Справедливость вынуждает меня признать, что даже при той поддержке, которую получило Агентство со стороны государства, обнаружить терминал так быстро нам удалось во многом лишь благодаря старой доброй удаче. Вы удовлетворены моим ответом, мистер Хауэлл?
Репортер кивнул и сел, а Рено повернулся к следующему, выделенному голографическим значком.

* * *
— На мой взгляд, Кларенс справился совсем неплохо, — заметил барон Высокого Хребта, поднимая чашку.
Он взял с собой в официальную резиденцию премьер-министра собственного дворецкого, и сейчас этот превосходно вымуштрованный слуга, отреагировав на безмолвную команду, мгновенно наполнил чашку из кофейника. Высокий Хребет с удовольствием пригубил ароматный напиток. Разумеется, поблагодарить слугу или хотя бы обратить внимание на его присутствие он даже не подумал.
— Пожалуй, — согласилась Элен Декруа.
Она тоже сделала глоток кофе, промокнула губы старомодной льняной салфеткой и едва заметно поморщилась.
— Конечно, Кларенс сделал все возможное, чтобы воздать должное кому следует. Особенно мне понравилось, как ловко он ввернул в ответ наш лозунг “Строим Мир”. Но этот Кар, и особенно Рено!.. — Декруа закатила глаза. — Смертельно тоскливая парочка!
— Элен, трудно ожидать проявлений политического чутья от ученых и военных бюрократов, — мягко укорил её Высокий Хребет.
— Трудно, — согласилась она. — Но я наблюдала за Рено, очень пристально наблюдала. Так вот: ему абсолютно наплевать на то, что Кларенс “украл у него славу”, и это было видно. Боюсь, у нас с ним еще возникнут проблемы.
— Какие проблемы? — Высокий Хребет нахмурился.
— Майкл, зачем прикидываться? Он директор КМААФИ, и я, хоть и недолюбливаю его, не могу не признать, что мозги у него работают прекрасно. И с арифметикой, без всяких сомнений, он уж как-нибудь сладит. И даже Мелина не в силах изменить тот факт, что Рено имеет полный доступ к собственным бухгалтерским книгам.
Высокий Хребет поставил чашку и оглянулся через плечо на дворецкого. У Декруа была опасная привычка игнорировать присутствие слуг. Премьер-министр реагировал на это особенно остро, поскольку ему и самому постоянно приходилось бороться с похожей привычкой, но у него перед глазами прошло слишком много печальных примеров. Неблагодарные и обидчивые слуги могут причинить своим хозяевам уйму неприятностей, если эти хозяева распускают язык без оглядки. Этот урок он помнил твердо и, хотя дворецкий служил ему уже почти тридцать стандартных лет, рисковать не желал.
— Ты свободен, Говард, — сказал он слуге. — Оставь нам кофейник. Когда мы закончим, я позвоню.
— Слушаюсь, милорд, — тихо проговорил Говард и мгновенно исчез.
— Итак, Элен, — сказал Высокий Хребет, внимательно глядя на собеседницу, — на что ты, собственно, намекаешь?
— На то, что он имеет доступ к финансовой документации. Я признаю, что Мелина справилась с денежными делами даже лучше, чем я ожидала, но она просто не имеет права отказать человеку, юридически являющемуся её начальником, в ознакомлении со счетами собственного Агентства. А Рено, хоть и носит звание адмирала, сделал карьеру в Астроконтроле и обладает огромным опытом общения с бюрократией. Он может быть и не профессиональный бухгалтер, но я сильно сомневаюсь, что он не сумеет разобраться в... маленьких хитростях Мелины. А поскольку Рено относится к Кларенсу, а стало быть и к нам, с очевидной неприязнью, у него появляется шанс ощутить себя рыцарем на белом коне. Не исключено, что чуткая совесть побудит его раструбить про наши дела всему белому свету.
— А мне это кажется маловероятным, — ответил, помолчав, Высокий Хребет. — Будь у него подобные намерения, он вылез бы с разоблачениями раньше. Насколько мне известно, Рено не только не выражал каких-либо подозрений, но даже не задавал публично сколько-нибудь щекотливых вопросов. И потом, если он все-таки решится выступить с обвинениями, что значит слово одно чиновника против общего мнения правительства её величества? Нет, — покачал головой премьер, — при нынешних обстоятельствах Рено для нас не опасен.
— Может быть... при нынешних обстоятельствах, — ответила Декруа. — С другой стороны, я думала не о текущем моменте. Мишель, посмотри правде в глаза: через несколько месяцев, пусть даже несколько лет, обстоятельства изменятся. Мы оба знаем, что рано или поздно правительство сменится.
— Кромарти занимал свой пост почти шестьдесят стандартных лет с тремя небольшими перерывами, — натянуто возразил Высокий Хребет.
