Теперь-то мы
)in вековые связи пытаемся восстановить, городам
извращают их исконные имена, полуразрушенные
.еркви - верующим. Наверное, и музеям, библиоте-
ам, больницам вернем имена тех, кто их когда-то
основывал. Но поможет ли это изгнать уже накопив-
шееся зло? Победить привычное беспамятство?
Мы жили в перевернутом мире, где не было бла-
годарности за подлинные добрые дела, а была шелуха
пустых слов.
Цепная реакция добра для Гмайнера в первую оче-
редь включала в себя умение быть благодарным. Доб-
ро родит добро. Он понимал, что только научившиеся
быть благодарными станут <надежными членами об-
щества>.
В Австрии писали, что Гмайнер совершил <рево-
люцию добра>. Он сам считал, что современный мир
с его глобальными, решаемыми и нерешенными про-
блемами может спасти новое мышление. Под этим
отнюдь не заимствованным понятием Гмайнер имел
в виду все ту же цепную реакцию добра. В книжечке
<Мои дочери, мои сыновья> он писал:
<Я не знаю, насколько и как далеко может про-
явиться чувство социальной ответственности, которое
было разбужено нашей идеей SOS-детских деревень
у миллионов людей, в других сферах жизни нашего
общества. Но я уверен, что будущее человечества за-
висит от этого чувства социальной ответственности.
И повышение качества жизни, о котором долгое время
столько говорили, зависит в конечном итоге не от пар-
тийных программ и не от решений отдельных личнос-
тей, а от отношения людей друг к другу. Мы должны
решать многие проблемы нашего существования и в
конечном итоге проблемы выживания человечества
на нашей планете не в противоборстве, а вместе друг
с другом.
Не много ли я беру на себя, если считаю, что наши -
детские деревни и сообщество миллионов наших дру-
зей в мире может стать зародышем нового мышле- <
ния?> ]
Наверное, успех гмайнеровских детских деревень 1
зависит от самой модели. Но педагогические идеи,1
воплощенные в жизнь, нельзя рассматривать без испол-
нителя этой модели, его творца. Так же, как любое-
благотворительное начинание не может существовать-
вне личности человека, стоящего во главе этого начи-.i
цация. Безнравственным, расчетливым и корыстным
людям ни в педагогике, ни в благотворительности де-
лать нечего. А в детских деревнях все объединилось;
педагогический опыт без благотворительности был бы
нежизнеспособен.
Одна из книжек, вышедших в известном немецком
издательстве <Хофманн и Кампе> в 1985 году называ-
ется <Рынок открытых сердец> и имеет подзаголовок
<Пожертвования - критический советник>. В преди-
словии автор Герхард Мюллер-Вертман пишет, почему
он решился взяться за эту достаточно обширную рабо-
ту (в книге исследуется 83 благотворительных органи-
зации): <Самоотверженные самаритяне, которые после
фотографий, кричащих о помощи, и броских заголовков
в газетах чувствуют себя обязанными спасать, стали со
временем принадлежать к определенной группе, кото-
рая уже неотделима от экономического фактора...
товаром является - сострадание... Это был бы рынок,
как всякий другой, если бы это непосредственно не ка-
салось людей. Тех, кто дает, и тех, кто принимает. Но
и те и другие часто бывают использованы; жертво-
ватели бывают обмануты, а те, кому жертвуют, те-
ряют честь и деградируют до профессиональных по-
прошаек>.
В книге короткий рассказ о каждой благотвори-
тельной организации. В конце другим шрифтом: <По-
жертвования рекомендуются>. Или убийственное: <не
рекомендуется>, <Немецкий фонд Германа Гмайнера
SOS-киндердорф> получил в этой книге положитель-
ную рекомендацию, а сам Гмайнер - слова, достаточ-
но редкие у беспристрастного автора: <Всемирно чти-
мый и уважаемый Герман Гмайнер,..>
Чтобы было понятно, объясню, что такое <Немец-
кий фонд Германа Гмайнера>, словами Райнпрехта:
<В Мюнхен стекаются все пожертвования, из Мюнхе-
на... и сегодня переводится большинство денег в мир
детских деревень. Сюда поступают и все годовые фи-
нансовые отчеты, месячные отчеты и все финансовые
документы. Здесь - финансовая крепость киндер-
дорфа. Инсбрук издавна место австрийского союза
SOS-киндердорф и издательства... А Вена, как и рань-
ше, - наш главный интернациональный штаб, в кото-
рый сходятся все нити, вся информация и где эта
распространившаяся на весь мир работа координиру-
ется и инспирируется>.
Трудно во всем этом разобраться. Мы привыкли: все
в одном месте. Конечно же, в одном городе. Трудно
непривычному к другим традициям понять, что в бла-
готворительной организации, собравшей, по свиде-
тельству Мюллера-Вертмана, в 1984 году 82 миллиона
марок пожертвований, - строгий режим экономии.
