Когда он заставляет других трудиться, выбирая то, над чем следует трудиться, кто станет злобствовать на него? Когда он желает стать человеколюбивым и становится человеколюбивым, откуда же тогда появится жадность? Для мужа достойного нет ни массы, ни немногих; для него нет ни малых, ни больших; он ни к кому не относится с пренебрежением. Разве это не значит иметь в себе все, но не знать при этом гордыни? Муж достойный носит шапку и одежду, какие полагается; к тому, что видит, относится с уважением; он всегда выдержан, и люди взирают на него с доверием и в то же время боятся его. Разве это не значит быть исполненным силы, но не быть при этом свирепым?Цзы Чжан спросил:– А что такое «четыре зла»?Учитель ответил:– Не наставлять, а убивать; это значит быть угнетателем. Не удерживать, а попустительствовать; это значит быть распущенным. Не давать указаний, а потом подгонять; это значит быть разбойником. Людям дают, что им нужно. Давать меньше, чем нужно, а брать больше, чем нужно; это значит быть представителем власти.
По традиции, считается, что эта книга представляет собой беседы Конфуция (551–479 гг. до н. э.) с учениками и его суждения, собранные вместе уже после кончины великого мудреца, видимо, около 450 г. до н. э. Перевод академика Н. И. Конрада публикуется по книге: «Хрестоматия китайской литературы», Учпедгиз, М. 1959.
Из книги «Мэн-цзы» Гл. «Тэн Вэнь-гун», ч. I Некто Сюй Син, проповедующий учение Божественного Земледельца Шэнь-нун – один из мифических культурных героев древних китайцев. Впоследствии китайские философы, усматривавшие основу благосостояния народа в том, чтобы каждая семья производила все необходимое своими руками, для авторитетности приписали ему свои взгляды

, прибыл в Тэн небольшое и весьма слабое царство на территории нынешней провинции Шаньдун

из Чу. Вступив на порог дворца, он сказал царю Вэнь-гуну:– Пришедший издалека наслышан о гуманном правлении государя. Хотелось бы получить землю для поселения и стать вашим подданным.Вэнь-гун указал ему место.Последователей Сюй Сина было несколько десятков; все они были одеты в сермяги, а дабы снискать себе пропитание, плели туфли и вязали циновки.Ученик конфуцианца Чэнь Ляна Чэнь Сян и его младший брат Цзай взвалили на плечи свои сохи и пришли в Тэн из Сун и сказали:– Мы наслышаны о совершенно-мудром правлении государя. Вы совершенно-мудрый человек, и мы хотим быть вашими подданными!Чэнь Сян встретился с Сюй Сином и испытал великую радость. Он отринул то, чему учил сам, и стал учиться у Сюй Сина.Чэнь Сян встретился и с Мэн-цзы и передал ему речи Сюй Сина:– Тэнский государь поистине мудрый правитель, однако же не слыхал о Пути. Мудрые пашут вместе с народом ради пропитания, сами готовят пищу и сами управляют людьми. Ныне же у государя есть и амбары и сокровищницы, чтобы кормиться, он обирает народ, это ли мудрость?!Мэн-цзы сказал:– Учитель Сюй, разумеется, ест лишь хлеб, который вырастил сам?– Да, это так.– Учитель Сюй, разумеется, носит платье из ткани, которую выткал сам?– Нет, учитель просто надевает сермягу.– Носит ли учитель Сюй шапку?– Носит.– Какую же?– Из белого холста.– А холст он выткал сам?– Нет, выменял на зерно.– Отчего же он не сам его выткал?– Это помешало бы хлебопашеству.Затем Мэн-цзы сказал:– А ведь учитель Сюй готовит пищу в железных котлах и глиняных мисках и пашет железом?– Да, это так.– Сам ли он их делает?– Нет, выменивает на зерно.– Ах, так. Но разве, когда зерно меняют на железные котлы и глиняные миски, не обирают гончаров и плавильщиков? Да и когда гончары и плавильщики меняют сосуды на зерно, разве не обирают они землепашцев?! Почему же учитель Сюй сам не мнет глину и не плавит железо? Почему он не изготовляет все, что ему нужно, у себя дома? Отчего он без конца то одно, то другое выменивает у ремесленников? Разве это учителя не удручает?!Чэнь Сян ответил:– Нельзя же промышлять столькими ремеслами и пахать землю!– Выходит, с землепашеством можно сочетать только управление Поднебесной?! Несогласен! Есть удел великих людей и есть удел малых. Когда бы каждый сам делал все, что способны принести человеческому телу сто ремесел, да и пользовался бы только тем, что сделал сам, весь народ не знал бы отдыха. Потому и говорят: «Можно утруждать ум, и можно утруждать тело. Утруждающие ум управляют людьми, а утруждающие тело людьми управляются». Управляемые кормят других, а управляющие от них кормятся. Таков всеобщий закон Поднебесной.
Гл. «Лилоу», ч. II У некоего жителя царства Ци была жена и наложница. Их супруг нередко отлучался из дому и возвращался обратно сытым и пьяным. Когда жена спрашивала, с кем он пил и ел, то каждый раз оказывалось, что все это были знать и богачи. Тогда жена сказала наложнице:– Муж отлучается из дому и непременно возвращается сытым и пьяным, когда же спросишь, с кем он ел и пил, оказывается, что все это знать и богачи. Однако еще ни один почтенный человек не навещал нашего дома! Пойду-ка я разузнаю, куда это ходит муж!Встав очень рано, она украдкой последовала за мужем. Во всем городе не нашлось никого, кто бы остановился с ним и перемолвился хотя бы словечком. Наконец он дошел до кладбища у Восточной стены и принялся клянчить там остатки еды у совершающих жертвоприношения. Но ему, как видно, показалось мало, и, осмотревшись кругом, он тут же направился к другим... Вот так он насыщался!Возвратившись домой, жена сказала наложнице?– Вот, выходит, каков наш муж, а мы должны на него полагаться и быть с ним до конца наших дней!И тут она поведала наложнице об их муже, и обе, затворившись во внутренних покоях, стали лить слезы. Муж же, ни о чем не подозревая, веселый и довольный вернулся домой и с гордым видом предстал перед женой и наложницей.На взгляд благородного мужа, редко бывает, чтобы люди, стремящиеся к богатству и знатности, к выгоде и высокой должности, не заставляли своих жен и наложниц лить слезы стыда!
Переводы из произведений китайских мыслителей, приводимые здесь и ниже, выполнены по изданию: «Чжуцзы цзичэн», Пекин, 1956, цзюань 1, 3, 4, 5, 6.
Из книги «Даодэцзин» Из главы 2 Когда в Поднебесной узнали, что красота – это красота, появилось и уродство. Когда узнали, что добро – это добро, появилось и зло. Вот почему бытие и небытие друг друга порождают, трудное и легкое друг друга создают, короткое и длинное друг другом измеряются, высокое и низкое друг к другу тянутся, звуки и голоса друг с другом гармонируют, предыдущее и последующее друг за другом следуют. Вот почему мудрец действует недеянием и учит молчанием...
Глава 3 Если не превозносить таланты, среди людей не будет соперничества. Если не ценить редкие вещи, люди не станут красть. Если люди не видят того, что возбуждает желания, их сердца не волнуются. Поэтому, когда правит мудрец, он опорожняет их сердца – и наполняет желудки, ослабляет их волю – и укрепляет кости. Он постоянно стремится к тому, чтоб у народа не было знаний и желаний и чтобы те, кто знает, – не смели действовать. Он действует недеянием – и всем управляет.
Глава 12 От пяти цветов слепнут глаза, от пяти звуков Имеются в виду пять ступеней китайской гаммы

