Это, так сказать, расход. С другой стороны - интенсивная вырубка лесов и
загрязнение Мирового океана, ведущее к гибели фитопланктона, все более
сокращает поступление свободного кислорода в атмосферу.
Мало того, в процессе горения вырабатывается гигантское количество
углекислого газа, что ведет к появлению так называемого "парникового
эффекта" - нарушению теплового баланса Земли в сторону глобального
потепления земного климата. В последнее время многие исследователи приходят
к неутешительному выводу о наметившейся уже необратимости этого процесса.
Потепление климата планеты вызовет существенный подъем уровня Мирового
океана, очевидными сейчас следствиями чего будет перераспределение
направлений и силы воздушных потоков, возникновение небывалых по силе
ураганов и смерчей. Однако все последствия как всегда предугадать
невозможно.
Такова явно неполная картина драматических последствий антропогенного
воздействия только лишь на атмосферу. В столь же тяжелом положении находятся
и остальные составляющие окружающего человека мира: происходит все растущее
загрязнение и заражение продуктами химической, атомной, металлургической и
всех, видимо, остальных отраслей, включая десятки миллионов единиц
всевозможного транспорта. Даже сам быт человека породил проблему утилизации
колоссального количества отходов этого быта. Проблема отходов, похоже,
вообще постепенно перекладывается на потомков.
Захоронение радиоактивных и высокотоксичных химических отходов представляет
собой своеобразную мину замедленного действия, адресованную нашим детям и
внукам. Что ж, идея вполне достойная и не выпадающая из общего ряда
технических решений нашей цивилизации.
Разрушительное воздействие техносферы на естественные структуры и системы, а
также на природные процессы является отражением, технической деятельности
человека, противостоящей и противодействующей процессу самоорганизации
биосферы, идущему на Земле уже миллиарды лет. Можно было бы сказать, что
агрессия техносферы по отношению к биосфере носит чисто энтропийный
характер. Однако это утверждение не столь бесспорно и требует некоторого,
более подробного рассмотрения.
Картина вроде бы ясна. Вместо термодинамически открытых живых систем
создается антинегэнтропийная технокультура, артефакты которой, будучи
созданы, представляют собой структурированную, но не способную к
самоорганизации, неживую материю, которая через какое-то время необратимо
распадается и рассеивается, увеличивая общую энтропию суммы систем биосфера
плюс техносфера. Маленький и простой пример подобного процесса: из живого
дерева, растущего и развивающегося, дающего жизнь другим деревьям и
являющегося, таким образом, частью единой общей самоорганизующейся и
самовоспроизводящейся живой системы - биосферы, человек изготавливает ящик.
Этот ящик несомненно является материей также структурированной - но неживой
и не способной к саморганизации в рамках техносферы, как системы, из которой
будет исключен человек.
То есть, несмотря на то, что одна структура вроде бы заменяется другой,
между ними существует очевидное различие. Если биосфера представляет собой
открытую систему, обладающую способностью к уменьшению собственной энтропии
за счет подвода энергии из космоса, то техносфера - изолированная система,
энтропия которой может только расти. Этот вывод подтверждается
многочисленными драматическими фактами, известными ныне всем, а из анализа
результатов, полученных экспертами Римского клуба, можно сделать заключение
о том, что энтропия биосферно-техносферной системы Земли приближается к
своему максимуму.
Описанная модель развития техносферы и ее отношений с биосферой, опирающаяся
на вроде бы очевидный перевес энтропийных процессов, происходящих на Земле,
не имеет эволюционного продолжения, по крайней мере для человеческой расы, и
носит, тем самым эсхатологический, финалистский характер. В то же время эта
модель, и последнее утверждение в том числе, имеет четко выраженный
антропоцентристский характер: предполагается, что гибель биосферы
автоматически означает гибель и техносферы как системы, целиком и полностью
зависящей от того вклада, который постоянно вносит в ее деятельность
человек. Да, это было верно вчера; в меньшей степени верно сегодня и может
стать совершенно необязательным завтра. Я имею в виду все больший рост
самодостаточности и самостоятельности создаваемых человеком машин. Человек
зависит от техносферы, но и техносфера зависит от человека, и для того чтобы
разорвать эту зависимость от человека как одного из элементов техносферы, ее
искусственные элементы должны обладать некоторым набором свойств,
обеспечивающих самостоятельную их деятельность и самовоспроизведение без
участия человека. Успехи кибернетики и вычислительной техники постепенно
подвигают нас к черте, за которой должны появиться разумные и
самовоспроизводящиеся машины, то есть синтетические живые существа,
осуществляющие самоорганизацию косной материи планеты на качественно иной
основе и без участия деятельности человека, что будет означать переход
техносферы к негэнтропийной деятельности.
