Качество, цена супер
Немедленно!
— Есть, сэр.
* * *
— Пошли, — пробормотала Аудерская.
— Они должны были начать, прежде чем наши пташки приблизятся на дистанцию поражения, — подтвердил Киркегард, наблюдая за дисплеем, где уже появились первые оценки угроз встречного вражеского огня, сделанные боевым информационным центром. — Их больше, чем я ожидал, — признался он.
— Да, сэр. Нам не поздоровится, — сказала Аудерская.
— За всё надо платить, — пожал плечами Киркегард. — К тому же с такого расстояния даже системы наведения манти не обеспечат высокого процента попаданий. Наши, конечно, тоже, но... — на его лице появилась едва заметная хищная улыбка, — мы можем производить мощные повторные залпы... а они нет.
* * *
— Сэр, согласно показаниям сенсоров, системы РЭП их ракет гораздо лучше, чем предполагалось, — шепнул начальник штаба на ухо Мэйтланду; сэр Рональд угрюмо скривился. — По предварительным оценкам, эффективность нашей обороны будет на двадцать пять процентов ниже расчетной. Это в лучшем случае.
Мэйтланд хмыкнул и снова приник к дисплею, напряженно обдумывая ситуацию. Судя по чудовищной плотности вражеского огня, супердредноуты противника были подвесочными. Однако ситуация небезнадежна, твердо сказал он себе. Согласно полученным на данный момент показаниям сенсоров ЛАКов, системы РЭБ хевов, пусть и более совершенные, чем ожидалось — это подтверждали последние оценки БИЦ, — до мантикорских стандартов всё-таки недотягивали. И в дальней ракетной дуэли это давало Мэйтланду существенные преимущества. Точнее, дало бы, если бы он мог вести ответный огонь.
Вспомнив, сколько раз он просил начальство усилить его пикет хотя бы одним СД(п), сэр Рональд с горечью стиснул зубы. Но Адмиралтейство не считало возможным распылять дефицитные новые корабли по второстепенным системам вроде Маастрихта. Приходилось радоваться уже тому, что пусковые установки на борту двух из трех его старых кораблей были приспособлены под многодвигательные ракеты. А значит, использовав все подвески, он не останется совсем безоружным. Вот только плотность ответного огня составит менее двадцати процентов огня противника, пока ему не удастся каким-то образом приблизиться к неприятелю на шесть миллионов километров.
Но вряд ли хоть один из его кораблей продержится так долго.
— Получено подтверждение первичной оценки ускорения их супердредноутов? — спросил он операциониста.
— Так точно, сэр, — безрадостно подтвердила коммандер. — Пока ниже нашего, но реальная разница почти на тридцать процентов меньше, чем по прогнозам РУФ.
— Ну разумеется, — прорычал сэр Рональд, но совладал с собой, сделал глубокий вдох и, взглянув на начальника штаба, распорядился: — Передайте приказ коммодору Ронтвед: немедленно ввести в действие план “Омега”.
— Есть, сэр.
Удивление в голосе начальника штаба отсутствовало — значит, она пришла к тому же выводу, что и Мэйтланд. Ронтвед командовала маленькой эскадрой из трех кораблей обеспечения и поддержки, выделенных Адмиралтейством для “усиления” пикета Мэйтланда. Согласно плану “Омега” задачей этих полностью лишенных наступательного вооружения консервных банок, перед тем как удрать, было уничтожить по возможности большую часть инфраструктуры, построенной для обеспечения пикета.
— Пусть поторопится, — подчеркнул Мэйтланд. — Теперь мы знаем, что они располагают многодвигательными ракетами, и если РУФ село в одну лужу, то запросто могло сесть и в другую. Я не удивлюсь, если в их боевом порядке обнаружится парочка НЛАКов.
— Есть, сэр, — прозвучал ответ, но после короткой паузы за ним последовал кивок в сторону главной голосферы и вопрос: — Кстати о ЛАКах, сэр. Что насчет наших?
— Они продолжат атаку. Один черт им не удрать, если мы лишимся “Инкуба”, — резко сказал Мэйтланд. — Кстати, — хмыкнул он, — на тот случай, если Ронтвед не успеет уйти, выведите из боя один из наших эсминцев. Должен же кто-то добраться до дома с предупреждением.
