— Сэр, мы идентифицировали новые цели, — бесцветным голосом сказал Марстон. — БИЦ определил их как двенадцать СД(п) класса “Медуза”, шесть НЛАКов класса “Ковингтон” и шесть линейных крейсеров. Насчет последних ещё остаются сомнения, но, скорее всего, они принадлежат к классу “Курвуазье”.
— “Ковингтоны ”? “Курвуазье ”? — Дилэни покачала головой и повернулась к Турвилю. — Это грейсонские корабли! Но что делают грейсонцы в центре Силезии? — почти беспомощно спросила она.
Несколько секунд адмирал молча смотрел на нее, затем коротко и энергично выругался.
— Это Гвардия Протектора, — четко сказал он. — Проклятье! Разведка же доложила, что они ушли в дальний тренировочный рейс. Почему же нам даже в голову не пришло, что этот хитрый ублюдок Бенджамин отправил их сюда ?
— Но почему сюда? — воскликнула Дилэни.
— Не знаю, — ответил Турвиль, но ум его лихорадочно работал и уже выдал решение. Лестер скривился. — Сказать, что я думаю? Бенджамин с Харрингтон обсудили это ещё до того, как она прибыла сюда. Проклятье! Бьюсь об заклад, так оно и было. Она знала, что Высокий Хребет не даст ей необходимых сил, чтобы сделать свое дело, и поэтому, никому не сказав, одолжила их у другого флота!
Он покачал головой в мгновенном искреннем восхищении. Очевидно, подумал он, разведке флота придется пересмотреть своё представление о Харрингтон. Она не только блестящий специалист в военном деле, но и обладает политической искушенностью, которой никто от неё не ожидал. Прочь посторонние мысли. На них нет времени — его флот только что попал в ловушку, расставленную с исключительным профессионализмом.
Вздернув себя с кресла, Турвиль подошел к главной голосфере, подождал, пока обновятся информационные врезки и установятся векторы ускорения. Цифры мелькали и плясали, затем успокоились. В желудке у адмирала Лестера Турвиля образовался ледяной ком.
— Грейсонцы сбрасывают ЛАКи, — доложил Марстон. — Мы уже засекли свыше шестисот импеллерных следов.
Турвиль только крякнул. Разумеется, они выпускают ЛАКи, но убивать они будут не ими. Сегодня — не ими. Второй флот был глубоко внутри радиуса досягаемости многодвигательных ракет и Харрингтон, и Гвардии Протектора, и его двенадцать СД(п), которые должны были обеспечить ему двукратный перевес сил над харрингтонскими “Медузами”, оказались двукратно превзойденными противником. И если разведка флота не ошиблась относительно новых грейсонских линейных крейсеров “Курвуазье II”, у Харрингтон имелись ещё шесть носителей подвесок. В сочетании с преимуществом мантикорцев и грейсонцев в системах РЭБ и противоракетной обороны это давало им огромное преимущество в назревающем огневом противостоянии. К тому же, Харрингтон превосходно рассчитала время. Второй флот слишком далеко ушел от гиперграницы и был зажат между двумя соединениями, у каждого из которых было преимущество перед ним в ускорении.
— Меняем курс — право руля один-два-ноль, — сказал Турвиль. — Максимальная мощность супердредноутам. Перестроиться в “Майк-Дельта-три”, приготовиться к сбросу ЛАКов.
Одно за другим приходили подтверждения приказа, и он физически ощутил, насколько легче стало его людям, когда они услышали его голос, которому всегда доверяли, голос, отдающий четкие, ясные приказы. Так всегда было и будет, с горечью подумал он, на всех кораблях его флота. Так должно быть, потому что он приучил своих людей, что они могут доверять ему. Потому, что они верят в него.
Но на этот раз их ожидало разочарование. Даже новым курсом его корабли продолжают лететь прямо в руки мантикорских кораблей Харрингтон. Новый вектор вскоре позволит относительно быстро начать уклоняться от противника, кроме того, он выводит на самый быстрый из возможных путей назад к гипергранице системы. Но им не удастся погасить скорость достаточно быстро, чтобы расстояние между ними и манти не сократилось по крайней мере ещё на тридцать световых секунд. А к тому времени, когда они погасят большую часть скорости сближения, грейсонцы выйдут на прямой курс к точке, в которой он пересечёт гиперграницу. Если он сохранит текущее ускорение, они вряд ли поймают его — из-за более низкой начальной скорости, — но как пить дать догонят все отставшие из-за повреждений корабли. И всё время, пока он будет бежать, они будут посылать ему вслед ураган ракетного огня, который как раз и обеспечит им немало этих самых поврежденных кораблей. А ещё остаются ЛАКи...
Все это означает, что его флот и его люди будут уничтожены.

