я на сегодня беру отгул, п
осле чего поинтересовался, нет ли у него возражений. Если верить Черчилл
ю, Зенко ответил, что, разумеется, возражений нет и он внесет в график необ
ходимые коррективы. Нет проблем.
Как только Черчилль с самодовольным щелчком захлопнул крышечку телефо
на, я мрачно проговорила:
Ц Теперь он мне за это устроит веселую жизнь. Если б позвонил кто-то друг
ой, а не вы, Зенко спросил бы: что у вас вместо головы Ц не задница ли, часом?

Черчилль улыбнулся. Он получал огромное удовольствие от того, что люди е
му не могут слово поперек сказать. Это было одним из его недостатков.
Я проговорила весь обед, поощряемая вопросами с его стороны, его доброду
шным интересом и бокалом вина, который, сколько бы я ни пила, никогда не ос
тавался пустым. Свобода говорить, рассказывать что угодно сняла с моих п
леч тяготивший меня груз, о котором я до сих пор не задумывалась. Я все вре
мя старалась двигаться вперед, не зная к себе пощады, при этом испытывая м
ножество эмоций, которым не позволяла одолеть себя, а также много всего д
ругого, о чем молчала. И вот теперь я говорила и никак не могла наговоритьс
я. Я порылась в сумочке, отыскала портмоне и достала оттуда школьную фото
графию Каррингтон. Она на ней улыбалась во весь рот, демонстрируя недост
ающий зуб и несимметрично завязанные на голове хвостики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49