* * *
Лейтенант-коммандер Джефферс стоял у плеча Генри Стивенса, вперив взгляд в тактический дисплей, в то время как “Звездный шлем” на максимальном ускорении уходил по направлению к гипергранице. Инерциальный компенсатор мог отказать в любой момент — и тогда их мигом размажет по стенкам, но это не имело значения в сравнении с хаосом и опустошением, творившимся позади.
Два супердредноута контр-адмирала Мэйтланда уже были уничтожены, искалеченный флагман погибал. “Инкуб” еще держался, но из-за повреждения бета-узлов потерял половину ускорения. Джефферс мрачно подумал, что если его и не разнесли пока вдребезги, так лишь из-за того, что его возможности в корабельной дуэли были весьма ограничены. В первую очередь хевы сосредоточивали огонь на тех, кто мог нанести им урон, а с “Инкубом” можно с легкостью покончить в любое время.
Но бой не шел исключительно в одни ворота — только почти.
Единственный, но мощный залп, произведенный всеми подвесками Мэйтланда, полностью превратил один республиканский супердредноут в истекающую воздухом развалину и повредил еще два, на одном из которых сэр Рональд сосредоточил затем бортовой огонь и нанес ему существенно более тяжелые повреждения. Кроме того, удалось полностью уничтожить один хевенитский линейный крейсер и еще один, судя по всему, находился в не намного лучшем состоянии.
Но это всё. ЛАКи сделали всё, что могли, их усилия поспособствовали уничтожению одного линейного крейсера и нанесли повреждения большей части других. Но хевы уже не впадали в замешательство и панику от одного вида невозможного “суперЛАКа”. У них было время подумать и проанализировать, и они распознали недостатки этих маленьких, сравнительно хрупких судов. Экипажи ЛАКов устремлялись на противника с самозабвенной отвагой и доблестью, и им все еще удавалось нанести противнику по крайней мере небольшой ущерб. Но бортовые гравистены новых супердредноутов оставались невредимыми, уязвимые горловины клиньев прикрывали защитные гравистены не хуже, чем у мантикорских кораблей, а массивная боковая броня могла выдержать даже огонь гразера “Шрайка-Б” — достаточно долго, чтобы уничтожить ЛАКи заградительным огнем.
При первом заходе крыло “Инкуба” сумело провести одну удачную атаку на корабли хевенитской стены. При попытке сделать второй заход уцелевших прихлопнули практически без усилий.
Джефферс изо всех сил пытался скрыть потрясение. Было очевидно, что хевы ещё не до конца преодолели разрыв между уровнем развития мантикорской техники и своей собственной. Их средства РЭП и близко не дотягивали до мантикорского совершенства; на подвесках размещалось меньше ракет, из чего следовало, что им не удалось в достаточной мере минимизировать объем ракет. Соответственно, вместимость погребов и мощность бортового залпа уменьшалась в сравнении с аналогичными параметрами мантикорских кораблей того же тоннажа, что в конечном счете могло оказаться важным. При весьма заметном прогрессе Флот Республики не сравнялся с Королевским ни в досягаемости, ни в эффективности систем самонаведения. При сохраняющемся преимуществе КФМ в области РЭБ перевес в точности ракет на больших дистанциях был на стороне Мантикоры, пожалуй даже существенный перевес, но к сожалению, не столь грандиозный. Так что количество ракет, которые мог принять на борт СД(п), становилось крайне важным. А значит, чертовски здорово, что Бюро Кораблестроения двинулось дальше, создав новую модель СД(п) “Инвиктус”.
Жаль только, что долбанный идиот Яначек не позволил флоту построить хотя бы несколько таких кораблей!
Почувствовав, что челюсти уже сводит от того, как яростно он сжал зубы, Джефферс заставил себя отвернуться от дисплея. Как ни странно, по получении приказа Мэйтланда уходить из системы “Звездному шлему” удалось вырваться. Возможно, просто хевы нашли рыбу побольше, с горечью подумал он. Но отчасти это могло объясняться и повреждениями, которые сумели нанести нападавшим супердредноуты и ЛАКи Мэйтланда.