* * *
— Значит, у них все-таки есть НЛАКи, — тихо сказала Хонор, когда голосфера расцвела сотнями и сотнями свежих импеллерных следов.
— Да, мэм, — подтвердила Ярувальская, вместе с лейтенант-коммандером Рейнольдсом изучавшая последние данные с платформ слежения системы. — Похоже на то, ваша светлость, что как минимум восемь их “супердредноутов” на самом деле НЛАКи. Это означает, что они гораздо крупнее, чем все, что есть у нас, и, похоже, размер крыла каждого из них как минимум на треть превосходит “Ковингтон”. По оценке БИЦ, они несут примерно две тысячи ЛАКов.
— Тогда им кранты, — уверенно заявил Раф Кардонес с экрана коммуникатора. — Две тысячи — это примерно на двести больше, чем у нас, — продолжил он, мысленно объединяя мантикорские и грейсонские ЛАКи. — Ни за что не поверю, что они достигли такого технического уровня, чтобы мы не порвали их в клочья при практическом равенстве сил.
— Может, ты и прав, — ответила Хонор. — Но давай не будем слишком самоуверенными. Наша разведка даже не подозревала, что у них есть носители, так что нам нечем мерить эффективность их ЛАКов.
— Вы правы, ваша милость, — признал Кардонес.
— Не ввести ли нам в дело собственные ЛАКи, ваша милость? — спросила Ярувальская.
— Пока нет, — ответила Хонор. — Прежде я хочу пощипать их бортовые защитные системы. Я не собираюсь лишиться наших ЛАК-групп, отправив их против нетронутой стены, которая знает, с чем имеет дело.
— Ваша милость, если мы не введем их в дело в самое ближайшее время, нам больше не представится возможность их использовать, — предостерегла Ярувальская, указывая на проекцию изменившегося курса хевов. — Если мы задержим их ещё минут на пятнадцать-двадцать, у них не хватит ускорения преодолеть преимущество хевов в базовой скорости и догнать их до альфа-перехода.
— Согласна, — ответила Хонор. — Но я не пойду на крупные жертвы без крайней необходимости. Помните, мы не знаем, что сделают анди, если мы понесем тяжелые потери в бою с Республикой. Если мы сможем разбить их, не пуская в ход ЛАКи, нам же лучше.
Ярувальская кивнула, в знак если не полного согласия, то, по крайней мере, понимания. Хонор повернулась к лейтенанту Брантли.
— Прошу передать адмиралу МакКеону и адмиралу Ю, моё приветствие и приказ открыть огонь.

* * *
— Ракетная атака! — объявил Марстон. — Вижу вражеские запуски — множественные запуски!
— Ответный огонь, — почти спокойно сказал Лестер Турвиль.
— Есть, сэр! Всем боевым расчетам — огонь !

* * *
Многодвигательные ракеты мчались сквозь бесконечные световые секунды пустоты. Никогда в истории космические флоты не вступали в перестрелку на столь невообразимом расстоянии. Между Тридцать четвертым оперативным соединением и Вторым флотом пролегло более двух полных световых минут, и даже мантикорским ракетам на преодоление этого гигантского океана вакуума требовалось почти семь минут. Ракетам Второго флота, с чуть более низким ускорением, чтобы долететь до Тридцать четвертого оперативного соединения, требовалось ещё больше. Но Гвардия Протектора находилась ближе. Подлётное время ракет Альфредо Ю составляло три минуты с небольшим.
Корабли обеих сторон буксировали подвески, и обе стороны использовали их все для первого же массированного залпа. В состав Второго флота входило семьдесят восемь тяжелых кораблей: сорок шесть супердредноутов, восемь НЛАКов и двадцать четыре линейных крейсера, но его предполагаемое численное превосходство было сведено на нет появлением Альфредо Ю. Тридцать четвертое оперативное соединение и эскадра Гвардии Протектора вместе располагали ста шестью тяжелыми кораблями: сорока тремя супердредноутами, десятью НЛАКами, одиннадцатью дредноутами и сорока двумя линейными крейсерами. Но всё-таки одиннадцать кораблей стены у Хонор были всего лишь дредноутами, а сорок четыре процента остальных тяжелых кораблей — и вовсе линейными крейсерами. Хотя боевая техника Альянса по-прежнему превосходила имевшуюся в распоряжении Республики, превосходство это было менее заметным, чем когда-либо прежде.
