Ну а если дойдет, то он, вероятно, рассчитывает повторить ваш маневр, когда вы сняли осаду с Василиска, перебросив флот от Звезды Тревора, и планирует перебросить с Мантикоры Флот Метрополии.
— Мечтатель, — спокойно произнес Белая Гавань. — Даже если все его корабли скопятся у самого терминала — а это оставит Мантикору и Сфинкс без защиты, — ему не удастся перебросить подкрепления Феодосии прежде, чем атакующие успеют прижать её к Сан-Мартину и навязать ей бой. — Он холодно и неприятно рассмеялся. — Я это выяснил, когда не сумел помешать Жискару уничтожить к чертовой матери всю инфраструктуру Василиска.
— Да, я знаю, — хмыкнул Мэтьюс — А вот Яначек — вряд ли, в том-то и проблема.
— Согласен, — сказал Бенджамин. — Как думаете, — спросил он, откидываясь в кресле и задумчиво глядя на графа Белой Гавани, — примет ли он для поддержки Третьего флота эскадру-другую наших СД(п)?
— На этот счет, ваша светлость, я испытываю сильные сомнения, — сказал Пакстон, прежде чем граф Белой Гавани успел открыть рот.
Все обернулись к нему, и шеф разведки пожал плечами.
— Свое отношение к Грейсону Яначек не раз демонстрировал предельно ясно. Он нас не любит, он нам не доверяет и саму мысль просить нас о помощи находит унизительной для своего достоинства. Уверен, он придумает любую отговорку, лишь бы не согласиться на наше предложение. Например, уговорит себя, что переброска грейсонских кораблей в спорную зону будет воспринята как провокация. Или ещё что-нибудь в том же духе.
— И вне зависимости от его отговорок, ваша милость, — озабоченно сказал Мэтьюс, — мы не можем позволить себе оголить Грейсон. В связи с отсутствием вашей Гвардии мы уже недосчитываемся шестнадцати СД(п) и шести носителей. Это заметная часть нашего флота, ведь за изъятием находящихся на ремонте или профилактике мы располагаем всего шестьюдесятью СД(п) и одиннадцатью НЛАКами. Для того чтобы чувствовать себя способным защитить Грейсон против тех сил, которые, по прогнозам разведки, может направить против нас Республика, мне этого достаточно, но с каждым кораблем, отосланным куда-то еще, например к Звезде Тревора, наша безопасность будет существенно ослабляться. А будь я республиканским стратегом, то, возобновляя войну против Альянса, первым делом постарался бы вывести из игры Грейсон.
— Тут он прав, — удрученно согласился граф Белой Гавани.
— Ничуть не сомневаюсь, — кивнул Бенджамин. — С той лишь поправкой, что начнут они все же не с нас.
— Почему, ваша светлость? — осведомился Мэтьюс. Это было не возмущенное возражение, всего лишь вопрос.
— Да потому, что они уже полгода заигрывают с нами, пытаясь соблазнить выйти из Альянса, — сказал Бенджамин.
Граф рывком выпрямился в кресле. Мэтьюс — и тот выглядел удивленным. Один лишь Пакстон сидел с непроницаемым лицом.
— Их потуги, Хэмиш, не увенчались успехом, — сказал Бенджамин графу с намеком на улыбку. — Естественно, они не говорили нам о неизбежности возобновления войны, но определенно предпринимали усилия с целью раскола Альянса, и я не уверен, что в других местах эти усилия оказались столь же тщетны. Мы вели себя уклончиво-вежливо, но, как вы могли заметить, не трубили об их предложениях на каждом углу Галактики. Они, надо полагать, воспринимают это как намерение держать дверь открытой для будущего соглашения. Они надеются, что Высокий Хребет уже до такой степени нам надоел, что мы захотим бросить всё и переметнуться к ним, или, по крайней мере, согласимся им не мешать. Впрочем, это все вторично. Главное, что все эти дипломатические маневры явно указывают на то, что хевы сосредоточились на Звездном Королевстве. Как мне кажется, они считают разгром Мантикоры единственным способом вернуть себе оккупированные территории. Ни с кем другим они воевать не намерены. Если уж на то пошло, мне кажется, и со Звездным Королевством они не хотят воевать — просто решили, что у них нет другого выхода. Если я прав, они не тронут ни одно государство, которое решит остаться нейтральным, а такие — давайте, Хэмиш, посмотрим правде в глаза — наверняка найдутся. Высокий Хребет сумел настроить против себя не один только Грейсон. Кроме того, каковы бы ни были успехи Тейсмана в создании нового флота, число его кораблей ограничено, а если Хонор права и часть их уже отправлена в Силезию, здесь их осталось ещё меньше. Мы только что сошлись на том, что Звезда Тревора является для них приоритетной целью, и я не думаю, что Томас Тейсман рискнет напасть на Грейсон, не обеспечив себе подавляющее превосходство на решающих направлениях.
