Другой, не менее сложной проблемой может быть названа проблема содержания
контакта. Случайное общение человека с чужим разумом всегда наталкивается на
какую-то стену абсурда, нелогичности, даже какой-то анекдотичности,
невозможности понять партнера, невозможности адекватно осознать подученную
информацию.
Человек мечтает о контакте с инЫм разумом, с другой, пусть даже
нечеловеческой расой, и на протяжении тысячелетии эти контакты происходят с
пугающей регулярностью, но почему-то не оказывают на человечество никакого
видимого влияния. Если в непонимании виновны только люди, то почему? Почему
до нас так трудно достучаться? И способен ли вообще человек к решению одной
из главных задач, поставленных перед ним Природой - установлению контакта с
иным Разумом?
V. Контакты с сопланетянами
Стаяли звери
Около двери,
В них стреляли,
Они умирали... Стихи очень маленького мальчика
* * *
"Сесть за работу мне долго мешал пес. Он чего-то добивался, то подсовывая
голову в ладонь, то жалостно повизгивая, то и вовсе пытался прыгнуть на
колени. Есть и пить отказался, и я так и не понял, что с ним приключилось -
одолело одиночество или болел живот..."
Не правда ли, знакомая картина? Конечно, профессиональный этолог или
ветеринар растолкуют, в меру своего профессионального понимания, смысл
такого поведения пса. Но насколько оно правильно, несколько это толкование
будет адекватно действительным переживаниям животного? Насколько мы, люди,
можем проникнуть в психологию животных? Взаимоотношения людей с животными,
несмотря на весь пиетет, Который создало вокруг этих отношений искусство, на
протяжении всей известной истории человека носят весьма прагматический,
прозаический и лишенный всяких сложностей характер и основаны на произвольно
постулированном превосходстве человека над остальным живым миром.
Не вдаваясь в тонкости очень сложной зоологической и ботанической
классификаций, весь животный мир можно разделить по признаку отношений между
человеком и животными. К первой из двух крупных категорий, образованных по
этому признаку, относятся дикие животные, живущие как бы сами по себе. Среди
них можно выделить хищников, представляющих прямую или косвенную опасность
для человека. Их красотой и грацией можно полюбоваться в зоопарке или цирке
- но не более, поскольку в силу потенциальной опасности, которую они
представляют, люди предпочитают их уничтожать, что и делается с большим
успехом. Кроме хищников есть еще очень милые, приятные зверюшки, на которых,
в большинстве, также очень приятно смотреть, но их беда заключается в том,
что они, попросту говоря, вкусны или обладают каким-либо имуществом, которым
не, прочь поживиться человек шубой или рогами, или какими-нибудь
удивительной красоты перьями, без которых человек вовсе уж и не чувствует
себя человеком. По этой причине вышеуказанные зверюшки или, к примеру, рыбки
подлежат полному и безоговорочному уничтожению.
Впрочем, и первая из названных категорий - хищники, хотя в большинстве своем
и несъедобны, но также представляют определенный интерес для человека все
теми же мехами, перьями и т. п.
Способы добычи необходимого для человека мяса, меха и т. п. никак не
ограничены Гаагской Конвенцией о правилах ведения войны и подробно расписаны
в специальной литературе, делая ее удивительно похожей на учебные пособия
для коммандос. В качестве не самого яркого примера глубокого понимания
человеком своих насущных потребностей можно упомянуть о том, что каракуль
самого наивысшего качества обдирается с ягнят, вынимаемых из распоротых
животов беременных овец. А одно из блюд китайской национальной кухни
готовится из рыбы, жаренной в кипящем масле; для получения должного вкуса
рыбу в кипящее масло опускают живой. Такая вот технология.
Еще одну категорию диких зверей представляют звери, главное для человека
качество которых - несъедобность, - делает их предметом исключительно
умиления, если они приятны на вид, или уничтожения, если их экстерьер или
какие-либо привычки оскорбляют высокое эстетическое чувство человека.
