* * *
Когда несколько часов спустя Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта, приостановился в коридоре перед полированной деревянной дверью, он тоже размышлял о карьере. Вооруженный часовой — капитан в безупречно аккуратном мундире Королевской Гвардии, — стоявшая навытяжку у этой двери, даже не покосилась на премьер-министра.
Барон знал, что традиции и выучка Королевской Гвардии требуют этой неестественной неподвижности, этого демонстративного всеигнорирования, хотя на самом деле часовой видела и замечала всё, что происходит вокруг неё. Но было в капитане нечто большее, чем просто традиция и выучка. Что-то такое, чего никто не мог бы указать.
“Презрение, что ли?” — подумал барон, удостоверившись, что не забыл принять приличествующее случаю выражение лица. Или враждебность, которую излучали все сторонники Елизаветы III, каждый по-своему?
Незаметно переведя дух и мысленно расправив плечи, премьер-министр подошел на два метра, оказавшись в предписанной часовому зоне внимания. Тогда капитан отреагировала. Голова её резко повернулась, взгляд сфокусировался на Высоком Хребте, а правая рука мгновенно и с механической точностью легла на рукоятку висевшего на боку в кобуре пульсера. Все это было тщательнейшим образом отрепетировано. И хотя она сейчас всего лишь играла роль в военном представлении, только идиот мог усомниться, что капитан — смертоносно опасный профессионал. А ритуал, однако, требовал и от барона строго формального ответа.
— Премьер-министр, — доложил он капитану, как будто та могла не знать, кто он такой. — Испрашиваю соизволения у её величества уделить мне несколько минут её времени по делам государственной важности.
— Да, сэр, — сказала капитан, не убирая правой руки от кобуры, а левой описала идеальный полукруг и активировала коммуникатор. — Премьер-министр ходатайствует о предоставлении аудиенции у её величества, — объявила она.
Высокий Хребет сжал зубы. Обычно ему скорее нравились формальности, отшлифованные временем процедуры и протокольные церемонии, подчеркивавшие достоинство и значимость поста, который он занимал, и Звездного Королевства, которому служил. Но сегодня каждая из этих формальностей была дополнительным кристалликом соли на рану, которая привела его сюда, и он бы предпочел сразу перейти к делу. В конце концов, его секретарь заранее договорился о встрече, а изощренные системы безопасности идентифицировали его и держали под прямым наблюдением с того момента, как он вступил на территорию королевского дворца.
Пока капитан слушала, что говорит ей голос в наушнике, её глаза продолжали изучать его с пристальной бесстрастной сосредоточенностью — слегка подпорченной всё тем же скрытым внутри холодным презрением. Затем она убрала наконец руку с пульсера и нажала кнопку открытия двери.
— Её величество примет вас, сэр, — четко произнесла она и снова вытянулась по стойке “смирно”, устремив взгляд в пространство коридора, словно барон перестал для нее существовать.
Он снова вздохнул и прошел в дверь.
Королева Елизавета ожидала его. Зубы Жанвье сжались ещё сильнее. За последние четыре стандартных года она принимала его в этом официальном кабинете множество раз. Принимала без особой радости, но, по крайней мере, с внешним уважением к его должности, пусть даже плохо, но скрывая презрение к тому конкретному человеку, которую эту должность занимал. За все эти четыре года она встречалась с ним исключительно по неотложным государственным делам и во исполнение своих конституционных обязанностей, но при этом оба они, по взаимному молчаливому соглашению, использовали маску официальной любезности.
Сегодня все было по-другому. Она сидела за столом, но, в отличие от его предыдущих визитов в этот кабинет, не предложила ему присесть. Собственно говоря, не было даже стула, предназначенного для гостя. Кофейный столик, кушетка рядом с ним, уголок для переговоров с удобными креслами — всё исчезло. Он не сомневался, что она приказала убрать мебель в ту минуту, когда его секретарь связался с дворцом, договариваясь о встрече. Ярость — и смятение — проступили сквозь его маску, ибо это беззвучное, холодное, умышленное оскорбление его задело.
Но даже если бы он не выдал своих чувств и даже если бы королева приветствовала его любезной улыбкой, а не молчанием и не следила холодным взглядом за тем, как он идет через кабинет к её столу, древесный кот, сидевший на спинке кресла, был безошибочным барометром сгущавшейся в кабинете атмосферы враждебности. Ариэль наблюдал за бароном своими зелеными глазами, полуприжав уши с кисточками к голове и глубоко впившись белоснежными когтями в обшивку королевского кресла.
