https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/gigienichtskie-leiki/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Кроме того, Роланд создал собственную еженедельную аналитическую программу “Час Хеннемана”, в которой выступал и как комментатор, и как режиссер, и как продюсер.
Томас Тейсман считал Хеннемана скорее шоуменом, нежели политическим аналитиком, однако признавал, что его передача стала лучшей из подобных программ, запущенных в возрожденной Республике. Забавно, но прежние “аналитики” исчезли начисто. Несколько человек подвизались в роли продюсеров, прочие вовсе канули в безвестность, и вовсе не из-за злонамеренных чисток со стороны нового правительства. Просто они совершенно не вписывались в новую политическую матрицу. Большинство из них виртуозно владели составлением “анализов”, которых требовал Комитет, но мало кто обладал умениями, навыками и силой характера, чтобы разбираться в вопросах общественной политики и поднимать темы, неугодные правительству...
Вот уж с чем у Хеннемана проблем не было. Тейсман специально назначил время совещания так, чтобы все его участники могли посмотреть это интервью.
— Сложный вопрос, Роланд, — ответил сенатор МакГвайр. — Я хочу сказать, что, хотя президент Причарт и госсекретарь Джанкола, безусловно, консультировались с Конгрессом, многие аспекты отношений с манти с момента падения Комитета общественного спасения постоянно меняются.
— Разве вы не считаете, сенатор, что манти все это время неизменно уклонялись от ведения серьезных переговоров? Или, если угодно, все это время они систематически отвергали, высмеивали или игнорировали каждое предложение, сделанное нами в ходе этих переговоров?
Тейсман внутренне поёжился. Хеннеман не повысил голоса, внимательно-вежливое выражение лица нисколько не изменилось, но от этого вопросы прозвучали даже более веско.
А все потому, невесело подумал военный министр, что он лишь озвучивает мысли и настроения значительной части избирателей.
— Я бы не стал формулировать это подобным образом, Роланд, — мягко укорил собеседника сенатор. — Переговоры действительно затянулись дольше, чем можно было ожидать. И я должен признать, что мне, как и многим моим коллегам в Конгрессе, и прежде всего в Комитете по иностранным делам, часто казалось, что премьер-министр Высокий Хребет и его правительство создают такую ситуацию умышленно. Поэтому, возвращаясь к вашему высказыванию, да, я могу согласиться с тем, что Звездное Королевство уклоняется от ведения серьезных и своевременных переговоров. Но, заверяю вас, наших дипломатов и нашу Республику они не “высмеивали”.
— Полагаю, сенатор, — произнес Хеннеман, — что мы с вами можем не сойтись в целесообразности использования тех или иных глаголов для описания того, что они делают в данном отношении. Но вы согласитесь со мной, что на практике это завело нас в тупиковую ситуацию?
— Боюсь, что с этим не согласиться трудно, — сказал МакГвайр, сокрушенно кивая. — Во всяком случае, я и как гражданин, и как председатель Комитета по иностранным делам с сожалением констатирую, что нынешнее правительство Мантикоры не проявляет заинтересованности в решении вопроса о возвращении под контроль Республики временно оккупированных звездных систем.
Кто-то из присутствовавших офицеров резко втянул воздух, а на лице Тейсмана появилась холодная усмешка. Сюрпризом слова МакГвайра не явились, но раньше, до обращения Причарт к народу, сенатор тщательно воздерживался от публичных комментариев по этому вопросу.
— Вы полагаете, что они намерены сохранить за собой эти системы навечно? Как Звезду Тревора? — наседал Хеннеман.
— Отдадим мантикорцам должное, Звезда Тревора — это особый случай, — сказал МакГвайр. — Жестокая репрессивная политика карательных служб прежнего режима дискредитировала Республику в глазах жителей Сан-Мартина, и я не удивляюсь тому, что, невзирая на все наши реформы, его население высказалось за полный разрыв с Республикой. К тому же у Звезды Тревора находится один из терминалов Мантикорской туннельной Сети, и Звездное Королевство, без сомнения, проявляет законный интерес в обеспечении его безопасности. Разумеется, не могу сказать, что меня радует создание прецедента, который представляет собой аннексия звездной системы. Существует вероятность того, что у наших партнеров по переговорам может возникнуть желание удержать другие оккупированные системы заявив, что поступают они так же, как в случае со Звездой Тревора, и по тем же причинам. Если они решат воспользоваться этим предлогом — спешу заметить, пока никаких признаков, указывающих на существование подобного намерения не отмечено, — это будет ложью. Однако, невзирая на все опасения, которые мы испытываем относительно дальнейшего развития событий, полагаю, что у нас нет выбора, кроме как признать решение Звездного Королевства сохранить контроль над Звездой Тревора навсегда.
