Лари рассмеялась.
– Ты, вероятно, имеешь в виду наемных убийц?
Как бы ни раздражало Лари вмешательство Аниты, в глубине души она ценила ее заботу. В конце концов, кто еще по-настоящему беспокоился о том, что будет с ней? В последнее время Джин не утруждал себя телефонными звонками и посещениями «Морского прилива». Работая в администрации демократов, которые пришли к власти после Уотергейта, он стал еще более занятым и важным и поднялся до крупного поста в Совете по национальной безопасности. Прошлой весной он женился на Нелл Пэлленсан, дочери богатого сенатора с юга, с которой находился в связи уже несколько лет. И Анита, и Лари получили по почте приглашения на их пышное бракосочетание в Вашингтоне, хотя сам Джин так и не приехал в Ньюпорт. Лари чувствовала, что он сделал это только для того, чтобы соблюсти этикет, но на самом деле не хотел, чтобы она присутствовала на свадьбе, скорее всего, этого не желала его жена. Был ли он ее отцом или нет, Лари казалось, что его женитьба стала в какой-то степени еще одним предательством по отношению к Кат. Когда она сказала Аните, что не поедет, Анита из солидарности с ней тоже отклонила приглашение. С тех пор Джин вообще перестал поддерживать с ними отношения.
Два дня Анита сидела у телефона в номере отеля и обзванивала множество своих старых знакомых, которых она знала еще в тс времена, когда жила в Нью-Йорке. На третий день она появилась в фирме «Хейли Декор» во время обеденного перерыва, а на улице ее ожидало такси.
Десять минут спустя они уже были в районе Манхэттена, известном под названием Тертл-Бей. Расположенный всего лишь в двух кварталах от здания Организации Объединенных Наций, он состоял из двух параллельных улиц, застроенных особняками, примыкавшими к огромному общественному саду, который был редким приятным исключением в этом городе. Некоторые дома были разделены на квартиры, другие так и остались элегантными особняками для одной семьи. В одном из них на протяжении последних сорока лет жила Кэтрин Хепберн.
– Кто-то морочит тебе голову! – проворчала Лари, когда Анита провела ее в дом через покрытую лаком зеленую дверь и сказала, что весь верхний этаж можно арендовать за сто двадцать пять долларов в месяц. Лари знала, что в Тертл-Бей даже однокомнатная квартира могла приносить доход в восемь раз больше.
Но когда они поднялись наверх по четырем пролетам лестницы, Анита все объяснила ей. Это здание приобрела одна корпорация в качестве дома для своего нового шефа. Но еще до того, как он въехал сюда, компания перенесла свою штаб-квартиру в Сиэтл. Дом оставили как вложение капитала. Два этажа предназначались для приезжающих сотрудников компании, а верхний решили сдать в аренду за незначительную плату, чтобы он не пустовал.
Лари осмотрела квартиру. Спальня была связана коридором с гостиной, а сбоку примыкала кухня. В передней и задней комнатах располагались камины, деревянные полы были отполированы. Просторная, современно оборудованная кухня могла служить столовой. В квартире был также большой встроенный шкаф с зеркалом.
– Анита, ты заключила такую странную тайную сделку, что у меня закралось подозрение, – а не принадлежишь ли ты к какому-нибудь мафиозному клану.
– Нет, это не так, – совершенно серьезно ответила Анита.
Она призналась, что позвонила одному старому поклоннику. Он оказался членом совета директоров компании, которой принадлежал дом.
Устроив Лари на новом месте, Анита уехала из Нью-Йорка. Лари могла только догадываться, что под «старым поклонником» Анита подразумевала одного из своих любовников из далекой неистовой молодости, и не стала больше ничего выпытывать у нее. В течение следующих пяти лет она аккуратно, каждый месяц посылала в офис фирмы «Монарк Пейпер Корпорейшн» в Сиэтл чек и молилась о том, чтобы корпорация сохранила за собой это здание.
В тот день, вернувшись домой, она подобрала почту, которую сунули в щель парадной двери, и отложила письма, адресованные служащим компании, приезжающим в Нью-Йорк в командировку. Лари была разочарована, обнаружив только счета, рекламные проспекты и экземпляр выписанного ею журнала «Дом и Сад». Ее переписка с Доми продолжалась, но между письмами были большие перерывы. Лари также постепенно привыкла получать каждые несколько недель короткие записки от Ника, обычно вместе с несколькими фотографиями. Она ценила эти постоянные сообщения о том, что у него по-прежнему все в порядке, хотя и не было никакой возможности отвечать ему из-за того, что он постоянно переезжал с места на место. Война во Вьетнаме закончилась пять лет назад, но Ник по-прежнему с фанатичным рвением стремился запечатлеть трагедию Юго-Восточной Азии. Он летал в Тайланд, Бирму, Камбоджу за материалом о партизанских восстаниях и даже хитростью проник в Ханой. Теперь он уже не работал исключительно на Палмера, его фотографии везде пользовались спросом. Популярность постепенно стала приходить к нему. Телевизионная программа «Шестьдесят минут» несколько месяцев назад сделала передачу о Нике Орне, описывая его как самого безрассудного военного фотографа со времен Роберта Капы.
