В 1534 г. правитель из дина
стии Великих Моголов, шах Хумаюн, правивший в Дели, вторгся в Гуджарат, и с
ултан в отчаянии заключил союз с португальцами, уступив им в благодарнос
ть за помощь порт Бассейн и острова вокруг него (включая крошечный остро
вок Бомбей) и обязав все суда, покидающие порты Гуджарата, платить дань по
ртугальцам. Последние на деле мало помогли султану за эти щедрые уступки
, и бедствия Гуджарата продолжались. Хумаюн опустошил север страны. Броа
ч и Сурат с их парсийскими колониями подверглись разграблению.
В 1547 г. португальцы снова напали на Броач и предали его огню и мечу. Они полу
чили от султана еще больше территориальных уступок, включая «округ Санд
жан», и, где бы ни утверждали свою власть, всюду усиленно стремились обрат
ить местное население в римский католицизм. Португальский доктор по име
ни Гарсиа д'Орта заметил парсов в Камбее и Бассейне и описал их как торгов
цев и лавочников, происходящих из Персии.
В 1572 г. император Акбар, сын Хумаюна, вторгся в Гуджарат и за один год овладе
л всей страной, положив конец ее независимости. Во время осады Сурата, ста
вшего тогда главным портом, Акбар встретился с несколькими парсами и обо
шелся с ними милостиво. Правление Моголов началось, таким образом, благо
приятно для общины, и оно действительно ознаменовало начало движения па
рсов к процветанию, в то время как Сефевиды стали еще больше угнетать их с
обратьев в Иране, приведя последних в состоящие еще большей нищеты и лиш
ений.


Глава XII
Под властью Сефевидов и Моголов

Иранские зороастрийцы при ш
ахе Аббасе: их верования и обряды

С XVI по XVIII в. сохранилось гораздо больше и записей самих зороастрийцев, и за
меток о них иностранных путешественников. В Иране шах Аббас Великий самы
й знаменитый из Сефевидов, взошел на престол 1587 г. и правил до 1628 г. Его блест
ящий двор в Исфахане привлекал европейских посланников, торговцев даже
христианских миссионеров, некоторые из них заинтересовались проживавш
ими неподалеку зороастрийцами. Последние попали сюда в 1608 г., когда шах Абб
ас переселил «очень большое число гауров» (как произносили то
гда оскорбительное габр) из Йезда и Кермана для работы в столиц
е и вокруг нее.
Зороастрийцев поселяли в пригороде, где находилось около трех тысяч дом
ов, все «низкие, одноэтажные, без каких-либо украшений, соответствующие б
едности ихобитателей» (Pietro della Valle, 1661Ц 1663, с. 104). Там зороастрийцы трудились сукно
валами, ткачами и ковровщиками или же отправлялись в город (стараясь не с
талкиваться с мусульманами) работать конюхами или садовниками, а также н
анимались в окрестные хозяйства или на виноградники. «Они считают сельс
кое хозяйство, Ц писал Ж. Шардэн, Ц не только хорошим и безвредным, но и б
лагочестивым и благородным занятием, они верят, что это первейшее из все
х призваний, которое „Верховный бог“ и „меньшие боги“, как они говорят, од
обряют больше всего, и вознаграждают наиболее щедро» (Chardin, 1735, с. 180).
«Эти древние персы, Ц продолжает он, Ц ведут тихий и простой образ жизн
и. Они живут мирно под руководством своих старейшин, из которых избирают
своих судей, утверждаемых на их постах персидским правительством. Они пь
ют вино и едят всякое мясо… но в других отношениях очень обособленны и по
чти не общаются с другими людьми, особенно с магометанами». Другой путеш
ественник заметил, что «их женщины совсем не избегали нас, как прочие пер
сидские женщины, были очень рады видеть нас и говорить с нами» (Daulier-Deslandes, 1926, с. 28).
Эти женщины отличались от своих мусульманских сестер тем, что ходили с о
ткрытыми лицами, но их одежда была очень скромна Ц длинные широкие штан
ы по щиколотку, длинное платье с широкими рукавами и несколько платков, в
нутренний из которых полностью закрывал волосы, наподобие чепца монахи
ни. Одеяния их были обычно ярко-зеленого и красного цвета. Мужчины, как и п
рочий рабочий люд, носили штаны и рубахи, но оставляли ткань (домотканую с
уконную или хлопчатобумажную) непокрашенной, и это выделяло их повсюду,
где бы они ни появлялись.