Алан Джефферс был слишком честен с собой, чтобы притворяться, что он не испытывал глубокой благодарности за то, что приказ Мэйтланда позволил ему и его экипажу остаться в живых. Но избавиться от сокрушающего чувства вины он не мог и подозревал, что это бремя повиснет на нем на долгое, очень долгое время.
* * *
— Интересно, сэр, как дела у адмирала Киркегарда в Маастрихте, — пробормотал коммандер Тиболт, стоя рядом с адмиралом Чоном на флагманском мостике корабля Флота Республики “Новая Республика” и наблюдая за тем, как Одиннадцатое оперативное соединение размещается на орбите вокруг единственной обитаемой планеты Тетис.
— Чего не знаю, того не знаю, — отозвался Чон и, полюбовавшись несколько мгновений сине-белой планетой на обзорном дисплее, расправил плечи и отвернулся.
Его внимание привлек другой дисплей. Тот, на который были выведены данные о потерях соединения.
Кроваво-красным цветом, что означало полное уничтожение, светилось название лишь одного корабля, и губы флаг-офицера изогнулись в мрачном удовлетворении. Терять корабль никому не хочется, равно как и людей, которые им управляют. Но после жестоких ударов, которые раз за разом наносили манти старому Народному Флоту, один тяжелый крейсер и семьдесят уничтоженных ЛАКов можно было считать ничтожной ценой за целую звездную систему. Не говоря уже о том, что манти лишились больше двух сотен своих ЛАКов, четырех тяжелых крейсеров и пары супердредноутов.
— Вообще-то, — сказал адмирал Тиболту, помолчав, — меня больше интересует, что происходит у Грендельсбейна и Звезды Тревора.
Глава 57
— Милорд, позвольте спросить, что вы думаете о послании премьер-министра Высокого Хребта? — вежливо осведомился Ниал МакДоннелл.
— Думаю, от необходимости держаться в рамках приличия давление у него подскочило настолько, что ожидаемая продолжительность его жизни сократилась лет на двадцать-тридцать, — весело ответил Хэмиш Александер. — Во всяком случае, очень хочется на это надеяться.
МакДоннелл улыбнулся. Сам он был родом с Грейсона, и служившие на Грейсонском флоте мантикорские офицеры порой приводили его в замешательство. Правда, графа Белой Гавани он мантикорцем уже почти и не считал, ведь Александер столько сражений провел бок о бок с грейсонцами, что стал для них своим — по крайней мере его приняли как своего. Больше всего МакДоннелла смущало то, что мантикорцы с ошеломляющей прямотой критиковали правительство Высокого Хребта. Разумеется, они говорили о премьер-министре, а не о своем монархе, но МакДоннеллу трудно было представить грейсонского офицера, который высказывался бы столь откровенно — и столь презрительно — о канцлере Протектора.
Не то чтобы кто-то из соотечественников МакДоннелла не соглашался с этой оценкой Высокого Хребта. Просто грейсонцы в массе своей были более... почтительны, чем большинство мантикорцев. У МакДоннелла это вызывало недоумение. В основе двойственности нынешней политической ситуации в Звездном Королевстве лежал контроль аристократии над теми, кто составлял исполнительную ветвь власти. От такой же политической системы, причем в более жесткой форме, страдал и Грейсон — до того, как “Реставрация Мэйхью” вернула монарху власть, прежде неуклонно слабевшую на протяжении нескольких поколений Протекторов. Но то глубокое почтение, с которым жители Грейсона всегда относились к своим землевладельцам, странным образом отсутствовало в менталитете мантикорцев.
Правда, граф Белой Гавани принадлежал к этой самой аристократии, что, возможно, и объясняло отсутствие у него врожденного уважения к ней.
— Не стану притворяться, что не разделяю ваших надежд, милорд, — сказал, помолчав, адмирал. — Но похоже, он решил представить ситуацию в наиболее выгодном свете.