глохнут уши, от пяти вкусов кислый, сладкий, горький, острый, соленый

тупеет язык; скачка и охота доводят до неистовства, редкостные вещи толкают на преступления. Поэтому мудрец заботится о желудке, а не о глазах: он берет необходимое и отбрасывает лишнее.
Глава 18 Когда великий Путь утрачен – появляются «добро» и «долг». Вместе с остротой ума рождается и великое притворство. Когда шесть родичей отец и дети, старшие и младшие братья, мужья и жены

не ладят – появляются «сыновняя почтительность» и «родительская любовь». Когда в государстве смута – возникают «верноподданные».
Глава 57 Страна управляется справедливостью, война ведется хитростью, Поднебесная добывается недеянием. Откуда я знаю, что это так? А вот откуда: когда в Поднебесной много запретов, народ беднеет. Когда у народа много оружия, в стране растут раздоры. Когда среди людей много искусников и умельцев, умножаются редкостные вещи. Когда множатся законы и указы, растут разбои и грабежи. Поэтому мудрец говорит: я ничего не делаю – и народ сам по себе совершенствуется; люблю покой – и народ сам по себе исправляется; не занимаюсь делами – и народ сам по себе богатеет; не знаю желаний – и народ сам блюдет себя в простоте.
Глава 64 Малоподвижное – легко удержать в руках. Еще не проявившееся – легко направить. Хрупкое – легко разбить. Мелкое – легко рассеять. Действовать надо там, где ничего еще нет. Наводить порядок надо тогда, когда еще нет смуты. Дерево в обхват рождается из крошечного ростка, башня в девять ярусов вырастает из кучки земли, путь в тысячу ли начинается под ногами.Кто действует – проиграет, кто имеет – потеряет. Поэтому мудрец не действует – и не проигрывает, не имеет – и не теряет. Затевая дела, люди часто терпят неудачу при их завершении. Тот, кто кончает так же осмотрительно, как начал, неудачи не потерпит. Поэтому мудрец стремится к бесстрастию, не ценит редкие вещи, учится у неученых и вновь проходит путь, пройденный другими. Он следует естественности вещей и не осмеливается действовать.
Из главы 65 В древности те, кто умел следовать Пути, не просвещали народ, а оставляли его в невежестве. Когда народ много знает, им трудно управлять. Поэтому тот, кто, правя страною, мудрствует,– действует ей во вред; тот же, кто правит, не мудрствуя, – действует ей на пользу. Постигший эти две вещи будет примером для всех...
Из книги «Ле-цзы» Из гл. 8 – «О совпадениях» Циньский князь Мугун князь царства Цинь на территории Северо-западного Китая, правил в VII в. до н. э.