Будучи дружелюбными, зороастрийцы все же скрывали от окружающих свои ре
лигиозные ритуалы и обычаи, как заметил один любознательный путешестве
нник: «Нет таких других людей в мире, которые были бы столь скрытными в сво
ей вере, как гауры» (Tavernier, 1684, с. 163). Это объяснялось, очевидно, тем, что зороастрий
цы пытались воздвигнуть возможно более непроницаемую стену между собо
й и мусульманами, прибегавшими к насмешкам в качестве действенного оруж
ия, а иностранцы могли выдать их секреты правителям-мусульманам. Вот поч
ему некоторые иностранцы пришли к неверному заключению о том, что зороас
трийцы насамом деле невежественные, «простые люди, столько столетий про
ведшие в рабстве, что забыли все ритуалы, сохранив лишь поклонение солнц
у на рассвете, пристрастие к огню, который они называют вечным, и прежний с
пособ обращения с мертвыми» (Figueroa, 1669, с. 177). Все это сообщалось, однако, в то врем
я, когда жрецы Йезда и Кермана писали своим собратьям по вере Ц парсам тр
актаты, полные мельчайших указаний, касающихся самых разных древних обы
чаев и ритуалов. Еще одна преграда, воздвигнутая зороастрийцами в своей
самозащите, Ц это языковая. О ней упоминают западные путешественники. В
своих сельских твердынях зороастрийцы усвоили местный диалект, непоня
тный носителям литературного персидского языка, названный ими дар
и Да
ри Ц происхождение этого термина точно не установлено (по всей вид
имости, букв. «придворный»). В настоящее время так называют разновидност
ь персидского языка, бытующую в Афганистане (прежде именовавшуюся фарси
-кабули, кабули) и являющуюся наряду с афганским языком Ц пашто Ц официа
льным языком страны.
, а мусульманами Ц габри. На этом диалекте общались друг с
другом (но почти никогда не пиcaли) все зороастрийцы.
Ж. Шардэн тем не менее сумел благодаря истому упорству каким-то образом п
роникнуть в «тайны» зороастрийской веры. Он писал об их учении: «Они пола
гают, что есть две основы вещей, и невозможно, чтобы основа была одна, пото
му что все вещи бывают двух видов или двух сущностей, то есть добрые или зл
ые…Эти две основы, во-первых, свет, который они называют Ормоус… и тьма, на
зываемая Ариман… Они считают, что есть ангелы, которых они называют мень
шими богами (dieux subalternes), предназначенные охранять неодушевленные творения, к
аждое в своей области» (Chardin, 1735, с. 182). Далее Ж. Шардэн замечает, что зороастрийцы
устраивают празднества в честь «стихий», что явно указывает на празднес
тва-гахамбары. Он не упоминает о кусти, так как никогда не видел зороастри
йца во время молитвы, но он узнал (Chardin, 1735, с. 183), что каждая семья молилась пять р
аз в день перед огнем своего домашнего очага, который всегда содержался
зажженным и чистым.
Ж. Таверние, посетивший зороастрийцев в Кермане, тщетно пытался увидеть
их храмовой огонь. Они оправдывали свой отказ тем, что рассказали ему, как
мусульманский правитель заставил их допустить его к огню. «Он, видимо, ож
идал увидеть необыкновенную яркость, но, узрев не более того, чем то, что о
н мог бы видеть в любой кухне, он так набросился на огонь с руганью и плевк
ами, как будто сошел с ума» (Tavernier, 1684, с. 167). В ривайатах содержатся указания об оч
ищении священного огня, если это будет необходимо из-за подобных происш
ествий. К XVII в. иранские зороастрийцы стали обычно прятать все священные о
гни в небольшом, скрытом помещении внутри храма, построенного из сырцовы
х кирпичей, без окон, с маленькой, как у шкафа, дверцей, в которую входили то
лько следившие за огнем жрецы. В другом, большего размера помещении стоя
л пустой алтарь в виде колонны, на котором помещали горящие угли для уеди
нённых молитв или общественных празднеств. Следовательно, миряне лишал
ась радости смотреть на свои любимые священные огни, стараясь получше за
щитить их.
Европейцы, так же как и до них Геродот, заметили, что зороастрийцы воюют пр
отив зловредных существ Ц храфстра. «С невероятным отвращением, Ц пис
ал Пьетро делла Валле, Ц они относятся к лягушкам, черепахам, ракам и дру
гим тварям, которые, как они думают, портят и загрязняют воду; они настольк
о их ненавидят, что убивают так много, сколько найдут» (Pietro delta Valle, 1661Ц 1663, с. 107). Ж. Та
верние заметил, что «в один день в году в каждом городе и каждом селении вс
е женщины собираются убивать всех лягушек, которых они могут найти в пол
ях» (Tavernier, 1684, с. 166). Несколько далее он добавляет: «Есть некоторые животные, кот
орых гауры весьма почитают и которым они оказывают очень много уважения
. Есть и другие, к которым они питают отвращение и стараются уничтожать, ск
олько их ни на есть, считая, что они не сотворены богом, а появились из тела
дьявола, чью злую сущность и сохраняют» (Tavernier, 1684, с. 168).