Барон дошел до стола и остановился перед ним — словно провинившийся школьник, а не премьер-министр Мантикоры! — пробилась мысль сквозь бурю негодования. Елизавета подняла на него такой же холодный, как у древесного кота, взгляд.
— Ваше величество, — сумел выговорить он почти нормальным голосом, — благодарю за скорое согласие предоставить мне аудиенцию.
— Разве я могла отказать своему премьер-министру? — ответила она.
Эти слова относились к разряду учтивых, даже любезных, но только не сейчас, произнесенные с безжизненностью компьютера.
— Ваш секретарь отметил, что ваш вопрос не терпит отлагательства, — продолжила королева всё тем же ледяным тоном — как будто не знала, что именно привело сюда премьера.
— Боюсь, что так, ваше величество, — подтвердил он, от всей души сожалея, что неписаная часть Конституции Звездного Королевства предписывает в подобных случаях в качестве обязательной формальности личную встречу премьер-министра и монарха. К сожалению, открутиться не было никакой возможности, хотя он и попытался сначала сослаться на то, что формально произошло всего лишь нарушение перемирия, а не официальное объявление войны.
— Сожалею, но на меня возложена неприятная обязанность: сообщить вам, что ваше королевство находится в состоянии войны, ваше величество, — проговорил он.
— Вот как? — спросила королева.
Барон отчетливо расслышал скрежет собственных зубов. Королева намеревалась заставить его испить чашу унижения до последней капли. Она прекрасно знала обо всем, что произошло у Звезды Тревора, но...
— Увы, да, — ответил он, вынужденный в силу её вопроса официально огласить обстоятельства. — Сегодня утром, безо всякого уведомления о возобновлении военных действий, силы Республики Хевен вторглись в наше пространство у Звезды Тревора. Наши войска дали нападавшим отпор, и те ретировались, понеся сравнительно легкие потери. Потерь с нашей стороны нет, тем не менее вторжение в пределы пространства Звезды Тревора не может рассматриваться иначе, как акт агрессии.
— Понятно, — сказала королева, складывая руки на столе. Она не отрываясь смотрела на собеседника. — Вы, кажется, сказали, милорд, что агрессор был остановлен нашими силами?
Она сделала легкое, но отчетливо слышное ударение на притяжательном местоимении “нашими”, и глаза барона вспыхнули от ярости. Но, опять-таки, скованный протоколом и требованиями Конституции, он не имел права не ответить.
— Да, ваше величество. Хотя, если точнее, отражение агрессора стало результатом совместных действий наших сил и сил Протектората Грейсон.
— Тех самых грейсонских сил, которые вчера произвели несанкционированный транзит через центральный узел Сети? — продолжала она свой допрос тем же ледяным тоном.
— Да, ваше величество, — выдавил барон. — Хотя правильнее было бы назвать этот транзит не несанкционированным, а незапланированным.
— А, понятно. — Несколько секунд королева бесстрастно смотрела на собеседника. Потом на её лице появилась улыбка, в которой не было и намека на теплоту. — И каковы же рекомендации моих министров по поводу наших дальнейших действий в этой кризисной ситуации, милорд?
— В данных обстоятельствах, ваше величество, я не вижу иного выхода, кроме как официально разорвать перемирие с Республикой Хевен и возобновить неограниченные боевые действия.
— А находятся ли мои вооруженные силы после этого нападения в должном состоянии, чтобы осуществить предложенную политику, милорд?
— Да, ваше величество, — ответил он излишне резко, хотя изо всех сил контролировал интонации.
Вопрос задел его слишком сильно. Он заметил её удовлетворение — не по выражению лица, а по изменившейся позе древесного кота — и усилием воли постарался вернуть себе броню официальности.
— Несмотря на вторжение Республики в наше пространство, мы не понесли никаких потерь, — продолжил он. — Соответственно, данный инцидент не изменил соотношения сил.
— И моё Адмиралтейство придерживается мнения, что данный инцидент был единичным?
— Вероятно, нет, ваше величество, — признался барон. — Однако по оценкам Разведывательного Управления Флота, силы, нарушившие границы Звезды Тревора, представляют собой практически все их современные военные корабли. Отсюда следует, что все прочие операции, которые, возможно, провел — или попытался провести — противник, имели гораздо меньший масштаб.
— Понятно, — повторила королева. — Очень хорошо, милорд. Я буду руководствоваться в этом вопросе мнением моего премьер-министра и Первого Лорда Адмиралтейства. Есть ли другие меры, которые вы желаете предложить?