Хевенитские подвески загружались меньшим числом ракет, поскольку сами эти ракеты пришлось сделать на тридцать процентов крупнее, чем мантикорские, чтобы добиться примерно тех же характеристик. Но поскольку у Шэннон Форейкер всё равно не было выбора, кроме как строить огромные ракеты, поскольку двигатели и энергетические установки требовали увеличения массы и объема изделия, она заодно снабдила их более мощными, по сравнению с мантикорскими аналогами, боеголовками. Часть выделенного для них объема она использовала для увеличения поражающей силы, но ещё большее пространство отдали дополнительному сенсорному оборудованию. В результате, в сравнении с характеристиками мантикорского аналога, получилось оружие с дальностью действия восемьдесят восемь процентов, с точностью почти восемьдесят процентов, и с поражающей способностью боеголовки превосходящей всё, чем располагала Мантикора.
Но этим ракетам ещё надо было пробиться сквозь более совершенные мантикорские системы РЭП. С обеих сторон, при приближении смертоносной волны разрушения, заработали имитаторы и генераторы помех. Ложные цели искушали, завораживали системы наведения, заманивали вражеские ракеты и уводили прочь от настоящих кораблей, от целей, которые следовало уничтожить. Буря многократно интерферирующих помех заполонила космос, ослепляя чувствительные сенсорные системы. А когда расстояние сократилась еще больше, навстречу огню с бесстрашием камикадзе устремились противоракеты.
Мантикорские системы были намного эффективнее, особенно с учетом вынесенных платформ “Призрачного всадника”, значительно увеличивавших зону эффективного действия средств РЭБ. Хотя Форейкер удалось существенно повысить точность прицеливания республиканских ракет, системы наведения союзников были по крайней мере на пятьдесят процентов эффективнее просто за счет разницы в уровне систем РЭБ.
Активные оборонительные средства обрушились на ракеты, которые пробились сквозь завесу электронных помех. Мантикорские противоракеты последнего поколения увеличили эффективную дистанцию перехвата до двух миллионов километров, хотя вероятность поражения на расстоянии более полутора миллионов была невелика. Все усилия Шэннон Форейкер, даже с учетом копирования технологии Лиги, позволили довести максимальную дистанцию перехвата только до чуть более полутора миллионов километров. А значит, системы противоракетной обороны Хонор обладали достаточной дальностью действия, чтобы встречать каждую атакующую ракету двумя противоракетами, до того как она приблизится на дальность действия лазерной боеголовки. Форейкер добилась лишь одного залпа на каждую волну ракет Альянса, зато она более чем на тридцать процентов увеличила количество пусковых установок. По отдельности её противоракеты обладали меньшей эффективностью, но на один залп их приходилось больше, так что Второй флот выстроил из них на пути вражеских боеголовок настоящую стену.
Импеллерные клинья пересекались с импеллерными клиньями, равно уничтожая противоракеты и ракеты в ослепительных вспышках испаряющихся импеллерных узлов и конденсаторов. Обе стороны использовали многослойную оборону: множественные волны противоракет, на ближней дистанции подключались лазерные кластеры; кроме того, Форейкер и коммандер Клапп включили в оборонительный план Флота Республики и “Скимитеры”. Лазерные кластеры ЛАКов могли поразить атакующий снаряд, если попадали в него, зато очень немногие ракеты снисходили до того, чтобы атаковать такую незначительную цель, как ЛАК.
Космос вокруг Второго флота превратился в слепящий, бурлящий котел энергии. Противоракеты, бортовые лазеры и гразеры, ЛАКи — все извергали огонь на приближающуюся лавину разрушения. По крайней мере шестьдесят процентов атакующих ракет Альянса были обезврежены средствами РЭП или перебиты активными системами обороны. Но это означало, что сорок процентов уцелели, и корабли Лестера Турвиля завертелись, как дервиши, стараясь подставить под удар яростных боеголовок с накачкой взрывом плоскости импеллерных клиньев или, хотя бы, боковые гравистены. Начали взрываться мантикорские боеголовки.
По крайней мере половина лазерных лучей, не причинив вреда, уткнулась в непроницаемые гравитационные ленты импеллерных клиньев супердредноутов или были отклонены гравистенами целей. Но некоторые всё же прорвались.

* * *
Лестер Турвиль вцепился в подлокотники командирского кресла. Корабль флота республики Хевен “Величественный” трясся и дергался. Сообщения о повреждениях на флагманский мостик не поступали. Ими занималась капитан Хьюз у себя на командном мостике, но Турвиль ощущал раны большого корабля, в который врезался один пучок излучения за другим. Даже массивная броня корабля не выдержала этого жестокого обстрела. Он знал, что мантикорский огонь уничтожает сенсоры, энергетическое оружие, ракетные пусковые... и людей, которые их обслуживали.
Он всё же загнал боль разрушенного корабля поглубже в подсознание, заставил себя отрешиться от неё. Раны “Величественного” были заботой капитана Хьюз, а его задача — спасти Второй флот, насколько это в его силах.
И похоже, много спасти ему не удастся.
И мантикорский, и грейсонский огонь безжалостно сосредоточился на его СД(п) и НЛАКах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136