Европейцы также очень заинтересовались, как и все, кто сталкивался с зор
оастрийцами, их способам обращения с мертвыми. Даже будучи бедными, исфа
ханские гауры построили величественную круглую башню в уединенном мес
те за городом «из больших тесаных камней… около тридцати пяти футов высо
той и девяноста футов в диаметре, без всякой двери или входа», чтобы никто
не пытался «осквернить место, которое они почитают гораздо больше, чем м
агометане или христиане могилы своих умерших» (Chardin, 1735, с. 186). Зороастрийцы кла
ли своих покойников на эти башни одетыми, а не обнаженными, как полагалос
ь по традиции, несомненно, из-за вмешательства мусульман. Ж. Шардэн расска
зывает, что в пятидесяти футах от башни находилось небольшое здание из с
ырцового кирпича, в котором поддерживался огонь для утешения душ умерши
х. Обычай этот был общим и у иранцев, и у парсов.
Другой обычай, на который обратил внимание Таверние, касался законов очи
щения. Он писал: «Как только женщины или девушки почувствуют приближение
природного обыкновения, они сейчас же покидают свои жилища и остаются о
дни в поле, в маленьких домиках, сплетенных из прутьев, с куском материи, с
лужащим дверью. Пока они находятся в таком положении, им каждый день прин
осят еду и питье, а когда освобождаются, они посылают, в соответствии со св
оим достатком, козу, или курицу, или голубя в качестве приношения, после че
го моются, а затем приглашают нескольких родственников на небольшое уго
щение» (Tavernier, 1684, с. 166). Это неудобное уединенное затворничество должно было оч
ень тяжело переноситься женщинами, особенно летом, в жару, и зимой, в холод
, а иногда оно становилось просто опасным, и с XIX в места для удаления женщин
ам отводили под защитой дворов или конюшен. Заканчивая это испытание «не
большим угощением» с друзьями, зороастрийцы демонстрируют свою способ
ность использовать любую возможность для того, чтобы повеселиться.
Таверние сообщает о гаурах, что «они любят празднества, хорошо есть и пит
ь» (Tavernier, 1684, с. 167). Он же упоминает о том, что «день рождения их пророка празднует
ся с необычайной торжественностью, и, кроме того, в этот день они раздают м
ного милостыни» (Tavernier, 1684, с. 166). День рождения пророка, или Великий Ноуруз, отме
чался 6-го Фарвардина, что могло с таким же правом считаться днем рождения
Зороастра, как 25 декабря днем рождения Христа. Тогда еще в Кермане, очевид
но, были состоятельные зороастрийцы, которые могли щедро благотворител
ьствовать. Сохранился изящно высеченный мраморный камень, сообщающий о
строительстве Ханеи-Михр («Дома Михра») неким Рустамом Бундар
ом в правление шаха Аббаса. («Дом Михра», обычно Дари-Михр или
Бари-Михр , Ц так всегда называлось в позднее время ме
сто богослужения, или храм огня.)
Люди, обладавшие достатком, подобно Рустаму Бундару, вероятно, и были «су
дьями», или даварами, в местных общинах (как Чанга-Аса в Навсари). Видимо, он
и без труда правили делами общины, но если между двумя ее членами возника
л спор и старшины не могли решить дело в чью-либо пользу, тогда, как излага
ется в ривайатах (Dhabhar, 1932, с. 39 и сл.), «судьи» могли потребовать, чтобы обвиняемы
й торжественно поклялся в храме огня и выпил ритуальную серную воду (что
было разновидностью древней ордалии огнем).
После произнесения молитвы Хоршед-Михр-Нийайеш («Моление сол
нцу-Михру»), в которой солнце и Михр призываются в свидетели, дающий показ
ания человек должен был призвать семь Амахраспандов иих творе
ния, а затем сказать клятвенную формулу, включающую следующие слова: «Ес
ли я нарушаю клятву, то все мои добрые дела, которые я сделал, передаю тебе (
обвинителю), а за все прегрешения, совершенные тобою, я понесу наказание н
а мосту Чинват. Михр, Срош и праведный Рашн знают, что я
говорю правду…» Зороастрийцы были убеждены, что всякий нарушающий клят
ву будет вскоре поражен богом, но в целом они стремились, чтобы дело не дох
одило до такого разбирательства, а соблюдалась честность, потому что нар
ушитель договора уже подпал «под власть Ахримана и демонов» (Dhabhar, 1932, с. 41).
Даже будучи честными, миролюбивыми, работящими и живущими, насколько это
возможно, сами по себе, зороастрийцы все равно не могли избежать притесн
ений. Ж. Шардэн рассказывает (Chardin, 1735, с. 179), что шах Аббас услышал молву о чудесн
ом содержании книг гауров, и в особенности об одной из них, будто бы написа
нной Авраамом и содержащей предсказания обо всех событиях, которые прои
зойдут до конца времен. Он настойчиво искал эту книгу и заставлял зороас
трийцев приносить ему свои рукописи. Шардэн слышал о двадцати шести тома
х, хранившихся в царском книгохранилище в Исфахане, но фантастическую кн
игу Авраама, естественно, достать не могли, и в конце концов раздосадован
ный шах приказал убить Дастуран дастура, а вместе с ним еще неск
ольких человек.
В письме к парсам, относящемся к 1635 г., иранские жрецы с горечью пишут об эти
х событиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48