— И все это время пользовался безоговорочной поддержкой Короны, — сухо указала Декруа. — Нам на это счастливое обстоятельство рассчитывать не приходится.
— Будь одобрение Короны непременным условием существования правительства, наш кабинет никогда не был бы сформирован, — парировал Высокий Хребет.
— Естественно, но суть не в этом, правда? При всей её несдержанности, королеве не откажешь в политической проницательности, и она права. Наши разногласия, и идейные и тактические — особенно между нами, с одной стороны, и Марицей, с другой, — слишком фундаментальны, чтобы наше сотрудничество продолжалось вечно. И это только внутренние проблемы кабинета, не говоря уж о внешних факторах, вроде этой идиотки Монтень. — Декруа поморщилась. — Не уверена, что у неё есть реальные шансы, но совершенно очевидно, с какой целью она затеяла это своё мелодраматическое отречение от титула. Но, с другой стороны, я и до того считала, что расклад не в её пользу, и не ожидала, что она выиграет выборы. И у меня нет ни малейшего желания ставить свои политические перспективы в зависимость от того, удастся ли ей задуманное.
— Неужели она и вправду способна бросить вызов Марице как лидеру партии? — спросил Высокий Хребет.
— При нынешнем раскладе, едва ли, — ответила Декруа. — Но это моя точка зрения, а мы оба знаем, что политика — процесс не статичный, а динамичный. Обстоятельства меняются, и вызов, брошенный Монтень, может ослабить позиции Марицы настолько, что этим воспользуется кто-то ещё из авторитетных лидеров партии и займет её место. Или, возможно, снова обратит Марицу в “истинную веру” либералов, убедив отказаться от коалиции с нами. Скажем прямо: я считаю это самой вероятной причиной крушения правительства, поскольку, если откровенно, она всегда чувствовала себя неуютно, сотрудничая с нами.
— Между прочим, это не я постоянно задираю её на заседаниях кабинета, — сказал Высокий Хребет подчеркнуто невозмутимым тоном.
— Верно. Но я не могу удержаться: меня тошнит от её ханжеского благочестия. Мишель, ты же сам знаешь! Когда доходит до дела, она не меньше, а может быть, и больше любого из нас готова пойти на что угодно ради власти. Но она, конечно, делает это только из соображений “священного долга”, “заботы о человечестве”, “гуманистических ценностей” и прочего идеологического вздора.
— Пожалуй, да. — Высокий Хребет отпил кофе, по возможности прикрывая чашкой лицо до тех пор, пока не взял мимику под контроль.
Разумеется, растущая неприязнь Декруа к графине Нового Киева не была для него секретом, но то, насколько далеко зашла её враждебность, стало неприятным откровением. Тем более неприятным, что она явно служила первым признаком того самого кризиса, насчет которого Декруа его и предостерегала.
— Не стоит беспокоиться, — сказала она, словно прочитав его мысли. — Я терпеть не могу эту особу и головой ручаюсь, что она платит мне тем же, но сейчас мы настолько нужны друг другу, что ни одна из нас не позволит себе лишних глупостей. Однако, — продолжила она прежде, чем он успел облегченно вздохнуть, — или мы добьемся того, ради чего и стали политическими союзниками, или Александер с королевой вышибут нас из правительства. В первом случае можно не сомневаться, что наше партнерство распадется в обстановке некоторой... враждебности. А вот в случае второго — поспешу добавить, маловероятного и куда более неприятного сценария — её величество потребует крови. Нашей крови. И, при любом повороте событий, множество ножей дожидается своего часа вонзиться кому-то в спину. Один из них наверняка у Рено.
— По-моему, ты зря так беспокоишься, — сказал, помолчав, премьер-министр. — Всегда остаются разнообразные шероховатости, но ни одна сторона не заинтересована в том, чтобы вынести их обсуждение на публику, когда сменяется правительство. В конце концов, как ты только что заметила, рано или поздно любое правительство меняется. Если новый кабинет начнет со сведения счетов с предшественниками за каждое мелкое разногласие, он неизбежно спровоцирует на то же самое своих преемников. А это никому не нужно.
— При всем моем уважении, Мишель, в данном случае речь идет далеко не о “мелких разногласиях”, — холодно сказала Декруа. — Хотя я первая готова доказывать абсолютную обоснованность наших решений, вряд ли речь пойдет о непреднамеренных ошибках или небрежной работе с документами. Нет смысла притворяться, что человек вроде Александера не сможет раздуть это сверх всякой меры и начать охоту на ведьм. И что бы он там не собирался делать как реалистичный и прагматичного политик, но королева наверняка устроит самую разгульную охоту на ведьм в истории. Собственно говоря, — Декруа усмехнулась, — я уверена, что в королевском дворце уже складывают поленницы для костров.