— Вариантов у него не так много, — отметил Белая Гавань. — По правде сказать, я уверен, что это входило в расчеты Протектора Бенджамина. И хотя негоже обвинять Протектора во вмешательстве во внутриполитические дела союзника, думаю, он поставил Высокого Хребта в неловкое положение с заранее продуманным умыслом.
МакДоннелл взглянул на него вопросительно, и граф пожал плечами.
— Высокому Хребту остается лишь делать вид, что он одобряет действия Бенджамина. В любом другом случае он будет выглядеть как минимум беспомощным. Самое худшее случится, если относительно намерений хевов мы окажемся правы, а он — нет. Тогда он вообще предстанет полным и окончательным идиотом, если посмеет отрицать тот факт, что мы спасали его от его собственной глупости. Правда, — прибавил Белая Гавань с особенно нехорошей улыбкой, — если все-таки рванет, мы в любом случае выставим его идиотом.
МакДоннелл склонил голову. Граф говорил так, словно надеялся на атаку хевов, поскольку она нанесет удар по правительству Высокого Хребта. Но грейсонец понимал, что несправедлив. Граф, несомненно, не желал, чтобы республика Хевен возобновляла войну со Звездным Королевством. Но для графа война уже стала неизбежным фактом. В отличие от МакДоннелла, который всё ещё лелеял сомнения — несмотря на то, что предупреждение пришло от леди Харрингтон, — граф свыкся с идеей, что нападение хевенитов в любом случае произойдет. А поскольку он сделал всё от него зависящее, чтобы подготовиться к грозящей катастрофе, он готов был выискивать в ситуации любые светлые стороны.
А всё, что сулило сместить барона Высокого Хребта с его поста, следовало считать “светлой стороной”, признался себе МакДоннелл.
Грейсонец вновь обратился к флагманской голосфере “Бенджамина Великого”. Очень правильно, что сейчас именно он и Белая Гавань стоят на флагманской палубе этого корабля, подумал он. “Бенджи”, как любовно называли на флоте “Бенджамина Великого”, был флагманским кораблем Белой Гавани с того дня, как вступил в строй, и вплоть до завершения операции “Лютик”. “Бенджи” не было и восьми стандартных лет, но в его класс входило всего три корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Есть, сэр.
* * *
— Пошли, — пробормотала Аудерская.
— Они должны были начать, прежде чем наши пташки приблизятся на дистанцию поражения, — подтвердил Киркегард, наблюдая за дисплеем, где уже появились первые оценки угроз встречного вражеского огня, сделанные боевым информационным центром. — Их больше, чем я ожидал, — признался он.
— Да, сэр. Нам не поздоровится, — сказала Аудерская.
— За всё надо платить, — пожал плечами Киркегард. — К тому же с такого расстояния даже системы наведения манти не обеспечат высокого процента попаданий. Наши, конечно, тоже, но... — на его лице появилась едва заметная хищная улыбка, — мы можем производить мощные повторные залпы... а они нет.
* * *
— Сэр, согласно показаниям сенсоров, системы РЭП их ракет гораздо лучше, чем предполагалось, — шепнул начальник штаба на ухо Мэйтланду; сэр Рональд угрюмо скривился. — По предварительным оценкам, эффективность нашей обороны будет на двадцать пять процентов ниже расчетной. Это в лучшем случае.
Мэйтланд хмыкнул и снова приник к дисплею, напряженно обдумывая ситуацию. Судя по чудовищной плотности вражеского огня, супердредноуты противника были подвесочными. Однако ситуация небезнадежна, твердо сказал он себе. Согласно полученным на данный момент показаниям сенсоров ЛАКов, системы РЭБ хевов, пусть и более совершенные, чем ожидалось — это подтверждали последние оценки БИЦ, — до мантикорских стандартов всё-таки недотягивали. И в дальней ракетной дуэли это давало Мэйтланду существенные преимущества. Точнее, дало бы, если бы он мог вести ответный огонь.
Вспомнив, сколько раз он просил начальство усилить его пикет хотя бы одним СД(п), сэр Рональд с горечью стиснул зубы. Но Адмиралтейство не считало возможным распылять дефицитные новые корабли по второстепенным системам вроде Маастрихта. Приходилось радоваться уже тому, что пусковые установки на борту двух из трех его старых кораблей были приспособлены под многодвигательные ракеты. А значит, использовав все подвески, он не останется совсем безоружным. Вот только плотность ответного огня составит менее двадцати процентов огня противника, пока ему не удастся каким-то образом приблизиться к неприятелю на шесть миллионов километров.