Что в Вене на все бюро, координирующее работу SOS-
детских деревень во всем мире, одна служебная ма-
шина: маленький автобус. И все!
И поэтому гостям, делегациям, приехавшим пере-
нимать опыт, показывают, где остановка трамвая и
объясняют, как доехать до центра Вены. А самые милые
и прогрессивные люди, приехавшие из Москвы, счита-
ют, что это жест неуважения, невнимания. Ведь у нас
с чего некоторые фонды начинаются? С государствен-
ных <Волг>, с очень немаленьких гарантированных зар-
плат, с вертушек, с секретаря перед каждой началь-
ственной дверью.
Конечно, наши благотворительные фонды тоже за-
думаны с самыми благими намерениями, но принимали
туда не на служение - на работу, И очень часто не со-
ратников, а сотрудников, которые до этого прошли
школу комсомольского и партийного аппарата. И точки
отсчета, взгляд на события у них очень часто - <отту-
да>, из той системы демократического централизма,
где государственные амбиции были всегда выше об-
щечеловеческих, где воля одного всегда была зако-
ном, где не думали, а подчинялись. Наверное, среди
них были люди, втайне думавшие по-другому. Но все
равно фонд детский ли, культуры, мира был для мно-
гих не выбором судьбы, а предложением инстанций.
А во всех трех главных городах SOS-киндердор-
фа - Вене, Инсбруке и Мюнхене - работают люди,
связанные с детскими деревнями судьбой. Но теперь
в Инсбруке много и воспитанников детских деревень.
И путь всех остальных в эту благотворительную органи-
зацию отнюдь не случаен, а объясним и понятен. И по-
14
обстановка там, отношения, атмосфера - не-
"Ї льны и удивительно доброжелательны.
Їцогр.а идешь коридором нашего фонда и слы-
. <Почему не согласовано... завизировать... мы
" задействованы в трех мероприятиях... мне уда-
на него выйти>. Птичий язык. Птичий бюрократи-
кий язык. Конечно, обюрокрачивание наших фондов
QMCtoRMt и от условий нашей жизни. Попробуйте
з входящих и исходящих виз и согласований помес-
ib иностранца, приехавшего в Москву, в гостиницу,
упть ему билет на самолет в пределах нашей
страны.
В одном из фондов мне случайно попала в руки оу-
амка, в которой сообщалось, что такая-то междуна-
оодная организация переводится по приему из класса
д в класс Б. Для непосвященных это обозначает, что
такая-то организация впредь будет приниматься в Мо-
скве классом ниже. Боюсь, что люди, считающие нор-
мальным передвижение гостей на трамваях, этого про-
сто не заметят. Но вот одно существование классов
приема в благотворительной организации, по-моему,
явление грустное и странное.
Напомню, как болгары (я о них уже писала: учи-
тель, журналистка и социальный работник) мне гово-
рили, что, приехав в Вену, они ожидали увидеть на
аэродроме какого-нибудь <десятого сотрудника> бю-
ро. А их встречал генеральный секретарь SOS-кин-
дердорф Интернациональ доктор Райнпрехт. Кто сво-
боден - тот и встречает. Все заняты - могут и вообще
не встретить. Все <хозяйственное управление> в Вене -
один крепко сбитый Вальтер Ванко. Он же - шофер,
экспедитор, дворник, сантехник, лифтер. А его жена
убирает все бюро и пять гостевых номеров, располо-
женных в мансарде этого же здания.
Мюллер-Вертман в своей книге приводит перечень
критериев, по которым он определял, можно ли ве-
рить или отказывать в доверии благотворительной ор-
ганизации. Здесь и обязательность концепции, которая
должна быть не провозглашена, а видима в работе; и
демократическое построение, регулярность отчетов.
И расходы на содержание аппарата. Во многих евро-
пейских странах, если содержание служащих превыш>.
ет определенный процент доходов, благотворительная
организация может лишиться статуса общественной
организации, а с ней и всех связанных с этим финан-
совых привилегий.
Объем работы на одного сотрудника в Венском
бюро SOS-киндердорф Интернациональ мне показал-
ся сначала просто неподъемным. У Ренато Вечеллко,
веселого человека с быстрой речью и вечно мальчи-
шеским лицом, - вся Латинская Америка, Италия
Испания. 80 детских деревень со школами, больницами
и другими социальными учреждениями. Но он же мне
и объяснял: <У нас нельзя работать, если ты не пони-
маешь, что это мое дело, моя жизнь - не только ра-
бота>. Элегантная Елизабет Пеан, ассистентка генераль-
ного секретаря Хайнца Райнпрехта, когда я с ней позна-
комилась, отвечала за Францию, Бельгию, Люксем-
бург и Грецию. Она же представляет SOS-киндер-
дорф в ЮНЕСКО и ООН. Сейчас она получила новый
участок работы: детские деревни в странах Восточной
Европы. Худенькая Цита Остерманн отвечала за работу
с прессой. Когда я позвонила ей первый раз и сказала,
что хочу поехать в Хинтербрюль, она назвала день и
час (не глядя в мое удостоверение) и, сев за руль сво-
ей машины, отвезла меня в Хинтербрюль.