Сейчас уже очевидно, что сегодняшняя эволюция ЭВМ не способна создать в
конце концов машину, обладающую интеллектом: и гигантские монстры на
электронных лампах и с памятью на ферритовых кольцах, и современные
суперкомпьютеры, построенные на пленочных схемах и использующие такую
экзотику, как сверхпроводимость - по сути дела, качественно ничем не
отличаются. По мнению состязающихся в остроумии популяризаторов, уровень
интеллекта современных ЭВМ находится где-то между умственными способностями
тостера и электрической лампочки. Да, сегодня это так - современные,
чудовищно сложные ЭВМ могут работать только в пределах программы, задаваемой
им человеком, с рабской педантичностью совершая правильные или ошибочные
операции, и они вымрут вместе с человеком, если тому все же уготована такая
судьба. В это же время общая логика развития техники и прогресс
теоретических знаний порождают среди специалистов-кибернетиков уверенность в
неизбежности качественного скачка, который приведет, к созданию машинного
интеллекта. Эта идея, высказанная очень задолго до появления самых
примитивных машин и вызвавшая горячие дискуссии сугубо теоретического и
философского, в основном, плана, в последнее время неожиданно для многих
перешла в плоскость практического осуществления. В мировой печати появились
сообщения, свидетельствующие о начале перехода "электронных тостеров" за
Рубикон - в царство интеллекта.
Происходящие сегодня революционные изменения связаны с реализацией
принципиально иного подхода к конструированию новых ЭВМ. Большинство
Созданных до сих пор компьютерных устройств имеет структурную схему,
основанную на классических работах фон Неймана.
Состояние всех элементов такой схемы выражается в двоичной системе -
"включено"-"выключено" и вся работа ЭВМ выполняется единым центральным
процессором, производящим группы операций в соответствии с заданной
программой, которая предусматривает разбиение решаемой задачи на ряд
последовательно проделываемых элементарных вычислений. Принципы, положенные
в основу конструкции новых ЭВМ, совершенно иные: разработчики этих машин
стремятся к максимальному копированию работы головного мозга человека. "В
нервной системе человека нет никакого центрального процессора,- пишет автор
"Интернэшнл геральд трибюн" Керт Сапли. - Каждый нейрон связан с другими
нейронами, число которых доходит до тысячи. Нейрон получает "входные
сигналы" двух разновидностей - возбуждающие и тормозящие - и обрабатывает
их. Если величина порогового сигнала лежит в пределах, при которых
способность клетки к возбуждению или торможению не меняется, то нейрон будет
оставаться в покое. Если же итоговый результат превзойдет пороговое
значение, то он испустит свой "выходной сигнал" ко множеству других
нейронов, а те, в свою очередь, выполнят подсчет входных сигналов и т.д.
Сигналы, бегущие по нервам, - это не простенькие сигналы типа "все или
ничего". Они изменяются в целом диапазоне градаций...
Создаваемые на этих принципах системы, получившие название "нейронных сетей"
способны к поразительному быстродействию.поскольку решение получается на
базе одновременных взаимодействий сотен вычислительных .устройств. Эти
качества подходят, например, для целей обслуживания очень сложных установок
промышленной биотехнологии или для того, чтобы наделить роботов зрением.
Или, скажем, для разработки систем, способных распознавать речь и отвечать
на нее. Сейчас в мире уже десятки ученых занимаются изучением потенциальных
возможностей нейросетей".