Но вряд ли хоть один из его кораблей продержится так долго.
— Получено подтверждение первичной оценки ускорения их супердредноутов? — спросил он операциониста.
— Так точно, сэр, — безрадостно подтвердила коммандер. — Пока ниже нашего, но реальная разница почти на тридцать процентов меньше, чем по прогнозам РУФ.
— Ну разумеется, — прорычал сэр Рональд, но совладал с собой, сделал глубокий вдох и, взглянув на начальника штаба, распорядился: — Передайте приказ коммодору Ронтвед: немедленно ввести в действие план “Омега”.
— Есть, сэр.
Удивление в голосе начальника штаба отсутствовало — значит, она пришла к тому же выводу, что и Мэйтланд. Ронтвед командовала маленькой эскадрой из трех кораблей обеспечения и поддержки, выделенных Адмиралтейством для “усиления” пикета Мэйтланда. Согласно плану “Омега” задачей этих полностью лишенных наступательного вооружения консервных банок, перед тем как удрать, было уничтожить по возможности большую часть инфраструктуры, построенной для обеспечения пикета.
— Пусть поторопится, — подчеркнул Мэйтланд. — Теперь мы знаем, что они располагают многодвигательными ракетами, и если РУФ село в одну лужу, то запросто могло сесть и в другую. Я не удивлюсь, если в их боевом порядке обнаружится парочка НЛАКов.
— Есть, сэр, — прозвучал ответ, но после короткой паузы за ним последовал кивок в сторону главной голосферы и вопрос: — Кстати о ЛАКах, сэр. Что насчет наших?
— Они продолжат атаку. Один черт им не удрать, если мы лишимся “Инкуба”, — резко сказал Мэйтланд. — Кстати, — хмыкнул он, — на тот случай, если Ронтвед не успеет уйти, выведите из боя один из наших эсминцев. Должен же кто-то добраться до дома с предупреждением.
* * *
Лейтенант-коммандер Джефферс стоял у плеча Генри Стивенса, вперив взгляд в тактический дисплей, в то время как “Звездный шлем” на максимальном ускорении уходил по направлению к гипергранице. Инерциальный компенсатор мог отказать в любой момент — и тогда их мигом размажет по стенкам, но это не имело значения в сравнении с хаосом и опустошением, творившимся позади.
Два супердредноута контр-адмирала Мэйтланда уже были уничтожены, искалеченный флагман погибал. “Инкуб” еще держался, но из-за повреждения бета-узлов потерял половину ускорения. Джефферс мрачно подумал, что если его и не разнесли пока вдребезги, так лишь из-за того, что его возможности в корабельной дуэли были весьма ограничены. В первую очередь хевы сосредоточивали огонь на тех, кто мог нанести им урон, а с “Инкубом” можно с легкостью покончить в любое время.
Но бой не шел исключительно в одни ворота — только почти.
Единственный, но мощный залп, произведенный всеми подвесками Мэйтланда, полностью превратил один республиканский супердредноут в истекающую воздухом развалину и повредил еще два, на одном из которых сэр Рональд сосредоточил затем бортовой огонь и нанес ему существенно более тяжелые повреждения. Кроме того, удалось полностью уничтожить один хевенитский линейный крейсер и еще один, судя по всему, находился в не намного лучшем состоянии.
Но это всё. ЛАКи сделали всё, что могли, их усилия поспособствовали уничтожению одного линейного крейсера и нанесли повреждения большей части других. Но хевы уже не впадали в замешательство и панику от одного вида невозможного “суперЛАКа”. У них было время подумать и проанализировать, и они распознали недостатки этих маленьких, сравнительно хрупких судов. Экипажи ЛАКов устремлялись на противника с самозабвенной отвагой и доблестью, и им все еще удавалось нанести противнику по крайней мере небольшой ущерб. Но бортовые гравистены новых супердредноутов оставались невредимыми, уязвимые горловины клиньев прикрывали защитные гравистены не хуже, чем у мантикорских кораблей, а массивная боковая броня могла выдержать даже огонь гразера “Шрайка-Б” — достаточно долго, чтобы уничтожить ЛАКи заградительным огнем.
