.. на завышенной оценке осведомленности среднего избирателя о реалиях межзвездной дипломатии. Да, для нас очевидно, что именно Причарт преисполнена решимости сорвать переговорный процесс, если мы не уступим её непомерным требованиям, но убедить в этом человека с улицы — несколько труднее.
— Мишель, — терпеливо ответил Яначек, — посмотри на её ноту.
Он открыл папку и обратился к последней странице.
— Тут говорится, я цитирую: “В свете упорного нежелания Звездного Королевства Мантикора даже в принципе согласиться с правомочностью какой-либо из попыток Республики Хевен сформулировать принципы для достижения договоренности и в свете полного и необоснованного отклонения мантикорским правительством всех законных претензий Республики на суверенитет над оккупированными территориями и её ответственность перед их гражданами, живущими в условиях оккупации, данные так называемые мирные переговоры стали не просто фарсом, но посмешищем для всего цивилизованного человечества. В сложившихся обстоятельствах Республика выражает серьезные сомнения в осмысленности дальнейшего поддержания переговорного процесса, каковой Звездное Королевство систематически душило с самого начала”.
Яначек поднял глаза от листка бумаги.
— Для меня все сказано предельно ясно, — вкрадчиво произнес он.
— Выразить сомнение в перспективности переговоров и прервать их — это не одно и то же, — заметил Высокий Хребет. — Во всяком случае, именно такую позицию займут люди вроде Вильяма Александера и его братца. И, Эдвард, посмотри правде в глаза: когда они приведут этот аргумент, рядовой избиратель с ними согласится.
— Значит, рядовой избиратель ошибётся, — невозмутимо сказал Яначек.
— Ошибётся ли, нет ли, не имеет особого значения, — терпеливо сказал Высокий Хребет. — Важна не правота общественности, а её реакция. Нет, Эдвард. Я ценю мужество, которое потребовалось тебе, чтобы внести данное предложение, но в настоящий момент наше правительство не может согласиться с концепцией упреждающего удара.
— Премьер-министр — вы, — сказал Яначек после нескольких мгновений тягостного молчания. — Если таково ваше решение, мне не остается ничего другого, кроме как согласиться. Но прошу зафиксировать в протоколе, что лично мне обрисованная мною стратегия по-прежнему представляется наилучшей для Звездного Королевства возможностью подавить новую войну в самом зародыше.
“Ну конечно, — подумал Высокий Хребет, — тебе хочется подстраховаться на тот случай, если война все же разразится. Пожалуй, Эдвард, ты хитрее, чем я думал”.
— Ваше мнение будет зафиксировано, — произнес он вслух.
— Ну а сейчас, — сказала графиня, даже не пытаясь скрыть огромного облегчения в голосе, — нам всё же нужно подумать об ответе Причарт.
— Я предпочла бы заявить, что после получения столь откровенной угрозы мы отказываемся продолжать переговоры, — прорычала Декруа.
— И тем самым подтвердить их обвинения в саботаже переговорного процесса! — отрезала графиня Нового Киева.
— А не сделать это — значит поддаться на шантаж, — парировала Декруа. — Неужели вы думаете, что, спустив им с рук подобную наглость, мы когда-нибудь сможем заставить их разговаривать с нами серьезно?
— Разговаривать всегда предпочтительнее, чем убивать людей, — произнесла графиня ледяным тоном.
— Это смотря каких людей, — парировала Декруа, сверля глазами министра финансов.
Её мнение насчет того, кого бы она с радостью назначила жертвой, было выражено предельно ясно. Лицо графини потемнело от гнева, и Высокому Хребту пришлось срочно вмешаться.
— Мы ничего не добьемся, кидаясь друг на друга! — рявкнул он.
Женщины поджали губы и потупили яростные взгляды. На какое-то время опасность взрыва миновала.
— Спасибо, — сказал в воцарившейся тишине премьер-министр. — Так вот, я согласен с Элен в том, что оставить без внимания провокационный тон этой ноты мы не вправе. Но права и Марица: односторонний выход из переговорного процесса для нас неприемлем. Переговоры действительно предпочтительнее стрельбы, и нельзя допустить, чтобы ответственность за окончательный срыв переговоров, несмотря на откровенные провокации наших оппонентов, была возложена на нас. Однако согласиться на немыслимые требования Причарт, включая отказ Звездного Королевства от суверенитета над Звездой Тревора и возвращение её под власть Республики, решительно невозможно. В свете этого, а также памятуя о том, что прекращать диалог первыми для нас политически неприемлемо, я предлагаю следующее. Упрекнув оппонентов в неподобающем тоне, мы твердо откажемся вести переговоры под давлением и выскажемся в том смысле, что ситуация тупиковая и для её разрешения необходима некая свежая инициатива. Какая именно — уточнять не станем: неопределенность всегда оставляет пространство для маневра.