"Особенностью новых компьютеров, - сообщает "Ньюсуик", - является их
способность к обучению. Один такой компьютер самостоятельно научился читать
вслух по-английски. В него был введен образец печатного текста и его
фонограмма. Сначала компьютер пытался читать текст путем произвольной
привязки звуков к буквам с последующей сверкой с фонограммой. Из
первоначальной неразберихи компьютер затем выделил небольшие слова. Машина
непрестанно повторяла этот процесс, каждый раз меняя внутреннюю программу,
чтобы получить вариант, более подходящий к фонограмме. Проработав всю ночь,
компьютер добился вполне понятного на слух воспроизведения английского
текста".
Самое поразительное и тревожное, на мой взгляд, в этом процессе то, что
"специалисты понимают, - пишет Сапли, - что машина обучает самое себя.
Однако они не знают, как она это делает. Не могут они также в точности
предсказывать, где же машина хранит свои знания...
Хотя все "клетки"-ячейки идентичны, когда программа запускается в работу...
они стремятся специализироваться на определенных образах - некоторые на
гласных, некоторые на согласных, некоторые на определенных фонемах. Никто не
говорит нейросети, как делать это. Никто в точности не знает, как она это
делает. Нейросети сами себя программируют".
Очень примечательное заявление, за которым во весь рост встает гигантская,
проблема взаимоотношений между интеллектуальными машинами и человеком. В
давно уже идущих дискуссиях были сформулированы две основные точки зрения на
эту проблему.
Сторонники одной из них считают, что человек останется хозяином положения,
что он не утратит власти над машиной, даже обладающей разумом, что он
сохранит контроль над дальнейшим развитием событий. Такая точка зрения
представляется несколько наивной. Существенно иная физическая природа
искусственного, машинного интеллекта с неизбежностью породит иные,
нечеловеческие ценности и целевые установки, иную логику, иное мировоззрение
и, что, наверное, самое главное, - иную этику. На Земле появятся существа
новой, нечеловеческой расы, существа, очень близкие к человеку по общности к
техносфере, и в то же время бесконечно далекие, ибо одно только знание
собственного практического бессмертия коренным образом будет отличать их
мировоззрение от человеческого. И этим существам уже не нужно будет
человечество, как, впрочем, и биосфера вообще. Можно предвидеть, например,
что окислительная, кислородосодержап1ая, влажная атмосфера Земли, в высокой
степени приспособленная к существованию биосферы, станет помехой для
эволюции новой расы, которой, видимо, не составит труда создать для себя
более благоприятные условия.
Почти не вызывает сомнения, что такая модель развития техносферы покажется
оскорбительной для веками пестуемого антропоцентристского мировоззрения -
"венец творения" перестает быть таковым и обращается всего лишь в одну из
ступенек эволюции, каких было много и которые, выполнив свою эволюционную
задачу, навсегда уходили в небытие.
Вероятность такого развития событий все-таки, по-видимому, довольно низка.
Первый, более слабый, но достаточно неприятный по конечному результату довод
основывается на том, что резервы времени, отпущенные на эволюцию машинного
разума, могут оказаться недостаточными. В этом случае, естественно,
срабатывает первая модель-постепенная гибель земной цивилизации по схеме,
предсказанной Римским клубом.
Второе, вероятно, более сильное возражение против возможности воцарения
машинной расы связано с запретом на подобное развитие событий, налагаемым
следствием из парадокса Ферми, указывающего на несоответствие между априорно
предполагаемой множественностью обитаемых миров, на которых могла развиться
техническая цивилизация, и молчанием этих цивилизаций. Действительно, если
бы в какой-либо планетной системе возникла цивилизация близкого к земной
типа, то в случае осуществления второй модели развития, техносфера,
воплощенная в расе разумных машин, реализуя присущее самоорганизующимся
системам свойство агрессивности, образовала бы во Вселенной известную
"ударную волну разума". Практическое бессмертие индивидуумов машинной расы
автоматически разрешило бы задачу межзвездных перелетов, основанных даже на
известных нам ныне физических принципах и присущих этим принципам
ограничениях, и мы давным-давно испытали бы воздействие этой "ударной
волны".
Описанные выше две возможные модели развития демонстрируют наличие сложных
противоборствующих взаимоотношений между биосферой и техносферой, что
позволяет, видимо, говорить о странном симбиотическом сосуществовании двух
самоорганизующихся систем, одна из которых буквально пожирает другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85