Они делают даже по австрийским меркам работу
за двоих, за троих и получают умеренную зарплату.
В другом месте они получали бы больше. <Никто
у нас, - сказал Вечеллио, - не ушел из-за денег. Ко-
гда я 12 лет тому назад пришел по объявлению, мне
сказали: с вашим образованием в любой другой фирме
вы будете зарабатывать больше. Подумайте. Я сказал:
остаюсь>.
Они все не соединяют командировку с отпуском.
А едут в отпуск за свои деньги в одну из стран, чтобы
побывать и в детской деревне, посмотреть, посовето-
вать, помочь.
Они и в командировке не позволяют себе потратить
лишнюю копейку. Фрау Готтлиб, долгие годы прорабо-
тавшая помощницей Гмайнера, приехала в Советский
Союз помогать в становлении армянской детской де-
ци. Она должна была переночевать в Москве, что-
утром лететь в Ереван. Когда в московской гости-
g ей сказали, что за ночь она должна заплатить
доо шиллингов, она сказала, что проведет ночь в холле
в кресле.
БОЮСЬ, что администратор так и не понял, о чем
а говорит: <Я не имею права таким образом тратить
дньги наших друзей>. И управляющий делами Удо
имтавмр, приехавший к нам из Мюнхена первый раз,
""учив счет, был в шоке: <Проверяющие решат,
"о я остановился в самой дорогой гостинице Совет-
гого Союза, а это у нас не принято>.
Когда-то Гмайнер писал: <Мать Тереза открывала
в Маниле, главном городе Филиппин, дом ее ордена,
и множество именитых гостей, пришедших на откры-
тие получили только один стакан воды! <Можем ли
мы делать праздники расточительными, если бедные
голодают?> - спросила мать Тереза... Я почувствовал
себя устыженным и призванным к тому, чтобы не пре-
ступать никогда наши материальные возможности>.
А ведь у Гмайнера всегда была своя жизненная
теория умеренности, как теория самовоспитания, са-
мосовершенствования.
<Мне помогло, что я научился дома: отказ от чего-
то, что имеют другие, не является несчастьем. В лесу
под Брегенцем еще ребенком учился, что умение до-
вольствоваться малым не только хорошее, но и жиз-
ненно необходимое достоинство...
Я избежал многочисленных искушений, которым
так подвержены молодые люди, просто тем, что я не
мог себе позволить и не хотел подвергать себя этим
искушениям. Мне не причиняло горя быть вынужден-
ным ограничивать себя. В хозяйственных делах я всегда
был реалистом, который трезво оценивает свои жела-
ния и никогда не жил выше своих возможностей.
Я не был скаредным, и у меня всегда от того немногого,
что было, зачастую оставалось еще что-то, и я мог одно-
му или другому из моих друзей, который как раз
подсчитывал последние гроши, чем-то помочь>.
Гмайнер проповедовал и исповедовал бережли-
вость и умеренность прежде всего для себя лично.
Действительно, как вспоминают его друзья, он и в юно-
сти мог поделить последний кусок хлеба с другом, но
и, получая зарплату президента SOS-киндердорфа, не
изменился. Он помогал не только вышедшему из тюрь-
мы. Как раз в таком случае он давал немного, ровно
столько, сколько нужно, чтобы продержаться до уст-
ройства на работу. Но Гмайнер дарил и крупные
суммы своим старшим. Чаще всего - на покупку зем-
ли, на строительство дома. Он считал, что это очень
важно - иметь собственный дом.
У Ганса Грегорича дома в рамочке висит записка,
написанная рукой Гмайнера: <Тебе, дорогой Ганс, из
моих собственных сбережений я дарю 50 000 шиллин-
гов как кирпич в твой дом>. Он делал дорогие подарки
на день рождения <моих внуков> и потом помнил все
эти дни. Он каким-то образом узнавал, кому и сколько
на что не хватает.
Те дарители, которые вытаскивали чековые книжки
после его лекций и просто вкладывали в конверт на-
личными, обо всем этом не знали. Я ни разу не прочла
о тех случаях помощи Гмайнера старшим воспитанни-
кам, о которых мне рассказывали. Он сам не любил
говорить об этом, о его личной жизни вообще почти не
писали. Да ее и не было. Она была в детских деревнях.
Но добро и благородство так же видимы в человеке,
как коварство и подозрительность.
Он верил людям. Люди верили ему. Не только ему.
Его делу.
Когда отмечали сорокалетие детских деревень,
Гмайнера уже не было в живых. В день юбилея какая-то
скромно одетая женщина, зайдя на территорию Хин-
тербрюля, окликнула прачку: <Послушайте, вы из дет-
ской деревни?> И, услышав ответ, дала ей в руки свер-
ток в пластиковом мешке. <Это для детей>, - повер-
нулась и ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26