– А что вон там?
И Лари указала на хрустальный графин, стоявший на полке с латунным ограждением, предохранявшим его от падения во время плавания.
Ник достал графин из ниши, вытащил пробку и понюхал содержимое.
– Похоже на коньяк. Но мы возьмем пиво и кока-колу или…
– Коньяк – это подойдет.
Лари присела на скамью.
Ник удивленно приподнял брови, но потом плеснул немного золотистой жидкости в рюмки и произнес тост моряков:
– Спокойного моря и попутного ветра!
Раньше Лари никогда не пила коньяк. Он сильно обжег ей язык. Ник сел напротив, и его взгляд был все время прикован к ней.
– Почему такая перемена, Лари? Ты заставила меня поверить в то, что не хочешь больше меня видеть.
– Тогда я была ужасно расстроена.
– И ты имела на это право.
Лари сделала маленький глоток коньяка. Жар, полыхавший в ее сердце, начал постепенно вырываться наружу. Посмотрев в свою рюмку, она печально улыбнулась.
– Я ведь ожидала, что ты извинишься передо мной, попросишь, чтобы я простила тебя. Но когда ты так и не пришел…
Лари подняла глаза и встретилась с его взглядом.
– Я не понимала раньше, как много ты для меня значишь, Ник… И я испугалась. Ты снова собираешься вернуться туда…
С ее губ сорвался короткий иронический смешок.
– Там, куда отправляюсь я, тоже довольно опасно, как говорят.
Он перегнулся через стол и наклонился к ней.
– И куда же ты отправляешься?
– В Нью-Йорк. Завтра.
Она довольно неопределенно описала обстоятельства, благодаря которым получила работу у лучшего дизайнера интерьеров. Лари сказала, что кое-кто в Ньюпорте рекомендовал ее, поразившись увиденным на вечеринке. При этом она ни словом не обмолвилась о Даниели.
– Да это же просто замечательно! – поздравил ее Ник. Потом добавил:
Кроме одного… Ты права: некоторые районы этого города – все равно что зона военных действий. Он взял ее за руку.
– Послушай, Лари, не беспокойся обо мне! Однажды я уже был ранен и не собираюсь допускать, чтобы это повторилось. Я хочу затаиться и не лезть на рожон. Откровенно говоря, меня гораздо больше беспокоишь ты.
– Я тоже буду сидеть как мышка.
Оба они засмеялись, но потом смех затих. Пламя керосинового фонаря мерцало, окружая их танцующими тенями. Его рука скользнула по ее пальцам.
– И все-таки я буду беспокоиться, – тихо сказал Ник. – Я тоже буду бояться, как и ты. Бояться, что наше время, может быть, пришло и ушло. Что в мое отсутствие ты найдешь того, кто тебе нужен… и что у меня никогда не будет шанса показать тебе, что я и есть именно такой человек…
От его прикосновения распространялось приятное волнение, которое потом волнами бежало по всему телу. Ищущий взгляд Ника проникал в глубины ее глаз, словно он пытался прочесть мысли дорогого ему человека.
Но она произнесла их вслух:
– У тебя есть шанс показать мне это прямо сейчас.
Он откинулся назад и посмотрел на нее.
– Это говоришь ты… или коньяк?
Лари улыбнулась.
– Возможно, мне нужна была доза для храбрости, чтобы сказать тебе это… И теперь уже не возьму свои слова обратно.
Он подождал еще мгновение, а потом подошел к ней и накрыл ладонью ее руку, призывая подняться. Когда она встала, Ник привлек ее к себе. Не было ни одного поспешного или лихорадочного движения, он хотел дать ей возможность в любой момент изменить свое решение. Лари не сопротивлялась.
– Так вот зачем ты пришла… – произнес он очень тихо.
В ответ она еще крепче прижалась к нему и подняла голову. В то же мгновение, как только Ник поцеловал ее, волна желания захлестнула Лари с головой. Как долго ждала она этого освобождения! Действительно ли она хотела Ника или только стремилась познать радость чувственных наслаждений?
Задыхаясь от долгого поцелуя, они чуть-чуть отступили друг от друга, и он ласково потянул ее к спальной каюте. Одной рукой Ник снял с крюка фонарь и понес его перед собой. Лари в волнении шла за ним следом.
На большой кровати они снова поцеловались. В мерцающем свете фонаря они раздели друг друга. Лари дрожала от удовольствия, когда Ник осыпал поцелуями все ее тело, снова и снова повторяя шепотом его имя. Почему она так боялась этого прежде?
Лари раскрылась для него, широко раскинувшись, словно цветок под высоко стоящим летним солнцем. Ник приподнялся над ней, жадно окидывая ее взглядом, она снова задрожала.
– Ну, давай! Пожалуйста! – настойчиво бормотала Лари. Еще секунду он колебался, не отрывая от нее глаз. Что было в его глазах – тень сомнения или просто эффект мерцающего света?
Лари вцепилась в его плечи и потянула вниз.
