– Такой заказ не годится для начинающего, – заметила Лари.
Чезз, казалось, не слышал ее.
– Предположим, ты пойдешь к Флауэр и скажешь ей, что эта возможность, перед которой трудно устоять, представилась тебе благодаря… одному старому поклоннику твоей матери из Европы. Объясни ей, что клиентка хочет, чтобы у тебя был шанс проявить свой талант, но, разумеется, ожидает, что Флауэр будет приглядывать за ходом работ… и получит основное вознаграждение. Ты же знаешь, она не откажется от вознаграждения такого размера. И все останутся довольны. Я смогу отправится к своей клиентке и сообщить ей радостную новость о согласии Флауэр. Ты будешь intermediario со своей стороны – встретишься со мной, чтобы я показал тебе твою будущую работу, но так, чтобы Флауэр не узнала об этом. А я получу процент от крупного вознаграждения за консультации, из которого выделю часть для тебя – в знак признательности…
Так вот почему Чезз не позвонил ей на работу! Он не котел, чтобы у Флауэр появилось хотя бы малейшее подозрение о сто причастности к этому проекту. Хотя уловки Чезза были неприятны Лари, именно упоминание о комиссионном вознаграждении привело ее к окончательному решению.
– Мой ответ: нет, Чезз! Не-е-ет! Это просто неэтично!
– Этично… – эхом повторил он, будто это слово смутило его. – Разве это значит «справедливо» и «правильно»?
– Верно. Не значит.
– Однако справедливо и правильно то, что Флауэр платит тебе два доллара в час и держит твой талант под замком?
В его голосе звучало возмущение ее положением.
Их беседу прервало появление главного блюда, но она даже не притронулась к нему. Спор лишил ее аппетита. Перед ней стоял выбор: либо стать соучастницей Чезза, либо отказаться от такой превосходной возможности. Но он с такой жадностью набросился на еду, что не сразу заметил ее состояние.
– Ларейна, не надо переживать! Если ты из-за моего предложения чувствуешь себя неловко, finito. Ешь, пожалуйста!
И он постучал вилкой по тарелке. – Я заказал это специально для тебя.
Она заставила себя проглотить кусочек. Это была камбала с бархатистым сливочным соусом, приправленным щавелем, и с гарниром из крошечных картофелин и моркови, сладкой как мед. Один глоток – и аппетит вернулся к ней. Ужин – по его выбору – в точности соответствовал ее вкусам. Все это прекрасно дополняло восхитительное вино. Лари пила один бокал за другим и даже не заметила, как официант открыл вторую бутылку.
Напряжение в отношениях между ними исчезло, как и подозрительность Лари по поводу его намерений вовлечь ее в свои сомнительные дела. Вечер проходил именно так, как ей и хотелось. Это было приятное развлечение после разочарований на службе. Чезз смешил ее разлитыми забавными историями из своей жизни в Риме, с юмором рассказывая о неприятностях, случившихся с ним, когда он занялся продажей гамбургеров. В ответ Лари поведала ему о причудах Флауэр и о своем соседстве с мафиозо.
Подали свежую малину, потом кофе и, наконец, по небольшой рюмке самбуки – итальянского ликера, на поверхности которого мерцало яркое синее пламя. Когда оно потухло, Чезз поднял рюмку и произнес тост:
– Al'mia Beatrice, – сказал он, глядя на нее своими зелеными глазами.
На этот раз Лари воздержалась от замечаний. Она чокнулась с ним и выпила ликер.
По пути домой она чувствовала, что плывет в восхитительном тумане. Присутствие Чезза пьянило не меньше, чем вино. Бросив взгляд в окно на ковер мерцающих огней, она забыла о том, что машина мчится по мосту, и вообразила, что летит. Чезз тоже знал, когда лучше помолчать. Он заключил ее в объятия, она прильнула к нему, и они полетели вместе. Наконец, когда они стали спускаться, приближаясь к сверкающей земле, Чезз увлек ее в другой полет. Он нежно повернул к себе ее лицо и поцеловал.
Ощутив теплое прикосновение его губ, Лари почувствовала головокружительное волнение. Разве она не ждала этого момента с того самого вечера, когда впервые увидела его? О да, у нее было множество разумных причин, чтобы избегать Чезза Даниели, но все они ничего не значили по сравнению с бешеным желанием, охватившим ее. Лари повернулась, чтобы обнять его. Погрузив пальцы в шелковистые волосы Чезза, она открыла рот, чтобы полностью ощутить вкус его губ. Она задрожала, когда его рука скользнула ей под жакет и стала поглаживать ее бедро.
– Чезз! – прошептала она.
Она надеялась, что он понял ее призыв.
Автомобиль остановился. Лари увидела лакированную дубовую дверь особняка. Она сжала его руку, вышла из автомобиля и потянула Чезза за собой. Остановившись у двери, он снова поцеловал ее – глубоко, страстно. Лари прервала поцелуй только для того, чтобы достать ключ из кармана.
Но, открыв дверь, она заметила, что он отступил на два шага назад.