— А если он узнает о переброске нами сил на укрепление Звезды Тревора, он может усомниться в наличии у него этого самого превосходства, — медленно произнес Мэтьюс.
— Именно об этом я и думаю, — сказал Бенджамин.
— Но если Высокий Хребет категорически отказывается просить о помощи, почему вы думаете, что он примет её по вашему предложению? — спросил граф Белой Гавани.
— А кто вам сказал, что я собираюсь делать какие-либо “предложения”? — ответил вопросом на вопрос Протектор и демонстративно фыркнул. — Во-первых, я не могу позволить себе терять время, дожидаясь, пока Яначек с Высоким Хребтом разберутся, где у них головы, а где — задницы. Во-вторых, если я официально предложу отправить еще одно оперативное соединение нашего флота таскать каштаны из огня для Мантикоры, то даже Палата Поселенцев встанет на дыбы. О том, как отреагируют Ключи, мне даже думать не хочется. Нет, если уж посылать корабли к Звезде Тревора, то никого ни о чем не спрашивая. Просто взять да послать.
Белая Гавань моргнул. Сказанное еще раз напомнило ему об огромной разнице между личной властью, которой пользовался Протектор, и той, которой Елизавету наделяла Конституция.
— И как их туда перебросить? — спросил Мэтьюс, отклоняясь назад и потирая подбородок. — Только на подготовку и решение организационных вопросов уйдет не меньше недели, а до Звезды Тревора от Грейсона более ста пятидесяти световых лет. Это более трех недель пути. У нас есть этот месяц, чтобы мы успели выйти на позиции?
— Не знаю, — ответил граф Белой Гавани. — Не думаю, что мы можем на это рассчитывать. Если признать известие о пребывании республиканских сил в Силезии за факт, то уже нет.
— В таком случае и не будем на это рассчитывать, — сказал Бенджамин. — И не будем тратить три недели, чтобы туда добраться. Мы воспользуемся туннельной Сетью.
— Сетью ? — Граф Белой Гавани вытаращил глаза на Протектора. — Но, ваша светлость, как вы собираетесь это сделать? Если Яначек с Высоким Хребтом не попросят вашей помощи, так неужели они позволят вашим кораблям на виду у всех пройти через терминал? По меньшей мере, они глубоко оскорбятся. Если уж они вбили себе в головы, будто усиление пикетов Звезды Тревора даже мантикорскими кораблями может быть сочтено “провокацией”, то что уж говорить о кораблях Грейсона!
— Вообще-то, Хэмиш, — сурово сказал Бенджамин, — мне нет дела до оскорбленных чувств этой парочки, а вот попытка воспрепятствовать проходу моих кораблей через Сеть будет с их стороны крайне неосмотрительным шагом. Согласно статье двенадцатой “Хартии Мантикорского альянса”, военные корабли всех союзных флотов имеют свободный и неограниченный доступ ко всем терминалам туннельной Сети. Если мне заблагорассудится провести через Сеть весь мой флот, это мое законное право, и я пошлю ко всем чертям любого, кто попытается меня остановить.
Он улыбнулся гостю, и выражение его лица никак нельзя было назвать приятным.
— И при сложившихся обстоятельствах, — мягко сказал он, — я даже буду рад, если они попытаются мне помешать.

* * *
— Поверить не могу! — шипела Элоиза Причарт, прожигая взглядом лежащий перед ней экземпляр ноты. — Какая беспримерная наглость и ложь! Как они посмели послать нам подобное!
— Такого, конечно, я и сам не ожидал, — начал Джанкола, — но...
— Никаких “но”! — рявкнула Причарт. — Они совершенно беззастенчиво лгут своему народу и нам!
Сидевший за совещательным столом Томас Тейсман был шокирован и возмущен последним посланием с Мантикоры не меньше самой Причарт.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Ле Пик. — С ума они, что ли, посходили? Мы же однозначно заявили, что на Звезду Тревора наши территориальные претензии не распространяются!
Тейсман машинально кивнул: он полностью разделял недоумение друга. Почему именно после того, как Республика недвусмысленно отказалась от притязаний на Звезду Тревора, Мантикора пригрозила в одностороннем порядке прервать переговоры на том основании, что Республика претендует на возвращение ей суверенитета над этой территорией?
— Может быть, они что-то не так поняли? — медленно спросил Вальтер Сандерсон.
— Как это? — гневно вопросила Причарт. — Как мог даже идиот вроде барона Высокого Хребта не понять простой и недвусмысленной фразы?
Она порылась в папке и достала экземпляр последней ноты, адресованной правительству Мантикоры.
— “В ответ на запрос Звездного Королевства об отношении Республики к статусу Звезды Тревора, — прочитала она вслух, и голос её звучал напряженно и сурово, — Республика однозначно заявляет, что не претендует на суверенитет над данной территорией”. — Элоиза швырнула документ на стол. — Не претендует, Вальтер! Я не понимаю, как можно выразиться еще яснее!