– Да, я хочу тебя! Возьми же меня, Ник!
Эти слова сорвались с ее пересохших губ прежде, чем она сама себя услышала, и Лари поняла, что она позаимствовала их у Доми.
Услышав ее страстный призыв, Ник отбросил все сомнения. Лари от боли вскрикнула, а потом на нее одна за другой стали накатывать волны наслаждения. Она обхватила его ногами и прижалась к нему так, словно он был единственной твердой опорой во вселенной света, огня, чувств и чего-то непостижимого и постоянно меняющегося, что грозило поглотить ее. Лари вонзилась ногтями в его спину, словно пыталась повиснуть на нем, удержаться над краем пропасти и не соскользнуть вниз. Она чувствовала, что он погружается все глубже и глубже…
Лари больше не могла выдержать и теряла над собой контроль. «Ник… Ник!» – кричала она, умоляя о спасении, и он обнял ее еще крепче и, как таран, устремился вглубь, тоже повторяя дорогое имя. Вцепившись в него, она дрожала, чувствуя, что он изогнулся над ней дугой, будто туго натянутый лук. Потом вылетела стрела, и тогда плотина, сдерживавшая поток, наконец, рухнула, и Лари захлестнул прилив наслаждения, такой могучий, что она, казалось, отделилась от своей телесной оболочки и лишилась рассудка. Теперь от нее осталось только ядро, состоявшее из души и нервов, которое слилось с Ником воедино.
Поток медленно схлынул, и сознание вернулось к ней. Темнота вокруг, которая, казалось, была частью безграничной вселенной, снова превратилась в призрачные очертания каюты яхты.
Лежа рядом с Ником, руки которого все еще обнимали ее, Лари почувствовала себя такой свободной, словно она пересекла границу страны, где истинные чувства были запрещены. Внезапно она обнаружила, что думает о Кат, которая все еще оставалась пленницей по ту сторону границы. Теперь Лари по-новому воспринимала связь своей матери с Джином и простила их.
Ник заговорил первым, очень тихо.
– Что мы теперь будем делать?
– Продолжать делать то же самое, – ответила она. Он отодвинулся от нее.
– Я говорил не о данном моменте. Что будет с нами дальше?
Через мгновение Лари ответила:
– А разве что-нибудь может измениться? Ты уезжаешь, и я тоже.
Ник резко сел.
– Ты хочешь сказать, что это ничего не меняет?
Его дымчатые голубые глаза смотрели на нее сверху вниз, но теперь они уже были не холодного оттенка. Дым, казалось, исходил от горевшего в нем огня.
– Я люблю тебя, Лари. Вот почему я хотел быть с тобой, вот почему это было так прекрасно. Мои чувства не изменяются, невзирая на то, где я нахожусь или что делаю. И если бы ты попросила меня остаться…
Она прикрыла рукой его губы.
– Я не сделаю этого. Ты ведь мечтал о такой работе. Ник отвернулся от нее и уставился на фонарь.
– Значит, ничего не изменилось, не так ли? Я люблю тебя сейчас, я любил тебя раньше. Но ведь ты не могла сказать то же самое – ни тогда, ни сейчас, ведь так?
Она долго молчала.
– Единственное, что я могу сказать наверняка, это… что я не жалею о случившемся.
Ник снова взглянул на нее и улыбнулся.
– Для некоторых парней этого было бы достаточно. Он соскочил с кровати и добавил:
– Но не для меня.
Собрав свою одежду, Ник вышел из каюты. Лари одевалась медленно, охваченная чувством облегчения и сожаления одновременно. Она поднялась на палубу и нашла Ника в кубрике за какой-то работой.
– Я не собиралась обидеть тебя, Ник. Но солгать я тоже не могла. Мне хотелось заняться с тобой любовью. Но я никогда не думала о том, что будет дальше.
– Как забавно! Обычно дама считает, что отдалась слишком легко. Но сейчас это чувство появилось у меня. Он отложил работу и встал.
– Меня не будет несколько месяцев. А ты отправляешься в такое место, где, как я полагаю, тебе придется повзрослеть. Может быть, в следующий раз, когда мы окажемся вместе, у тебя будут более веские причины искать встречи со мной.
Ник медленно склонился над ней и нежно коснулся губами ее губ. Это был долгий и в то же время сдержанный поцелуй.
Когда они расстались, он сел и снова принялся сращивать два конца веревки. Лари посмотрела, как он работает, пораженная ловкостью его рук – рук, которые ласкали ее. Потом ушла.
Удаляясь от яхты, она размышляла о том, что же с ней происходит? Разве страсть не идет рука об руку с любовью. Ведь Ник ей так дорог! Единственное оправдание, которое смогла найти Лари, было связано с ее детством, лишенным родительской любви. Она боялась принадлежать кому-то и не могла любить Ника, пока оставалась хотя бы малейшая возможность его исчезновения из ее жизни. Разве сможет она снова пережить такую утрату.