– Не уходи! – произнесла она, не в состоянии скрыть мольбы в голосе.
– Я бы не ушел. Но я не смогу вынести, если завтра та возненавидишь меня! – ответил он.
– Я ни в чем не буду обвинять тебя, Чезз. Это мой выбор!
– Дорогая Лари, что бы ты ни говорила, завтра, когда взойдет солнце, ты будешь думать иначе. Я знаю о твоем прошлом. Если ты почувствуешь себя покинутой… это выпустит на свободу слишком много призраков, которые будут преследовать тебя. Я не могу допустить этого. Я знаю, ты не простишь меня.
То, что он так хорошо понимал ее, только заставило Лари еще сильнее желать его. Она потянулась к нему. Чезз взял ее за руки, но по-прежнему держался на расстоянии.
– Мне нечего будет прощать тебе! Ты ведь не даешь никаких обещаний, – сказала она.
Чезз колебался еще мгновение, а потом позволил Лари втащить себя в дом.
Как он уже давно говорил ей, это был его талант, переданный ему по наследству: способность угождать женщине, посвятить всего себя этому «искусству», как другие посвящают свою жизнь живописи или литературе.
Все, что делал Чезз – то, как он передвинул лампу в спальне, чтобы свет падал в нужном направлении, когда они занимались любовью; ритм, который он задал своими медленными ласками; доверительный шепот, которым учил Лари, как ей следует двигаться; поцелуи, которыми осыпал ее; прикосновения его губ, – все это ласково вело ее по тропе возбуждения, которая поднималась все выше и выше, пока она не почувствовала, что каждый ее нерв трепещет от наслаждения и все существо стремится к волшебному к взрыву.
Лари ощущала, что Чезз все время контролирует себя. А он все приближал ее к краю пропасти, потом бережно уводил обратно, затем делал еще несколько шажков, останавливался и снова подталкивал ближе, ближе…
– Чезз! – взмолилась она наконец и, обвив руками его гладкую спину, прижалась к нему и заставила еще глубже погрузиться в себя.
Но он знал, как сделать ожидание более восхитительным и непереносимым.
– Mia Beatrice! – прошептал он, припав к ее шее, вышел из нее и снова подставил ей свои губы.
Лари хотелось доставить ему такое же наслаждение, какое он доставлял ей, но его, казалось, ничто не интересовало, кроме одного: как сделать эти мгновения чудесными для нее. Когда Чезз, наконец снова глубоко погрузился в нее и вызвал оргазм, она неистово вцепилась в него, словно только так могла удержаться и не взлететь.
– О… силы небесные! Чезз, ты – что-то… необыкновенное… – выдохнула Лари, когда он приподнялся и взглянул на нее.
Постепенно отдельные части ее тела, которые расплавились и превратились в чистые ощущения, снова слились вместе в единое целое.
– Силы небесные тут ни при чем, cara.
Чезз поднялся с кровати, подошел к окну и стоял, в задумчивости глядя на улицу.
Лари наблюдала за ним, восхищаясь его телом. Небольшие бугорки мускулов у него под кожей слегка оттенялись светом, исходившим от уличных фонарей.
– Что случилось? Я разочаровала тебя? – спросила она. – Нет, cara. Это я сам себя разочаровал.
– Но ведь ты был просто бесподобен, Чезз! Никто не смог бы…
– Я имел в виду не это.
Он повернулся и посмотрел на нее, обнаженную, раскрывшуюся для него. Его взгляд был подобен прикосновению, которое снова начало возбуждать ее.
– Я нарушил обещание.
– Никаких обещаний не было.
– Это обещание я дал сам себе… несколько лет назад. Лари вопросительно взглянула на него.
– Я обещал, что если я когда-нибудь захочу быть с женщиной исключительно по любви… то этой женщиной будешь ты, и что это никогда не случится по какой-нибудь другой причине.
Она подумала о том, сможет ли когда-нибудь заставить его полюбить себя так сильно. Или, возможно, это безумие – даже пытаться добиться этого? С тех пор, как она впервые приблизилась к нему, ее втянуло в поле могучей магнетической силы. Но на самом деле пульсирующим центром этой силы было не сердце – как тогда, так и сейчас. И он сказал ей, что испытывает то же самое. Это не любовь.
Лари протянула к нему руки.
– Я ни о чем не жалею.
Чезз еще на мгновение задержал на ней взгляд, а потом начал собирать одежду, брошенную возле кровати.
– Не уходи! Останься на ночь!
– Чтобы тем самым умножить свой грех? Я не смог устоять перед тобой, Лари, и поступил неправильно!
– Нет! Не понимаю, почему ты так говоришь…
Чезз быстро оделся. Очевидно, ему не терпелось поскорее уйти.
– Чезз, я хотела тебя! И сейчас хочу!
Он остановился возле кровати. Его взгляд пробежал по ее телу. Лари снова охватила дрожь воспоминаний, она уже была готова пожертвовать своей гордостью, вцепиться в него, умолять его. Он потянул простыню и накрыл ею Лари.