сказал конюшему Бо Лэ:– Ты уже стар годами. Нет ли кого-нибудь в твоем роду, кто бы умел отбирать коней?– Доброго коня,– отвечал Бо Лэ,– можно узнать по стати, мускулам и костяку. Однако у Первого Коня в Поднебесной все это – словно бы стерто и смыто, скрыто и спрятано. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов. Сыновья же мои малоспособны: они сумеют отыскать хорошего коня, но не смогут найти Первого Коня в Поднебесной. Когда-то я таскал вязанки дров и связки овощей совместно с неким Цзюфан Гао. Он разбирался в лошадях не хуже вашего слуги. Пригласите его.Князь принял Цзюфан Гао и немедля отправил его за конем. Через три месяца Цзюфан Гао вернулся и доложил;– Отыскал. В Песчаных Холмах.– А что за конь?– спросил Мугун.– Гнедая кобыла.Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец.Князь, опечалившись, позвал Бо Лэ и сказал ему:– Ничего не получилось! Тот, кого ты прислал отбирать коней, не способен разобраться даже в масти, не умеет отличить кобылу от жеребца – какой уж из него лошадник!– Неужели он этого достиг! – сказал Бо Лэ, вздохнув в глубоком восхищении.– Да после этого тысячи и тьмы таких, как я,– ничто в сравнении с ним! Ведь Гао видит природную суть. Отбирает зерно, отметая мякину, проникает вовнутрь, забывая о внешнем. Видит то, что нужно видеть, а ненужною – не замечает. Смотрит на то, на что следует смотреть, пренебрегая тем, на что смотреть не стоит. Да такое умение – дороже всяких юаней!Когда жеребца привели, это и впрямь оказался Первый Конь в Поднебесной!
Из гл. 5 – «Вопроси Тана» Горы Тайхан и Ваньу, в семьсот ли окружностью, в десять тысяч жэнь мера длины, равная ок. 2.5 м

высотою, помещались поначалу к югу от Цзичжоу название древней области на территории современных провинций Хэбэй и Шаньси

,– севернее Хэяна местность на территории современной провинции Хэнань

.Простак с Северной горы жил там же, напротив. А было ему уже под девяносто. Устав карабкаться по горным перевалам, совершать дальние обходы и делать крюки, он собрал как-то своих домашних и стал совещаться:– А что, если приналечь да срыть эти горы до основания – чтобы открылась прямая дорога на юг Юйчжоу также местность в современной Хэнань

, аж до самой реки Ханыпуй многоводный левобережный приток Янцзы

?Все дружно согласились, но жена Простака усомнилась:– С твоими силами не одолеть и холмика Куйфу – тебе ли сладить с этакими горами! Да и куда девать землю и камень?– Будем сбрасывать в залив Бохай – севернее отмели! – отвечали ей.И, взяв с собой троих сыновей и внуков покрепче, Простак принялся ломать скалы, рыть землю и перетаскивать ее в корзинах к заливу Бохай. У соседки-вдовы из семейства Цзинчэн был сын, едва успевший сменить молочные зубы, –он тоже примчался на помощь. Зима сменилась летом, а обернуться до залива и обратно успели только один раз.Умник с Речной Излучины, подсмеиваясь, отговаривал Простака:– Ну и дурень же ты! В твои-то годы да с твоими силами – да ты в горах песчинки не сдвинешь с места, не говоря уж о земле и о камнях!Простак вздохнул:– А ты так туп, что разумеешь хуже малого ребенка – мальчонка-сирота и то умней тебя. Я умру, а сыновья останутся, а у сыновей еще народятся внуки, а у внуков тоже будут сыновья, а у тех – свои сыновья и внуки; так и пойдут – сыновья за сыновьями, внуки за внуками – и не будет им конца и переводу. А горы-то уже не вырастут – так чего же горевать, что я не успею их срыть?Умник так и не нашелся, что ответить.Горный дух, начальник над змеями, прослышав об этом, испугался, что старик не отступится, и доложил обо всем Небесному Владыке. Владыка, тронутый простодушием старика, повелел двум духам из рода Муравьев-Великанов перетащить горы на себе: одну – на северо-восток, другую – на юг Юнчжоу. С той поры от самого юга Цзичжоу и вплоть до реки Ханыпуй нет больше горных преград.

Трактат «Ле-цзы» – один из знаменитых памятников древней даосской мысли, о подлинности текста которого нет единого мнения. Традиция приписывает его авторство Ле Юй-коу, который будто бы жил в IV в. до н. э. Имеется полный перевод книг «Ле-цзы» и «Чжуан-цзы», см: «Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая», вступительная статья, перевод и комментарий Л. Д. Позднеевой, «Наука», М. 1967.
Из книги «Чжуан-цзы» Из гл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87