Как бы ни были ограничены ее контакты с Ником, все же благодаря им они по-прежнему были довольно близки. Совершая нечастые поездки в Штаты, он всегда без стеснения звонил ей, а она была счастлива услышать его. Ник оживленно рассказывал ей об увиденном в Азии. Проблемы возникали только тогда, когда они находили время для встречи. Ник неизбежно сводил беседу к воспоминаниям и чувствам.
– Я не знаю, что значит для тебя тот вечер, – сказал он ей во время своего последнего визита несколько месяцев назад, – но он все время стоит в моей памяти. Бывали дни, когда я работал в таких местах, где не было ничего, кроме разрухи… И тогда я вспоминал о том, как мы с тобой занимались любовью, потому что это напоминало мне, что мир все же может быть прекрасным. Я думаю о том, что у нас может быть еще очень много хорошего, Лари, и это снова делает меня оптимистом, как бы плохо ни обстояли дела…
Конечно, эти слова тронули Лари. Раз или два его преданность и искренность чуть было не подтолкнули ее к нему в постель. Но она знала, что Ник не готов пожертвовать карьерой ради нее.
– Но почему мы обязательно должны чем-то жертвовать? – спорил с ней Ник. – Разве мы не можем только давать что-то друг другу?
– Одну ночь, как в прошлый раз? Или даже целую неделю? Ник, я никогда больше не допущу, чтобы любящие меня люди исчезали из моей жизни. Мне нужен человек, который останется со мной навсегда.
Хотя позиция Лари глубоко огорчала Ника, он никогда не сердился на нее, понимая причину ее поведения. Он сказал, что готов ждать, пока не придет время, когда ему представится возможность предложить ей нечто большее… или пока она не согласится на меньшее. Его поощряло также и то, что Лари по-прежнему одна. У нее были свидания с привлекательными молодыми людьми, которые посещали фирму Хейли, или с друзьями друзей, которые звонили ей по телефону и восторгались ее красотой. Несколько раз Лари буквально заставляла себя поверить в то, что очередное знакомство приведет ее к чему-то значительному и что она может позволить поклоннику затащить ее в постель. Но такие связи продолжались не слишком долго. В них не было искры, и Лари никогда не теряла времени понапрасну, пытаясь разжечь огонь сама.
В тот день, готовясь провести еще один спокойный вечер дома, Лари приняла душ, накинула махровый халат и, устроившись на диване, принялась листать журнал «Дом и Сад». Неожиданно зазвонил телефон.
– Carissima! – воскликнул чей-то голос в трубке. Лари уже много лет не слышала его, но узнала сразу же.
– Привет, Чезз, – сказала она спокойно.
– Я искал тебя, дорогая Лари, от высоких гор до самых глубин Манхэттена.
Это был его обычный стиль общения.
– Ты ведь знаешь, где я работаю. С твоей помощью я оказалась у Хейли. Ты мог бы…
– Ах! Но я ищу тебя всего лишь два часа – с тех пор, как приехал из Рима – мне не хотелось звонить в офис старухи.
Лари подумала, что причина кроется в том, что он находится в «черном списке» Флауэр.
– В таком случае, как же ты узнал мой телефон?
– Я позвонил в «Морской прилив» и поговорил с этим милым парнем, Майклом…
Лари догадалась, что для этого Чеззу пришлось выдать себя за кого-то другого. Майк доверял Даниели-младшему не больше, чем Анита.
– И вот я отыскал тебя, и нам нужно о многом поговорить, – поспешно продолжал он. – Если я заеду за тобой через час, чтобы пригласить поужинать, это будет не слишком рано?
Приглашение вполне в его духе.
– Чезз, неужели ты рассчитываешь, что я тут же побегу ужинать с тобой, после того как прошло столько времени.
– Ну что ж, если ты уже поужинала, мы придумаем что-нибудь еще.
– Нет, я не ужинала! Но это не…
– Понимаю. У тебя назначена другая встреча. Allora, мы можем встретиться позже – скажем, в полночь, после того как он привезет тебя домой.
Как обычно, словесная перестрелка зашла слишком далеко, чтобы она могла сердиться на него… Это уже становилось просто смешным!
– Чезз, – бесстрастным голосом произнесла Лари, – у меня ни с кем не назначено свидания, и я, разумеется, не стану встречаться с тобой в полночь.
– Molto bene, Delissima. Тогда мы остановимся на первоначальном плане и встретимся пораньше. Ты не возражаешь против того, чтобы одеться? Это будет деловой ужин, но мы будем сочетать его с чем-нибудь приятным, не так ли? Поедем в какое-нибудь особое место! В конце концов, я ведь не каждый день вижу тебя!