– Я неподходящий мужчина для тебя, Лари. Давай закончим на этом!
Она больше не могла упрашивать его. Ведь, в конце концов, таковы были условия, на которые они согласились. Никаких обещаний, никаких обвинений.
В дверях спальни Чезз снова задержался.
– Buonanotte, mia Beatrice. Perdoname, – прошептал он. Лари смотрела в сторону. Несколько мгновений спустя она услышала, как дверь ее квартиры открылась и тихо закрылась.
Что он сказал? Это звучало как «прости меня!».
Но в те мгновения, когда воспоминания о его прикосновениях были еще так свежи и Лари ощущала их повсюду на своей коже и внутри себя, она не могла представить себе, зачем ему было просить у нее прощения.
Ее тело содрогалось от неудовлетворенного желания. Она задремала только после того, как оживила в своих фантазиях его прикосновения и довела себя до оргазма.
Проснулась она вместе с первыми порывами того самого гнева, который Чезз и предсказывал. Все его красивые слова, его доброта и предупредительность и, наконец, его близость, не имеющая себе равных, – все это только для того, чтобы отвергнуть ее с извинениями, как если бы он взял ее силой!
Его Беатриче! Любовь столь совершенная, что ее невозможно достичь! Черт побери, ей не хотелось быть богиней, поставленной на пьедестал! Однако теперь Лари поняла, что если ей хочется опуститься на уровень обыкновенных людей, она не должна ожидать от него, что он стащит ее с пьедестала. Ей придется сделать еще несколько шагов вниз, чтобы встретиться с ним.
– Так как же, ты говоришь, эта клиентка узнала о тебе? – спросила Флауэр, не отрывая глаз от кипы поэтажных планов, лежавших на ее рабочем столе. Несколько дней, которые она провела в Калифорнии, привели к задержке работы над другими проектами, и теперь она пыталась наверстать упущенное время.
Лари подумала, что наступил идеальный момент, чтобы выдвинуть предложение, которое высказал Чезз. В то утро она направилась прямиком в кабинет Флауэр, описала ей огромный особняк на пляже и сообщила, что у нее появилась возможность оформить его интерьер – разумеется, от имени фирмы и под надзором Флауэр.
Флауэр удивила Лари тем, что с уважением выслушала ее до конца. Однако теперь ей показалось, что отсутствие реакции было вызвано всего лишь тем, что Флауэр не обратила внимания на ее слова.
Лари объяснила все с самого начала.
– Это благодаря моей маме…
– Разве твоя мать не умерла много лет назад?
– Нет! Она не умерла! – резким голосом вскрикнула Лари.
Эти слова моментально вызвали у нее потрясение, хотя были всего лишь результатом праздных сплетен. Внезапно ее стала изводить суеверная мысль о том, что судьба Катарины может каким-то образом подвергаться опасности из-за лжи, которую она сейчас рассказывает. У Лари возникли сомнения, сможет ли она продолжать этот обман.
Флауэр проницательно посмотрела на нее.
– Прости меня, дорогая! Но ведь людей так легко ввести в заблуждение! Ведь она исчезла на многие годы там, за железным занавесом. Разве это неправда?
– Да, – спокойно ответила Лари.
– Так, значит, эти люди – ее друзья еще с тех времен, когда она играла на сцене – кажется, в Венгрии?
– В Чехословакии. Но они не совсем ее друзья.
Лари умолкла.
– Флуаэр, извините меня… Я ошиблась, побеспокоив вас этим предложением. Возможно, я к этому еще не готова, и я вижу, как вы заняты…
– Ох, чепуха! – разразилась речью Флауэр. – Ты ведь должна где-нибудь начать! Клиент дает тебе эту работу, и пока я здесь и готова подстраховать тебя, разве могут возникнуть какие-нибудь трудности?
Лари уставилась на нее, не в силах поверить, что с такой легкостью добилась продвижения вперед после всех своих тщетных усилий.
– Если вы полагаете, что я смогу справиться с этим заказом, то почему никогда не давали мне шанса прежде?
– По той же самой причине, по которой держу в задней комнате остальных девушек, – весело ответила Флауэр. – Такая красавица, как ты… Могу ли я ожидать, что ты надолго останешься здесь? Кто-нибудь придет, женится на тебе, ты упорхнешь и будешь заниматься домом. Зачем мне тратить время, передавая тебе все, что я знаю?
– Но ведь… вы сказали, что приглашаете меня сюда как раз для этого!
Флауэр замигала глазами.
– Я так говорила?
Она пожала плечами.
– Ну что ж, полагаю, я еще не готова передать факел. Но уж если ты подняла этот вопрос…
Чувство вины, возникшее у Лари из-за того, что она солгала, хотя и без злого умысла, тут же испарилось. Она поняла, что без этого у нее, может быть, так никогда и не появилось бы шанса. Флауэр, очевидно, была по-прежнему сильна и не имела ни малейших намерений оказать кому-нибудь щедрую поддержку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77