Графиня Нового Киева откинулась в кресле с огорченным видом. Не будь она так огорчена, то заметила бы, что Декруа выглядела ничуть не менее огорченной.
— Всё это мне не нравится, — сказала наконец графиня. — Я с самого начала считала, что мы настроены слишком конфронтационно. Бесцеремонно отвергая предложения Республики, мы...
Она осеклась и покачала головой.
— Прошу прощения, — отрывисто продолжила она, — сейчас не время ворошить старые споры. Что я хотела сказать, Мишель, так это то, что, хотя мне это и не нравится, я не вижу для нас другого выхода. Да, согласиться на все её требования невозможно, и это следует объяснить однозначно. Но при этом, если мы оставим дверь открытой, это заставит её вернуться за стол переговоров с более приемлемым настроением. А вот если она не воспользуется этим шансом, ответственность за последствия ляжет на того, кто этого и заслуживает. На Республику.
Несмотря на всё свое беспокойство, на ощущение того, что ситуация все больше и больше выходит из-под контроля, Высокий Хребет мысленно восхитился способностью графини обойти все скользкие и неприемлемые проблемы, прикрываясь при этом соображениями политической целесообразности.
Сам он понимал, что его предложение продиктовано отчаянием. Он почти не надеялся на готовность женщины, составившей столь агрессивный, бескомпромиссный текст, подыграть очередному дипломатическому трюку. Если бы не поддержка флота, который Тейсман умудрился создать так, что этот идиот Юргенсен ничего не заметил, ей пришлось бы по-прежнему плясать под его с Декруа дудку. А теперь, к сожалению, она убеждена, что у нее появилась возможность выбора. И даже если Яначек прав и её убежденность зиждется на ошибочных представлениях о мощности своего флота, она сама так не считает. Она будет исходить не из соображений Яначека, а из собственных, пусть даже и ошибочных.
Нет, какую бы маску ни надевал Высокий Хребет перед своими коллегами по кабинету, сам он прекрасно сознавал, что его предложение — это проявление слабости. Всё, на что можно надеяться, это еще немного потянуть время — достаточно для того, чтобы возобновленное Яначеком с таким промедлением военное строительство заметно изменило соотношение сил. Или хотя бы представить Причарт “агрессором”, отклонившим предложенный им “разумный” компромисс.
Под маской внешней уверенности барона было скрыто ясное понимание: и то и другое маловероятно. Но перед ним был незавидный выбор: или вести игру с расчетом на минимальные шансы, или просто-напросто отказаться от всего, чего он добивался на протяжении последних сорока шести стандартных месяцев.
А пойти на это он не мог, пусть даже альтернативой было кровавое столкновение с Республикой. Не мог он и позволить себе отвлечь имеющиеся ресурсы на что бы то ни было, кроме противостояния с Причарт. Прочим проблемам, включая обострение обстановки в Силезии, предстояло отойти на второй, а то и на третий план, а людям вроде Харрингтон — обходиться собственными силами. Поскольку Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта, премьер-министр Звездного Королевства Мантикора, сдаваться без борьбы не собирался.
Глава 45
— Капитан, старпом говорит, что вы нужны на мостике, — сообщил, просунувшись в дверь каюты, матрос.
— А он сказал зачем? — спросил Бахфиш, положив карты на столик рубашкой вверх и разворачиваясь вместе с креслом к двери.
— Так точно, сэр. Кажется, тот республиканский эсминец что-то затевает.
— Вот как?
Голос Бахфиша звучал абсолютно спокойно. Капитан оглянулся на партнершу и противников.
— Надо бы поглядеть, — сказал он им и кивнул лейтенанту Хэйрстон. — Проследите, чтобы никто не химичил при подсчете очков, Роберта. Я вернусь, и мы их разгромим.
— Как скажете, капитан, — ответила Хэйрстон, с сомнением глядя на листок с записями.
— Так и скажу, — твердо заверил он и направился к двери.

* * *
Когда Бахфиш появился на мостике, Цзыньчу Грубер оторвался от тактического дисплея “Смерти пиратам”. Поскольку капитан не стремился к демонстрации всех возможностей вооруженного торгового судна кому бы то ни было, на дисплей выводились лишь данные пассивных сенсоров, но для целей Бахфиша этого было вполне достаточно. Особенно в такой близости от интересовавшего его объекта.
— Что случилось, Цзыньчу? — спокойно спросил он, подойдя к старпому.
— Сам толком не знаю, капитан, — ответил тот.