При первом заходе крыло “Инкуба” сумело провести одну удачную атаку на корабли хевенитской стены. При попытке сделать второй заход уцелевших прихлопнули практически без усилий.
Джефферс изо всех сил пытался скрыть потрясение. Было очевидно, что хевы ещё не до конца преодолели разрыв между уровнем развития мантикорской техники и своей собственной. Их средства РЭП и близко не дотягивали до мантикорского совершенства; на подвесках размещалось меньше ракет, из чего следовало, что им не удалось в достаточной мере минимизировать объем ракет. Соответственно, вместимость погребов и мощность бортового залпа уменьшалась в сравнении с аналогичными параметрами мантикорских кораблей того же тоннажа, что в конечном счете могло оказаться важным. При весьма заметном прогрессе Флот Республики не сравнялся с Королевским ни в досягаемости, ни в эффективности систем самонаведения. При сохраняющемся преимуществе КФМ в области РЭБ перевес в точности ракет на больших дистанциях был на стороне Мантикоры, пожалуй даже существенный перевес, но к сожалению, не столь грандиозный. Так что количество ракет, которые мог принять на борт СД(п), становилось крайне важным. А значит, чертовски здорово, что Бюро Кораблестроения двинулось дальше, создав новую модель СД(п) “Инвиктус”.
Жаль только, что долбанный идиот Яначек не позволил флоту построить хотя бы несколько таких кораблей!
Почувствовав, что челюсти уже сводит от того, как яростно он сжал зубы, Джефферс заставил себя отвернуться от дисплея. Как ни странно, по получении приказа Мэйтланда уходить из системы “Звездному шлему” удалось вырваться. Возможно, просто хевы нашли рыбу побольше, с горечью подумал он. Но отчасти это могло объясняться и повреждениями, которые сумели нанести нападавшим супердредноуты и ЛАКи Мэйтланда.
Алан Джефферс был слишком честен с собой, чтобы притворяться, что он не испытывал глубокой благодарности за то, что приказ Мэйтланда позволил ему и его экипажу остаться в живых. Но избавиться от сокрушающего чувства вины он не мог и подозревал, что это бремя повиснет на нем на долгое, очень долгое время.
* * *
— Интересно, сэр, как дела у адмирала Киркегарда в Маастрихте, — пробормотал коммандер Тиболт, стоя рядом с адмиралом Чоном на флагманском мостике корабля Флота Республики “Новая Республика” и наблюдая за тем, как Одиннадцатое оперативное соединение размещается на орбите вокруг единственной обитаемой планеты Тетис.
— Чего не знаю, того не знаю, — отозвался Чон и, полюбовавшись несколько мгновений сине-белой планетой на обзорном дисплее, расправил плечи и отвернулся.
Его внимание привлек другой дисплей. Тот, на который были выведены данные о потерях соединения.
Кроваво-красным цветом, что означало полное уничтожение, светилось название лишь одного корабля, и губы флаг-офицера изогнулись в мрачном удовлетворении. Терять корабль никому не хочется, равно как и людей, которые им управляют. Но после жестоких ударов, которые раз за разом наносили манти старому Народному Флоту, один тяжелый крейсер и семьдесят уничтоженных ЛАКов можно было считать ничтожной ценой за целую звездную систему. Не говоря уже о том, что манти лишились больше двух сотен своих ЛАКов, четырех тяжелых крейсеров и пары супердредноутов.
— Вообще-то, — сказал адмирал Тиболту, помолчав, — меня больше интересует, что происходит у Грендельсбейна и Звезды Тревора.
Глава 57
— Милорд, позвольте спросить, что вы думаете о послании премьер-министра Высокого Хребта? — вежливо осведомился Ниал МакДоннелл.
— Думаю, от необходимости держаться в рамках приличия давление у него подскочило настолько, что ожидаемая продолжительность его жизни сократилась лет на двадцать-тридцать, — весело ответил Хэмиш Александер. — Во всяком случае, очень хочется на это надеяться.