— Даже при отсутствии официального соглашения, по которому Республика соглашается поступиться своим суверенитетом? — не унимался Хеннеман.
— Я, разумеется, предпочел бы увидеть эту ситуацию урегулированной формальным договором, — ответил МакГвайр. — Но в свете четко выраженного избирателями Сан-Мартина желания вступить в состав Звездного Королевства и принимая во внимание официальную декларацию Конституционной Ассамблеи, провозгласившую недопустимость насильственного принуждения систем, входивших в состав прежней Народной Республики, к вступлению в новую Республику Хевен, мне трудно предложить иное практическое решение.
— Понятно.
Для Тейсмана было очевидно, что Хеннемана позиция МакГвайра по Звезде Тревора не удовлетворяет. Это пугало. МакГвайр был слишком близок к Арнольду Джанколе, чтобы Тейсман чувствовал себя спокойно, но создавалось впечатление, особенно за последние тридцать шесть часов, которые миновали после выступления Причарт, что — в определенном смысле — средний человек с улицы придерживается ещё более жесткой позиции, чем Джанкола. Причем, самой горячей темой стала Звезда Тревора. Тейсману казалось, что только что сказанное МакГвайром должно было быть очевидным для каждого, но многие средства массовой информации, равно как и общественные дискуссионные группы, похоже, смотрели на это иначе.
Исчезновение существовавших некогда в Народной Республике ограничений свободы слова породило хаотичное, зачастую чрезмерно шумное брожение в средствах массовой информации. Сам факт того, что теперь люди могли высказываться свободно, породил то, что Тейсман квалифицировал как синдром общественного помешательства. Ярчайшим примером этого безумия служило истерическое требование вернуть под суверенитет Республики все захваченные манти системы. Включая звезду Тревора. Более того, в первую очередь звезду Тревора — это стало главным лозунгом экстремистов, хотя каждому человеку хотя бы с одной извилиной должно было быть понятно, что это требование неосуществимо.
Чего Тейсман пока не решил, так это разделяет ли радикальные убеждения сам Хеннеман, либо же он просто ищет скандальный поворот дискуссии, чтобы сыграть на нём в дальнейшем. Тейсман от души надеялся, что справедливо второе.
— Но с высказанной президентом мыслью о том, что остальные оккупированные системы должны быть нам возвращены, вы, надо полагать, согласны? — спросил комментатор МакГвайра после короткой паузы.
— Роланд, президент Причарт высказалась несколько иначе, — поправил его МакГвайр.
— Сенатор, я понял её именно так.
— Если вы обратитесь непосредственно к тексту её речи, — указал МакГвайр, — то увидите: она заявила, что статус ныне оккупированных систем должен быть определен в соответствии с законодательством Республики.
— Но разве это не равнозначно требованию возвращения их под наш суверенитет?
— Нет. Это равнозначно требованию вернуть их в сферу действия нашей юрисдикции. Мы должны быть уверены в том, что их население сделало свой выбор свободно, а не под давлением оккупантов. Требование “вернуть их нам” может быть истолковано как требование возвращения этих систем под наш постоянный политический контроль вне зависимости от волеизъявления населения.
— Но определение этого волеизъявления должно проводиться под нашим присмотром. Вы согласны с такой трактовкой слов президента, сэр?
— По существу — да.
— А как по-вашему, допустят ли это манти? — не унимался Хеннеман.
Тейсман вдруг понял, что затаил дыхание. МакГвайр заколебался, потом покачал головой.
— Честно говоря, Роланд, я не знаю, — печально сказал он. — Должен сказать, что весь предыдущий опыт общения с ними... не внушает нам оптимизма.
Тейсман мысленно выругался. До сих пор у него не было особых претензий к сделанным в ходе программы заявлениям МакГвайра. Этого нельзя было сказать про выступления сенатора в других местах, да и от рассуждений по поводу аннексии Звезды Тревора как предлога для дальнейшей территориальной экспансии лучше было воздержаться, но, в конце концов, сенатор имеет право высказывать свою точку зрения. К сожалению, какими бы разумными и сдержанными ни выглядели замечания МакГвайра, на деле они — а главное, последняя фраза — только подливали масла в огонь общественного негодования, разгоравшийся все жарче в связи с вопросом об оккупированных мантикорцами звездных системах.
И сенатор должен был понимать это не хуже Томаса Тейсмана.