Но все равно ее жизнь будет полна переживаний. Ведь перед ней стояли сложные задачи, которые заполнят вакуум, пока в ее душе не воцарится мир и ее сердце не раскроется навстречу любви.

КНИГА III
Комнаты
ГЛАВА 25
Нью-Йорк, апрель 1978 года
«Вот и наступил решающий день!» – думала Лари, когда в понедельник солнечным утром шагала по Мэдисон-авеню.
Это был один из тех великолепных весенних дней с голубым небом, которые могли вдохновить ее и заставить поверить в то, что настал момент осуществления всех надежд, которые она долго лелеяла в душе. Решимость начать новый этап в жизни проявилась у Лари частично в том, что в субботу она прошлась по магазинам и теперь щеголяла в новом сизо-сером костюме с короткой юбкой и в блузке кораллового цвета. Светлые волосы были подстрижены по последней моде. Флауэр хотела, чтобы женщины, работающие у нее, носили длинные юбки, белые блузки, а волосы – коротко остриженными или заколотыми сзади. Но Лари уже созрела морально для того, чтобы заявить о своей независимости. После почти шестилетнего ученичества она сделалась одной из главных помощниц Флауэр Хейли, и давно пришла пора проявить собственные творческие способности. Когда она оказалась перед широким шестиэтажным особняком, являвшимся штаб-квартирой компании «Хейли Декор Инкорпорейтид», ее решимость, казалось, была высечена из камня.
Но прежде чем пройти через входную дверь, Лари предупредила себя, что не стоит поддаваться чарам солнечного дня и ожидать слишком многого. Тогда, десять лет назад, в Праге тоже стояла весна, но ее надежды разбились вдребезги. Временами Флауэр казалась Лари не менее страшной, чем русская армия.
На первом этаже особняка располагался магазин, где продавались обивочные и драпировочные ткани, изготовлявшиеся по эскизам Флауэр. Торговый зал был оформлен в виде большой гостиной, богато украшенный волнами разнообразных тканей всевозможных цветов. Прямо возле входа сидела секретарша за бюро из палисандрового дерева в стиле королевы Анны. Эту работу в настоящее время исполняла Бетси Лэйн, скромная выпускница университета, принадлежащая к одному из влиятельнейших семейств Филадельфии. Почти все молодые женщины, работавшие в фирме «Хейли Декор», были из фамилий, занимающих высокое положение в обществе. Флауэр предусмотрительно привлекала к себе служащих из той же самой социальной группы, которая поставляла ей клиентов. Она знала, что вскоре все эти юные особы благополучно выйдут замуж и будут обустраивать свои собственные дома. Заработная плата, выплаченная им сегодня, завтра вернется к ней в виде гонораров за оформление интерьеров.
– Доброе утро, Бетси, – сказала Лари. – Она уже спустилась?
Это был первый вопрос, который все задавали, приходя на работу. Флауэр жила в верхних трех этажах особняка. Ей прислуживали кухарка и дворецкий. «Ежедневная поездка» Хейли на работу заключалась в том, что она спускалась вниз на лифте. Два других этажа над магазином были заняты студиями, в которых делали чертежи и эскизы, а также кабинетами Флауэр и ее персонала. До тех пор, пока она не появлялась в своем офисе, никто не чувствовал, что рабочий день действительно уже начался.
– Сегодня она уже несколько раз поднималась и спускалась, – ответила Бетси Лейн и тихо добавила: – Она в ярости. Разразился какой-то кризис. Только не спрашивай меня какой!
Не было необходимости говорить Лари о том, что секретаршу обычно не информировали о важных событиях. Она сама посидела за этим бюро в течение первых двадцати месяцев своей службы в фирме «Хейли Декор»: охраняла входную дверь, отвечала на телефонные звонки, разбирала почту – все это за плату в восемьдесят долларов в неделю. Работа была нудная, однако благодаря ей Лари узнала кое-что о бизнесе, связанном с оформлением интерьеров вообще, и о характерных особенностях Флауэр Хейли в частности.
Первый и самый удивительный для Лари урок заключался в том, что многих преуспевающих людей, от которых в профессиональной деятельности требовалась решительность и творчество, одолевали сомнения, когда дело касалось оформления собственного дома. Главы корпораций, банкиры, общественные деятели, даже ведущие модельеры ежедневно представали перед столом секретарши фирмы «Хейли Декор». Лари вскоре поняла, что люди, нуждавшиеся в проявлении знаменитого изысканного вкуса мадам Хейли, приходили не случайно. Они являлись как паломники, как верующие, сердца которых жаждут, чтобы их приняли. И постепенно Лари поняла причину такого отчаянного желания. Вкус, как ничто другое, являлся тем невыразимым качеством, которое ставило его обладателей в один ряд с самыми выдающимися людьми. В большей степени, чем деньги или успешная карьера, даже в большей, чем родовитость или происхождение, вкус был тем критерием, который позволял определить истинную ценность личности. И нигде не было так важно проявить вкус, как в собственном доме, который наиболее полно выражает суть человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77