Лари улыбнулась про себя и покачала головой, но не стала приводить больше никаких предлогов. Ей вдруг пришло в голову, что приятный ужин с таким интересным мужчиной может оказаться желанным противоядием против разочарования, которое постигло ее на работе. Больше всего Лари заинтриговали его слова о том, что их встреча будет деловой.
– Так, значит, через час? – настаивал он.
– Да, черт возьми! – выпалила она в ответ и повесила трубку.
ГЛАВА 26
Лари спустилась вниз, чтобы подождать его на улице. На ней был красный шерстяной облегающий вечерний жакет. Золотистые волосы были зачесаны назад и закреплены парой усеянных жемчужинами гребенок. Лари подумала, что представляет собой прекрасную мишень для любого грабителя, которому случится пройти мимо. Однако, учитывая то, что Чеззу с такой легкостью удалось убедить ее поужинать с ним, оставаться с ним наедине в своей квартире было не менее рискованно.
После памятного вечера по сбору средств в «Морском приливе» между ними не было вообще никаких контактов. Единственное известие о Чеззе Лари услышала от Флауэр Хейли через несколько недель после того, как начала работать у нее.
Поскольку они познакомились у Даниели, Флауэр предполагала, что Лари находится с ними в дружеских отношениях. Поэтому однажды утром она налетела на Лари, сердито потрясая листком желтой бумаги.
– Хорошие же манеры у твоих друзей! – ругалась Флауэр. – Посылать мне такую телеграмму – и при этом даже не взять на себя труд извиниться! В следующий раз, когда вы увидите мистера Даниели, передайте ему, что скорее похолодает в аду, чем я выберу для него хотя бы набор столовых салфеток! Мне всегда нравилась Ребекка Уотерфилд. Она единственный раз продемонстрировала отсутствие вкуса. Подцепив этого фальшивого итальянского принца.
В телеграмме, которая привела Флауэр в ярость, сообщалось об отмене заказа на оформление нью-йоркского особняка для Чезза и его суженой.
Месяц спустя Флауэр снова завела с Лари разговор о Чеззе.
– Не могу представить себе, почему такая девушка, как ты, дружит с подобным подлецом. Ты знаешь, почему был аннулирован тот заказ?
– Понятия не имею.
Любопытство у Лари возобладало над желанием исправить ошибочное мнение Флауэр о том, что такая дружба существует.
– У Дрю Харрингтона возникли подозрения, что в его дочери мистеру Даниели больше всего нравится ее банковский счет. Чтобы проверить это, предусмотрительный отец предложил молодому человеку триста тысяч долларов наличными, чтобы он разорвал помолвку и отправился в Европу, подальше от его дочери. И – можешь представить себе – Даниели ухватился за это предложение!
Да, Лари и в самом деле могла представить себе такое. Но она сказала только, что Флауэр ошибается и что на самом деле Чезз ей не друг.
И все же… вот она стоит и ждет его, и, что еще более странно, предстоящая встреча ее волнует. Интерес к Чеззу всегда был бессмысленным и не поддавался объяснению. Но, в таком случае, какое разумное оправдание может быть у тех людей, которые с нетерпением стремятся рискнуть жизнью, чтобы подняться на вершину высокой горы? Несомненно, в жизни, полной опасностей, присутствует какое-то особое возбуждение, и сопротивляться ему особенно трудно, если остальная часть жизни прожита вполне благоразумно.
Ровно через час после телефонного звонка плавно подъехал черный лимузин и остановился у края тротуара. Чезз грациозно выбрался из автомобиля через заднюю дверцу и направился к ней, вытянув руку, словно собирался вести ее на танцплощадку. Его гибкую стройную фигуру облегал черный шелковый костюм, на фоне которого выделялся узорчатый жемчужно-серый галстук, завязанный поверх итальянской шелковой рубашки с черно-белым рисунком. Благодаря отсутствию ярких цветов в одежде его загар и зеленые глаза казались еще более поразительными. Теперь, когда по прошествии многих лет из его облика исчезли последние нежные мальчишеские черты, он стал еще более красивым, чем тот Чезз, которого она помнила. Когда она подала ему руку, на смену прошлым ощущениям пришли новые.
Его взгляд блуждал по ее лицу, волосам и телу, а потом он снова посмотрел ей в глаза.
– Buonasera, mia Beatrice.
Не сводя с Лари глаз, он поднял ее руку и прикоснулся к ней губами.
Она подумала, что его европейские манеры рассчитаны на то, чтобы очаровать ее. И Чезз преуспел в этом. Но будь она проклята, если покажет ему это!
– Я все еще не выучила итальянский язык, – сказала она.
– Я сказал «добрый вечер», – перевел он и махнул рукой в сторону открытой дверцы автомобиля, которую теперь придерживал шофер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77