МакДоннелл улыбнулся. Сам он был родом с Грейсона, и служившие на Грейсонском флоте мантикорские офицеры порой приводили его в замешательство. Правда, графа Белой Гавани он мантикорцем уже почти и не считал, ведь Александер столько сражений провел бок о бок с грейсонцами, что стал для них своим — по крайней мере его приняли как своего. Больше всего МакДоннелла смущало то, что мантикорцы с ошеломляющей прямотой критиковали правительство Высокого Хребта. Разумеется, они говорили о премьер-министре, а не о своем монархе, но МакДоннеллу трудно было представить грейсонского офицера, который высказывался бы столь откровенно — и столь презрительно — о канцлере Протектора.
Не то чтобы кто-то из соотечественников МакДоннелла не соглашался с этой оценкой Высокого Хребта. Просто грейсонцы в массе своей были более... почтительны, чем большинство мантикорцев. У МакДоннелла это вызывало недоумение. В основе двойственности нынешней политической ситуации в Звездном Королевстве лежал контроль аристократии над теми, кто составлял исполнительную ветвь власти. От такой же политической системы, причем в более жесткой форме, страдал и Грейсон — до того, как “Реставрация Мэйхью” вернула монарху власть, прежде неуклонно слабевшую на протяжении нескольких поколений Протекторов. Но то глубокое почтение, с которым жители Грейсона всегда относились к своим землевладельцам, странным образом отсутствовало в менталитете мантикорцев.
Правда, граф Белой Гавани принадлежал к этой самой аристократии, что, возможно, и объясняло отсутствие у него врожденного уважения к ней.
— Не стану притворяться, что не разделяю ваших надежд, милорд, — сказал, помолчав, адмирал. — Но похоже, он решил представить ситуацию в наиболее выгодном свете.
— Вариантов у него не так много, — отметил Белая Гавань. — По правде сказать, я уверен, что это входило в расчеты Протектора Бенджамина. И хотя негоже обвинять Протектора во вмешательстве во внутриполитические дела союзника, думаю, он поставил Высокого Хребта в неловкое положение с заранее продуманным умыслом.
МакДоннелл взглянул на него вопросительно, и граф пожал плечами.
— Высокому Хребту остается лишь делать вид, что он одобряет действия Бенджамина. В любом другом случае он будет выглядеть как минимум беспомощным. Самое худшее случится, если относительно намерений хевов мы окажемся правы, а он — нет. Тогда он вообще предстанет полным и окончательным идиотом, если посмеет отрицать тот факт, что мы спасали его от его собственной глупости. Правда, — прибавил Белая Гавань с особенно нехорошей улыбкой, — если все-таки рванет, мы в любом случае выставим его идиотом.
МакДоннелл склонил голову. Граф говорил так, словно надеялся на атаку хевов, поскольку она нанесет удар по правительству Высокого Хребта. Но грейсонец понимал, что несправедлив. Граф, несомненно, не желал, чтобы республика Хевен возобновляла войну со Звездным Королевством. Но для графа война уже стала неизбежным фактом. В отличие от МакДоннелла, который всё ещё лелеял сомнения — несмотря на то, что предупреждение пришло от леди Харрингтон, — граф свыкся с идеей, что нападение хевенитов в любом случае произойдет. А поскольку он сделал всё от него зависящее, чтобы подготовиться к грозящей катастрофе, он готов был выискивать в ситуации любые светлые стороны.
А всё, что сулило сместить барона Высокого Хребта с его поста, следовало считать “светлой стороной”, признался себе МакДоннелл.
Грейсонец вновь обратился к флагманской голосфере “Бенджамина Великого”. Очень правильно, что сейчас именно он и Белая Гавань стоят на флагманской палубе этого корабля, подумал он. “Бенджи”, как любовно называли на флоте “Бенджамина Великого”, был флагманским кораблем Белой Гавани с того дня, как вступил в строй, и вплоть до завершения операции “Лютик”. “Бенджи” не было и восьми стандартных лет, но в его класс входило всего три корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136