Волосы начали редеть, появился животик. Сердце Гарден сжалось от любви к нему. Он действительно был счастлив с ней и доволен их спокойной жизнью.
Вся его энергия была теперь направлена на работу. Он ездил в Сити, как все бизнесмены. Он арендовал помещение под контору, нанял секретаршу, установил телефон и телеграфный аппарат. Все было почти как в прежние времена в Нью-Йорке, только еще лучше. Тогда он играл бизнесмена. Теперь он относился к этому серьезно, как к профессии. Он перевел свои деньги от сверхконсервативных банкиров Вики в фирму Дэвида Паттерсона и теперь ежедневно в определенное время беседовал с Дэвидом. Он делал деньги быстрее, чем мог потратить, и создавал состояние, которое поражало воображение Гарден.
Состояние для их детей. Это и был ее рождественский подарок Скаю. Под большой сверкающей елкой лежала маленькая коробочка с его именем. Внутри были крошечные вязаные пинетки из белой шерсти. И записка: «Будут надеты пятнадцатого июля».
84
«Вторник, 29 октября 1929 г.
Дорогая Элен,
твое письмо ожидало меня, когда мы вернулись домой после воскресной поездки за город. Мы все еще подбираем себе дом. Скай твердо решил стать эсквайром, чтобы, когда у нас родится сын, он смог учиться в Итоне. Нет, я не беременна снова, но Скаю так понравилось быть отцом, что он готов повторять хоть каждый год. Я напоминаю ему, что предпочла бы делать это несколько реже. Тридцать два часа в родах – мне еще не скоро захочется вновь пройти через это.
Хотя оно, конечно, того стоило. Крошка Элен для меня огромная радость – я такого даже не представляла. Она чудесный младенец. Все время улыбается, воркует, пускает пузыри и вытворяет разные очаровательные штуки. Я ее обожаю, а Скай, он еще хуже, просто одержимый. Она очень похожа на него. Каштановые волосы, слава Богу, кудрявые, и карие глаза. Она уже отталкивается ручками, держит свою круглую головенку и улыбается, как будто говорит: «Смотрите, какая я сильная и умная!»
Скай утверждает, что она завтра непременно начнет самостоятельно сидеть, а послезавтра ползать. Я показываю ему книжки о детях. Элен умеет то же, что все младенцы в четыре месяца. Но он, конечно, и слушать не хочет.
Мне очень жаль, что твой артрит доставляет тебе столько страданий. Нет, ты об этом не писала, но я прочла между строк. Смогу ли я уговорить тебя приехать к нам в Канны на несколько недель? Мы собираемся провести там зиму. Скай говорит, что там Элен сможет гулять в парке, а Хис в декабре – мрачное и ветреное место. Это доказывает, какая волшебница наша крошка. Никогда бы не поверила, что Скай согласится расстаться со своим телеграфным аппаратом. Насколько я поняла, прошлая неделя была очень трудной. Резкий взлет и падение курса акций, телеграммы приходят допоздна, и Скай иногда возвращается домой за полночь. С нами, конечно, все в порядке, но многие мелкие инвесторы разорены. Скай говорит, что нельзя заключать сделки, если нет достаточных средств на покрытие убытков. Да, я даже понимаю, что это значит. Мы говорим обо всем, не только о ребенке. Элен, я так немыслимо, так сказочно счастлива, и все благодаря тебе. Я знаю, ты уже устала это от меня слышать, но это правда, и я не устану это повторять.
Твоя тезка проснулась. Я должна бежать, чтобы успеть поиграть с ней, пока няня не унесет ее кормить, купать и снова укладывать. Дай мне знать насчет Канн. Солнце пойдет нам всем на пользу, и мне так хочется, чтобы ты познакомилась со Скаем. Он не знает, что ты причина нашего счастья, но я уверена, будет обожать тебя так же, как и я.
С любовью, Гарден».
Гарден поспешно запечатала письмо, приклеила марку и поспешила в детскую, чтобы посмотреть, как купают Элен. Малышка била кулачками по воде, к восторгу Гарден и неудовольствию няни. Услышав, как открылась и закрылась входная дверь, Гарден бросилась к лестнице.
Скай в холле снимал пальто. Гарден стала быстро спускаться.
– Дорогой, ты сегодня рано. Какой приятный сюрприз! – Она протянула к нему руки.
Скай отвернулся. Он, похоже, даже не заметил ее. Гарден потянула его за рукав:
– Милый, что такое? Что случилось?
Он посмотрел на лежащую на рукаве руку, потом перевел взгляд на ее лицо.
– Гарден, – сказал он, – Гарден, Дэвид Паттерсон мертв. Он застрелился. – У него задрожали губы, рот перекосили боль и страх, он зарыдал.
– Тише, любимый, тише. Все будет в порядке. – Она обняла его за плечи и подвела к стулу. – Садись, милый. Я принесу бренди. – Она осторожно толкнула мужа, и он упал на мягкие подушки.
Скай закрыл лицо руками и опустил голову. Его рыдания разрывали ей сердце.