— Мне кажется, жалеть о чем-то уже поздно, Элен, — сказал Высокий Хребет. — Если ты считала, что мы идем на неоправданный риск, надо было сказать об этом сразу.
— Я только что объяснила, что риск, по моему мнению, был оправданным, — нарочито спокойно ответила она. — Я всего-навсего указала, что отдаю себе отчет, каковы могут быть грядущие последствия.
— И зачем было так старательно тыкать в это носом меня? — спросил барон тоном, который ему самому показался близким к раздраженному — для премьер-министра Мантикоры слишком близким к раздраженному.
— Потому, что окончательно мое мнение сформировалось, когда я наблюдала за поведением Рено по отношению к Кларенсу на пресс-конференции. Я сознавала опасность с самого начала, но постоянная сосредоточенность на сиюминутных тактических проблемах все время отодвигала глобальную обеспокоенность на второй план. К сожалению, если мы не начнем шевелиться сейчас, впоследствии нам придется от беспокойства бегать как ошпаренным.
В каком смысле?
— Пора позаботиться о том, чтобы наши спасательные шлюпки не дали течь, когда корабль пойдет ко дну. — Она дозволила себе лукавую улыбку, увидев отчаяние на лице собеседника, затем решила смилостивиться и перейти наконец к сути. — В конечном счете, Мишель, кто-нибудь непременно начнет задавать острые вопросы. Уж Елизавета об этом непременно позаботится. И мне пришло в голову, что сейчас самое время начать подготовку документов, которые послужат доказательством правдивости ответов, которые мы дадим.
— Понятно, — медленно произнес премьер-министр, глядя на собеседницу задумчиво и с уважением. — И что именно ты предлагаешь? — спросил он наконец.
— Очевидно, прежде всего следует предусмотреть, чтобы все мелкие финансовые нестыковки оказались на совести наших высокочтимых министра финансов и министра внутренних дел МакИнтоша. Какой позор! — добавила она со вздохом. — Кто бы мог подумать, что такие благородные и бескорыстные люди, радеющие о народном благе, окажутся продажными и корыстными, станут направлять бюджетные деньги на незаконные цели или использовать для покупки голосов? И как печально, что вера премьер-министра в пресловутую неподкупность либералов помешала ему вовремя понять, чем они занимаются прямо у него под носом.
— Понятно, — произнес Высокий Хребет, растягивая гласные.
Он всегда подозревал, что Элен Декруа опаснее кобры со Старой Земли, однако это безжалостное коварство потрясло даже его.
— Конечно, — невозмутимо продолжила она, — действовать нужно осторожно, и даже я не уверена, что знаю, как лучше это сделать. Грубая работа и следы, указывающие на нас, окажутся хуже полного бездействия.
— Полностью согласен.
— Хорошо. Потому что, в таком случае, я намерена посвятить в наши Планы Джорджию.
— А это необходимо?
Высокий Хребет спохватился, поняв, что обнаружил свои сомнения, но Декруа лишь улыбнулась.
— Мишель, — терпеливо сказала она, — Джорджия уже имеет доступ к архивам Северной Пустоши, а они, я уверена, дают оружие против любого, кого она захочет уничтожить. В случае конфликта она представляет для нас опасность и без дополнительной информированности, тем более, что мы уже прибегали к её помощи в делах, законность которых — взять хоть историю со сбором сведений о Харрингтон и Белой Гавани — подвергнет сомнению даже самый ярый наш сторонник. По моему глубокому убеждению, Джорджия знает достаточно, чтобы нас утопить, но не может сделать этого, не утонув вместе с нами сама. То же самое относится и к Мелине. Не считая Рено, она главный потенциальный источник возможной утечки информации о махинациях в КМААФИ, но именно она провернула тонкую операцию по удалению Марицы от грубой реальности, а потому понимает, что, если Агентство рухнет, она полетит вместе с ним.
Декруа пожала плечами.
— И у Джорджии, и у Мелины есть весьма и весьма веские основания постараться отвести подозрения как можно дальше. По правде говоря, я, пожалуй, предпочла бы поручить эту работу Мелине, но не уверена в её квалификации. А вот Джорджия не раз демонстрировала умение превосходно справляться с такого рода поручениями, так что не понадобится привлекать кого-то со стороны. Чем больше посвященных, тем выше вероятность случайной утечки, не говоря уже о том, что с нами сделает человек вроде Рено, если мы привлечем к себе излишнее внимание. Поэтому я предлагаю поручить операцию особе, глубоко заинтересованной в том, чтобы её следы, наряду с нашими, были тщательно заметены.
— Понятно, — медленно произнес Высокий Хребет в третий раз, и на его физиономии медленно расцвела улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136