Сандерсон медленно качал головой в глубокой растерянности.
— Боюсь, тому есть очень простое объяснение, — заговорил Тони Несбит и в ответ на обратившиеся к нему взгляды пояснил: — Это откровенное и наглое искажение истины. Это не недопонимание, это ложь . Это попытка свалить всю ответственность за провал переговоров на нас. Единственная причина, по которой, как мне кажется, они могли это сделать, — это их желание прервать переговоры, но так, чтобы их народ и вся Галактика поверили, что вина за это лежит на нас.
— Но чего они надеются достичь? — спросила Анрио. Обычный скепсис, которым она всегда встречала извечные подозрения Несбита относительно истинных мотивов Звездного Королевства, исчез без следа.
— По-моему, Рашель, это очевидно, — спокойно ответил министр торговли. — Им нужна не только звезда Тревора. Она для них лишь клин, вбитый в наше пространство, а целью является удержание за собой всех оккупированных систем.
— Мне кажется, мы несколько перевозбудились, — сказал Джанкола и, когда все взгляды скрестились на нем, махнул рукой. — Я не пытаюсь преуменьшить огромное расхождение между тем, что, по нашему мнению, сказали мы, и тем, что, как утверждают они, им кажется, мы сказали. Подозрения по поводу их истинных намерений я высказывал с самого начала. Но давайте не горячиться: надо выдержать паузу и подумать.
— Поздновато разыгрывать из себя голос разума, Арнольд, — язвительно сказала Причарт. — Особенно после вот этого. — Она снова постучала по тексту последней мантикорской депеши.
— Всегда есть время разуму сказать свое слово, госпожа президент, — возразил Джанкола. — Это фундаментальный принцип дипломатии. Кроме того, мы не обязаны отвечать немедленно. За пределами кабинета о содержании этой ноты знает лишь посол Гросклод, а стало быть, если мы её придержим — по крайней мере, не будем публично демонстрировать свое недовольство, — мы сможем немного поостыть и спокойно проработаем наше решение.
— Ну уж нет, — резко возразила Причарт. Джанкола почувствовал, что улыбка сползает с его лица, ибо в стальном голосе президента звучали набатные колокола.
— Госпожа президент...
— Всё, что касается джентльменских соглашений о конфиденциальности дипломатической переписки, мне известно, — прервала его она. — Но к ним это больше не относится.
— Госпожа президент...
— Больше не относится, Арнольд! Написать этот вздор они могли лишь с одной целью: оправдать сценарий вроде того, о чём сказал Тони. А это значит, что в нужный момент — скорее всего, после нападения на нас — они опубликуют нашу дипломатическую переписку в своей версии. И судя по вот этому, — она снова ткнула в мантикорскую ноту, — их вариант будет иметь очень отдалённое отношение к истине. А раз так, я прослежу, чтобы истина была как можно скорее объявлена журналистам и всей Галактике!
Джанкола тяжело сглотнул. События развивались намного быстрее, чем он рассчитывал. Решение Причарт обнародовать текст последней ноты Декруа не было для него неожиданностью, но он не был готов к тому, что она отреагирует так быстро. Он немного волновался, что произойдет, когда Республика и Звездное Королевство опубликуют обе версии дипломатической переписки и расхождения выйдут на свет, но сильно на этот счет не переживал. Или, по крайней мере, раньше не переживал. Он рассчитывал, что к этому моменту обе звездные нации будут готовы поверить, что противная сторона вносила правки в реальный текст посланий с целью поддержать свои территориальные амбиции. И, конечно же, они с Гросклодом позаботились о том, чтобы в официальных архивах все послания и ноты сохранились лишь в известной Элоизе Причарт версии.
А вот возможности такой эмоциональной реакции со стороны Причарт Джанкола не предусмотрел. И это, как он вдруг понял, было чудовищной глупостью с его стороны. Причарт одурачила его. Она всегда была спокойна и выдержанна. Всегда призывала все продумать и “дать миру шанс”. Он считал, что так все и будет продолжаться. Он рассчитывал по меньшей мере на ещё один обмен посланиями, в ходе которого вопрос о Звезде Тревора будет волшебным образом урегулирован. Но он не учел, что, прежде чем стать президентом и даже народным комиссаром, Причарт была “комбригом Дельта”, одним из трех высших полевых командиров в самом эффективном повстанческом движении, сражавшемся против Законодателей до прихода к власти Пьера.
И когда Арнольд Джанкола понял, как ошибся, просчитывая её реакцию на тщательно срежиссированную им мантикорскую “провокацию”, его проняло ледяным ветром.
— Насколько я понимаю, — заговорила она, обрушивая каждое слово, как удар молота, — эта пародия, эта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136