– Вот, Скай, выпей. – Гарден отвела одну руку мужа от лица и вложила в нее стакан.
Скай уронил другую руку и посмотрел на жену. Глаза у него были красные, заплаканные, рот жалобно кривился.
– Мы погибли, Гарден, разорены. Я даже не могу сказать, как плохи наши дела.
Гарден опустилась рядом с ним на колени:
– Тс-с, дорогой, успокойся. Выпей это. Что бы ни случилось, все будет в порядке. Не волнуйся. Все будет в порядке. Мы вместе, и у нас есть наша малышка. Все остальное не имеет значения.
Когда положение дел прояснилось, оказалось, что у них действительно не осталось почти ничего, кроме друг друга и малышки. Как и многих других, Ская захватил истерический оптимизм рынка, и он переоценил свои возможности. Однако его собственное состояние было так велико, что он мог бы пережить крах. Но когда начался спад, Дэвид начал брать деньги со счетов Ская, чтобы покрыть и его, и свои, гораздо большие, убытки. Когда у обоих ничего не осталось, он застрелился.
Конечно, у них было кое-какое имущество, но покупателей на роскошные машины, украшенные гравировкой вилки для устриц и мебель работы Хепплуайта было немного. Гарден умоляла Ская продать ее драгоценности, но сохранить дом. Он отказался. Денег, которые предлагали за бриллианты, было недостаточно, чтобы решить их проблемы.
– Придется принять предложение Вики, – сказал Скай, – и перебраться на виллу. У нас достаточно средств, чтобы содержать няню и отремонтировать наши комнаты. Элен не придется смотреть на лакированную кожу. Девочка моя, мы же все равно собирались в Канны, так почему не в Антиб? Наши дела непременно скоро поправятся. Вот тогда и решим, что делать дальше.
Гарден предпочла бы жить в меблированных комнатах. Но она видела страх в его глазах.
– Прекрасная идея, милый, – охотно согласилась она. – На вилле растут апельсиновые деревья. Малышка будет просто битком набита витаминами.
Самым трудным для Гарден было расставание с друзьями. Они со Скаем вели такую кочевую жизнь, что ее дружеские связи оказывались обычно бурными, но короткими: Конни, Элен, Люсьен, Клод. В Лондоне было время строить дружбу медленно и, как она думала, надолго. У нее появились подруги, у которых тоже были маленькие дети и чьи мужья усталые возвращались с работы. Они понимали ее заботы, она – их. Они вместе ужинали, ходили в театр, играли в бридж. Обыкновенная уютная, близкая компания. Мысль о разлуке с друзьями разрывала ей сердце. Скаю это, похоже, было безразлично. Он был слишком подавлен, чтобы о чем-то беспокоиться. Гарден старалась подбодрить мужа, но у нее самой было так тяжело на сердце, что ее энтузиазм выглядел не слишком убедительно. Только малышка была по-настоящему весела – происходящее никак не коснулось ее.
Сначала казалось, что жить с Вики будет не так уж плохо. Она ахала над Элен, покупала ей горы игрушек, изящные, но совершенно непрактичные платьица и чепчики. Она настояла, что сама оплатит ремонт в их Комнатах.
Но вскоре стало ясно, что изменения будут проводиться так, как считает нужным Вики, что Элен должна носить только купленные бабушкой платья и играть только подаренными ею игрушками. Вики оплачивала музыку и считала, что заказывать ее должна сама.
Гарден пожаловалась Скаю. Он ответил, что она преувеличивает. Вики очень щедра, а Гарден просто капризничает. Гарден прикусила язык. Вики была умна, она превозносила Гарден до небес и постоянно делала ей мелкие пакости.
Она настояла на том, что Гарден непременно нужна горничная, и выделила ей самую грубую и неуклюжую из тех, что работали на вилле. Она хвалила такт Гарден и сажала ее за столом рядом с пьяницами и бабниками. Восхищалась самостоятельностью Гарден и постоянно занимала время Ская, кокетливо прося у него помощи и совета. Почта Гарден терялась, в письменном столе не оказывалось марок, для нее никогда не было свободной машины. В ванной отсутствовало мыло, туфли не чистились, книги пропадали.
Вики заявляла, что сильно пострадала от биржевого краха. Ей пришлось закрыть все свои дома, кроме нью-йоркского и парижского. И виллы. Но стиль ее жизни ничуть не изменился. На вилле по-прежнему было полно гостей, таких же богатых, как она сама. Коктейли, ужины, игра по-крупному в маленьком казино в Хуан ле Пен или больших казино Ниццы, Канн, Монте-Карло. Она нанимала самых красивых жиголо для своих приятельниц, и они танцевали на террасе виллы самые модные танцы под самые популярные мелодии оркестра. Вики платный партнер был не нужен – у нее был Скай.