— Да, таковые меры имеются, ваше величество, — церемонно ответил он. — В частности, необходимо сообщить нашим партнерам по Альянсу о состоянии дел и уведомить их, что мы официально намерены вновь призвать их к выполнению союзнических обязательств.
Ему удалось выговорить это не поперхнувшись, несмотря на подкатившуюся к горлу желчь и злобу. Но самое трудное ему еще только предстояло. Он сделал глубокий вдох.
— Кроме того, ваше величество, — продолжил он, — учитывая значимость и крайнюю опасность действий Республики, а также тот факт, что всё Звездное Королевство в настоящий момент вынуждено, пусть и против воли, вновь взяться за оружие, я как ваш премьер-министр выражаю своё глубокое убеждение в том, что ваше правительство должно представлять максимально широкий спектр интересов ваших подданных. Выражение единства в столь критический момент должно воодушевить наших союзников и заставить призадуматься наших врагов. С вашего высочайшего согласия, я полагаю, что благом для Звездного Королевства будет сформировать правительство, включающее в себя представителей всех партий, которые, работая вместе, направят ваших подданных в этот кризисный момент.
— Понятно, — уже в который раз повторила королева и замолчала. После недолгой паузы она продолжила: — В военное время подобное предложение имеет свои достоинства. — Её взгляд был беспощаден, а выбор слов напомнил ему о другой беседе, состоявшейся в этом кабинете четыре года назад. — Но в данном случае это кажется мне... преждевременным.
Глаза Высокого Хребта расширились, а губы Елизаветы тронул едва заметный намек на улыбку.
— Хотя я, разумеется, глубоко признательна вам за готовность в этот момент, справедливо охарактеризованный вами как кризисный, протянуть руку вашим политическим противникам, но, полагаю, было бы неразумно обременять вас возможными внутренними раздорами внутри такого кабинета в трудные времена, когда вы должны уделять всё своё внимание важным решениям. Кроме того, было бы несправедливо создавать ситуацию, когда вы не будете обладать полной свободой принимать решения, за которые вы, как премьер-министр, должны нести всю полноту ответственности.
Барон Высокого Хребта вытаращил глаза, не в силах поверить услышанному. Конституция предписывала ему проинформировать королеву и заручиться её формальным согласием на любое предложение о формировании нового правительства, но до сих пор ни один монарх в истории Звездного Королевства никогда не отказывал в такого рода просьбе. Это было неслыханно — абсурдно! Но, встретившись с неумолимым взглядом Елизаветы Винтон, он понял, что это действительно произошло.
Она смотрела на него, и на её словно вырезанном из красного дерева лице он прочел отказ. Она не подпишет его петицию о политическом выживании. Не будет никакого “коалиционного правительства”, центристы и лоялисты не войдут в его состав, а значит, не укрепят позиции барона... и не разделят с ним вину, если поступят сообщения о новых катастрофах. Она даже не позволит ему от её имени послать приглашение Вильяму Александеру, которое тот почти наверняка отверг бы и тем самым подарил барону хотя бы этот избитый предлог обвинить центристов в отказе поддержать Корону в час бедствий.
Она ограничила его выбор ровно двумя возможностями: продолжить работу, не прикрываясь объединением с оппозицией, или подать в отставку. А если он подаст в отставку, тем самым он — ни больше, ни меньше — официально признается, что целиком и полностью ответствен за случившееся.
Молчание тянулось, дрожа от невысказанного напряжения, и он уже почти решил пригрозить ей отставкой, в случае если она откажется санкционировать создание коалиции... Но именно этого она и добивалась. Это был именно тот политически самоубийственный шаг, к которому она подталкивала его, и он ощутил прилив ярости и негодования. Неужели в подобный момент Корона способна прибегать к неприкрытым политическим маневрам?
— Желаете ли вы внести или обсудить еще какие-либо предложения? — спросила она в звенящей тишине.
Он понял, зачем она задала этот вопрос. Что бы он ни предложил, что бы ни порекомендовал, она, без сомнения, взвалит всю ответственность на него лично.
— Нет, ваше величество, — словно со стороны услышал барон свой голос. — Пока нет.
— Очень хорошо, милорд, — сказала Елизавета с легким кивком. — Благодарю вас за добросовестное исполнение вашей обязанности принести мне эти известия. Я уверена, что это был неприятный труд. А теперь, поскольку у вас, без сомнения, в связи с этой неспровоцированной агрессией появилось немало дел, требующих вашего немедленного внимания, не стану вас больше задерживать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136