— Как вы полагаете, готова ли президент Причарт примириться с их “не внушающей оптимизма” позицией? — спросил Хеннеман.
— В прошлом, — ответил МакГвайр, осторожно подбирая слова, — возможность выбора для нашего президента и для Республики в целом была ограничена пагубным соотношением сил, унаследованным нами от режима Пьера. Независимо от наших желаний, у нас не было реальной возможности настоять на своем.
— Вы считаете, что теперь ситуация изменилась?
— Ситуация возможно изменилась, — поправил МакГвайр. — Безусловно, заявление военного министра Тейсмана об увеличении численности нашего флота должно быть принято к сведению обеими сторонами и оказать определенное влияние на дальнейший ход переговоров. Судя по тону выступления президента Причарт, она надеется, что это произойдет. Она недвусмысленно указала на тот факт, что мы на протяжении нескольких лет пытаемся добиться разумного решения фундаментальных проблем путем мирных переговоров, без каких-либо признаков встречного движения со стороны Звездного Королевства. Ни один человек в здравом уме не желает возвращения к военному противостоянию с Мантикорским Альянсом. Мы делаем все возможное, чтобы избежать ситуации, которая сделает подобный исход хотя бы вероятным. Тем не менее, как напомнила нам президент, настало время, когда резерв уступок исчерпан, ибо поступаться фундаментальными принципами мы не намерены. По моему мнению, предъявленное президентом Причарт требование Звездному Королевству вести переговоры в духе доброй воли и предоставить населению оккупированных систем право определить свое будущее на референдуме, проведенном в соответствии с законами Республики и под её контролем, является разумным и справедливым. Могу с уверенностью заявить, что эта позиция пользуется широчайшей поддержкой всех представленных в Конгрессе политических партий. Все патриотические силы готовы сплотиться вокруг неё и госсекретаря Джанколы.
— Если я правильно вас понял, сенатор, — задумчиво произнес Хеннеман, — вы хотите сказать, что готовы поддержать позицию президента, даже если она будет сопряжена с риском возобновления активных военных действий?
— Есть вещи, Роланд, — торжественно ответил МакГвайр, — достаточно важные как для национальных интересов, так и в смысле глобальных принципов, чтобы оправдать любой риск. На мой взгляд, благосостояние и право на самоопределение граждан Республики, живущих в условиях оккупации иностранной державой, без сомнения, подпадают под обе эти категории.
Сенатор прекрасно рассчитал время, с усмешкой подумал Тейсман: сразу после этих слов последовал рекламный блок. Теперь зрителям лучше всего запомнится последняя фраза, а вместе с ней суровые карие глаза и волевой подбородок сенатора МакГвайра.
— Выключить, — скомандовал Тейсман, и голографический контур послушно погас и бесшумно ушел в гнездо под потолком.
Подвинув кресло ближе к столу, военный министр обвел взглядом собравшихся. Стол был огромный: за ним, считая самого Тейсмана и Арно Маркетта, разместились восемнадцать адмиралов и коммодоров, и каждого сопровождали по меньшей мере два или три помощника.
Многие из этих офицеров выглядели необычайно молодо для столь высокого ранга — собственно, это соответствовало истине. Уничтожив старый Октагон вместе со всей штабной верхушкой Народного Флота, Сен-Жюст пробил огромную брешь в рядах высшего командования флота. Последовавшие затем чистки превратили эту брешь в зияющую пропасть. Тейсману, когда он возрождал флот, не оставалось ничего другого, как продвигать по службе молодых офицеров, заполняя множество вакансий, и он (как и те, кто получал новые звания) знал, что опыта у новых назначенцев недостаточно. Именно по этой причине Тейсман совмещал в своем лице должности военного министра и главнокомандующего Флота. Как ни абсурдно звучало это в его собственных ушах, на сегодняшний день он единолично был самым опытным офицером всего Флота Республики.
А пятнадцать стандартных лет назад он был всего лишь коммандером.
Но при всей своей молодости и неопытности эти люди составляли сейчас Генеральный Штаб, и именно с ними приходилось работать. Кроме того, следовало признать, что за последние четыре года они очень многому научились.
— Вы сами всё видели, леди и джентльмены, — сказал, помолчав, Тейсман. — Могу лишь добавить, что, поскольку председатель Комитета по иностранным делам озвучил эту позицию в “Часе Хеннемана”, её следует трактовать как официальную.
Стол обежали послушные смешки, и он тоже тонко улыбнулся, хотя веселиться совсем не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136


А-П

П-Я