Куда бы она ни отправлялась, Скай и Гарден должны были ехать с ней. Вики предоставляла им любую роскошь. Кроме роскоши выбора. У них не было денег. Им приходилось есть то, что положат на тарелку. И быть благодарными. Гарден получала некоторое удовлетворение оттого, что не выказывала недовольства, была мила с гостями Вики, выглядела лучше всех в своих классических платьях от Фортюни, улыбалась фотографам, по-прежнему интересовавшимся ею. Для прессы она оставалась «Дамой с гардениями», хотя теперь прикалывала к плечу или втыкала в ярко-полосатые волосы цветы из своего сада.
Ее очень радовало, что, несмотря на все ухищрения Вики, главным для Ская была Элен. За ее прорезывающимися зубками он наблюдал так, словно у всего остального человечества были только протезы. Она начала ползать, и он ползал вместе с ней. Она научилась называть бутылочку и одеяльце, и он поклялся, что ее слова звучат ничуть не хуже стихов. А уж когда она сказала «па-па», ходил гордый, как павлин.
Гарден говорила Скаю, что, пока они вместе, пока у них есть дочь, все будет хорошо. Несмотря на бедность, козни Вики, несмотря на усилия, которые требовались, чтобы выглядеть веселой и жизнерадостной, это оказалось правдой. Несмотря ни на что, у них все было в порядке.
До весны.
Весной Гарден заметила в Скае признаки былого беспокойства. Он стал больше пить, азартно гонять машину, постоянно искал, куда бы пойти, чем заняться. Гарден рассказывала ему о последних достижениях Элен, а он обвинял жену в том, что ее интересует только ребенок, а не он. Она заходила к нему в комнату, он притворялся спящим. Гарден предлагала пикники, вылазки в горы, аперитив в уличном кафе, Скай отвечал, что они уже делали все это тысячу раз, что он терпеть не может повторять одно и то же и что лучше бы он застрелился, как Дэвид Паттерсон.
Обеспокоенная Гарден поговорила с Вики, попросила помочь. В тот же вечер Вики объявила, что ей нужно поехать в Париж.
– Скайлер, дорогой, ты ведь поедешь со мной, правда? Даме необходим спутник, а мне больше некого попросить.
Она не пригласила Гарден, но та не возражала. Она мечтала остаться одна, в тишине, побыть с Элен, почитать, написать письма. Чтобы поддерживать у Ская хорошее настроение, требовалось много сил и времени.
В середине апреля Вики и Скай уехали. Гарден сразу принялась за дело. Они должны были отсутствовать две недели, и все это время у нее было расписано по минутам.
Сначала самое трудное: холодное, деловое письмо матери, объясняющее, почему Скай больше не может ежемесячно посылать ей чек, что та уже привыкла считать его обязанностью. Потом тщательно продуманные письма Конни, Клоду, Элен, тете Элизабет, Уэнтворт, лондонским друзьям. Нужно было казаться счастливой и при этом не лгать. Это было не легко.
Потом она целое утро посвятила Пегги. Ее сестра и Боб были сейчас на Кубе. Пегги наконец ожидала ребенка.
«Мне почти двадцать девять, – писала она, – а нам всегда хотелось иметь полный дом ребятишек, так что пора поторопиться. Но я все-таки смогу работать в комитете по борьбе за права рабочих сахарных плантаций. Представляешь, землевладельцы…» Гарден улыбалась, читая письмо. Пегги ничуть не изменилась.
Гарден исписала целые страницы советами по диете и отдыху во время беременности, добавив постскриптум для Боба, чтобы он заставлял Пегги заботиться о себе. Потом с двумя горничными пошла в гардеробную, где хранились ее платья, которые она носила во время беременности. Она знала, что Пегги не станет себе ничего шить, а Скай отказывался заводить второго ребенка, пока не наладятся дела.
Гарден сидела, разложив вокруг яркие платья. Надо послать только самые легкие. Неожиданно она махнула рукой горничным, чтобы ушли.
– Когда нужно будет поставить коробки на место, я вас позову. А пока оставьте меня.
Она прижала к груди яркое полосатое платье. «Мой цирк шапито» – так называл ее Скай, когда она надевала это платье. Она зарыла лицо в пеструю ткань и дала волю так долго сдерживаемым слезам.
«Факты, – сказала себе Гарден некоторое время спустя. Она вытерла слезы платьем и аккуратно сложила его. – Ты должна держаться за факты, как за скалы. Так учила тебя Элен. Каковы же они, эти факты?»
Она хорошенько обдумала реальные факты своей жизни. Потом аккуратно развернула платье и снова заплакала над ним.
85
Двухнедельная поездка в Париж растянулась на два месяца, и Гарден решила отправиться туда сама. Когда она звонила, Ская никогда не было дома, на ее письма он не отвечал. Гарден была уверена, что в его молчании виновата Вики. Он наверняка не получает ее писем и не знает о звонках. Больше ждать она не могла.
Она нашла в Монте-Карло ломбард и в обмен на кольцо с рубином и бриллиантом, которое ей никогда не нравилось, получила достаточно денег, чтобы купить билет на поезд. Элен вполне можно оставить с няней. Она старательно охраняла малышку от контактов с «иностранцами», которые во Франции были повсюду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87