Выразительные интонации превратили этот простой ответ примерно в полдюжины вопросов. Ну, например: “Какого чёрта мы следим за парой хевенитских эсминцев?” или “На кой мы торчим на орбите уже четыре дня и копим штрафы за опоздание с доставкой груза?” или “Что, чёрт побери, творится в твоей поехавшей капитанской башке?”
Эта мысль вызвала у Бахфиша улыбку, но лишь мимолетную.
— Один из эсминцев болтается на том самом месте, где висел, когда мы прибыли, — продолжил Грубер, — а другой почему-то уходит из системы.
— Вот оно что. — Бахфиш подошел к старшему помощнику и сам взглянул на дисплей. Яркая иконка, обозначавшая один из республиканских эсминцев, действительно неспешно направлялась к гипергранице со скромным ускорением в сотню g . Понаблюдав за огоньком несколько секунд, Бахфиш повернул голову и встретился взглядом с Грубером.
— Пожалуй, Цзыньчу, нам пора в путь, — спокойно сказал капитан, — Сходим с орбиты и ложимся на курс... — он посмотрел на дисплей, — один-ноль-семь на два-три-девять, на ста g .
Помолчав секунды три, Грубер кивнул.
— Есть, сэр, — сказал он и повернулся к рулевому.

* * *
Удобно откинувшись в командирском кресле и скрестив ноги, Бахфиш любовался великолепным видом на главном обзорном дисплее. “Смерть пиратам” скользила сквозь гиперпространство вдоль силовых линий гравитационного потока на крыльях парусов Варшавской. На триста километров от носа и кормы “Смерти” перпендикулярно продольной оси корабля простирались диски концентрированной гравитации, мерцавшие и переливавшиеся в гипнотически завораживающем волшебном ритме, неизменно восхищавшем и повергавшем в трепет Бахфиша.
Однако на этот раз внимание капитана было сосредоточено не на восхитительном зрелище, а вполне конкретном объекте... который он мог видеть лишь на дополнительном тактическом дисплее.
Республиканский эсминец двигался вперед с присущей этому классу грацией, вызывающей в памяти поджарую борзую, и не удостаивал вниманием купца, флегматично трусившего позади, как рабочая кляча. Маловероятно, что на эсминце не подозревали о присутствии “Смерти”. С другой стороны, гравитационные потоки представляли собой широкие сверкающие гиперпространственные трассы, по которым двигались звездные корабли. Сама огромность вселенной делала случайное сближение двух кораблей на дистанцию досягаемости сенсоров в пределах одного потока явлением нечастым — но и неслыханным его бы никто не назвал. В конце концов, если два корабля двигаются в одном направлении, они, прокладывая курс, неизбежно используют одни и те же гравитационные волны. Кроме того, торговцы частенько пристраивались в кильватер военным кораблям, вне зависимости от национальной принадлежности последних, чтобы воспользоваться временным сопровождением на опасном пути сквозь космос.
Если эсминец заметил позади себя “Смерть пиратам”, он, возможно, интересуется, куда она направляется. Это было бы естественно, потому что сам Бахфиш как раз очень сильно интересовался, куда направляется эсминец . Более того, капитан испытывал живейший интерес ко всем собратьям хева с того момента, как “Смерть” встала на парковочную орбиту в системе Гор.
Хевенитские корабли вообще были нечастыми гостями в Силезии. Правда, после свержения Сен-Жюста в пространстве конфедерации нашли прибежище дезертиры, которые встали на преступный путь, когда внезапно пропала официально благословленная Госбезопасностью возможность заниматься грабежом собственных граждан. Но в таких системах, как Гор, эти объявленные вне закона корабли, как правило, не появлялись. Систему Гор сектора Сагинау среди прочих выделяло уникальное для Силезии явление: наличие честного губернатора. Продажных и корыстных губернаторов сектор видел более чем достаточно даже по силезским меркам, и нынешний не был исключением, но вот губернатор Гора явно выпадал из обоймы. Пиратов, контрабандистов и работорговцев в вотчине губернатора Желязны не жаловали. К тому же оба эсминца выглядели слишком новенькими, чтобы быть пиратами. Оба сошли со стапелей не больше одного-двух стандартных лет назад, то есть уже после свержения Томасом Тейсманом власти Комитета общественного спасения.
И какого, спрашивается, рожна потребовалось на парковочной орбите планеты Осирис парочке новехоньких эсминцев Флота Республики? К счастью, в администрации системы Гор у Бахфиша имелись неплохие связи. Полностью его любопытство удовлетворить не смогли, но он узнал, что республиканские корабли прибыли в систему менее чем за три дня до “Смерти пиратам”. И ещё ему не преминули подсказать, что благодаря репутации законопослушной системы Гор, в отличие от большинства систем Конфедерации, мог похвастаться и торговым представительством, и даже дипломатической миссией республики Хевен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136