Та же простота и непринужденность отличает отношения Венца Творения и со
второй категорией животных - с одомашненными животными. Некоторому, не
очень, правда, большому числу их торжественно присвоено звание "Друга
человека" с получением совершенно тех же самых прав и привилегий, которые
были гарантированы Римским правом для рабов. Друг такого животного,
именуемый в дальнейшем хозяином, может его купить, продать, утопить его
детенышей, просто убить его самого или сделать из друга роскошную шапку -
себе или на продажу. Разговор с другом хозяин ведет исключительно на своем
родном языке, ограничивая словарь десятком приказов.
Остальная часть домашних животных выращивается, как известно, просто для
удовлетворения сугубо материальных потребностей, что до мельчайших деталей
известно интересующемуся сельскохозяйственными проблемами читателю, хотя и
здесь дело не обходится без удивительных обстоятельств.
Хозяйка чешет здоровенного хряка за ухом, приговаривая: "Ешь, Борька, ешь,
поправляйся! Вот на Рождество, в аккурат, мы тебя-то и зарежем". И нанимает
для этого дела стороннего мужика, а сама бежит со двора, поскольку "уж как я
к нему привязалась - совсем как родной", а сторонний мужик к Борьке не
привязался, а потому тычет его под лопатку ножичком и уходит со двора,
провожаемый всхлипывающей хозяйкой, и уносит уговоренные деньги и шмат
борькиного мяса.
И совсем уж относительно крохотно число зверей, которые в силу, видимо, их
ужасающе тяжелой кармы подвергаются повседневному утонченному
издевательству, именуемому цирковой дрессировкой или становятся объектом
вивисекции. Последним, видимо, искупая на обычный человеческий манер
образовавшийся легкий комплекс вины, люди иногда ставят памятники.
Я не хочу сказать, что нет примеров других взаимоотношений между людьми и
остальным живым миром, но эти примеры крайне редки, единичны - я же
попытался нарисовать обобщенную картину сегодняшнего состояния наших
контактов. Именно контактов, так как это следует из приведенного выше
определения этого понятия: "контакт между системами, или формами жизни, или
цивилизациями можно определить как стремление одной системы к получению
информации о другой системе, вне зависимости то того, имеет ли это
стремление сугубо прагматический или неопределенно-познавательный характер".
Итак, пробуя на вкус отбивную из партнера по контакту, мы получаем о нем
информацию...
Эта мысль вызывает какой-то внутренний протест, вызывает ощущение
неправильности и несправедливости исходной формулировки понятия контакта.
Причиной этого дискомфорта является, как кажется, безличность, или, точнее,
бездушие формулы, отсутствие в ней каких-либо морально-этических критериев,
явно необходимых в любых определениях, относящихся к живым системам. Ведь
согласно приведенному определению и громкий скандал, и разбойничье
нападение, и мировая война могут считаться контактами.
Для исключения этого введем в формулировку контакта компонент, учитывающий
как раз то обстоятельство, что рассмотрению подлежат живые системы,
существование которых не должно нарушаться процедурой контакта.
Следовательно, определение понятия контакта в третьем приближении может
звучать так "контакт между системами, или формами жизни, или цивилизациями
можно определить как ненарушающее целостность систем и окружающей их среды
стремление... и т. д." В этом определении, наверное, также немало подводных
камней, но в этом приближении оно обладает полнотой, необходимой для целей
дальнейшего рассмотрения.
Тем не менее в этом определении, как, впрочем, и в предыдущих, остается
открытым вопрос о разумности сторон, вступающих в контакт, то есть о
разумности самого контакта, что, собственно, и может явиться предметом
решительных возражений против этих формулировок. Действительно, вот вы
видите птицу, стучащую клювом в ваше окно. Она неразумна - так, одни
рефлексы, - сомнений же в вашем разуме не может быть никаких. Вы разумны
априорно, по определению: Гомо Сапиенс, Человек Разумный. Имеет ли место
контакт в этом случае? Согласно твердо и раз и навсегда установленным
теориям современной науки - нет; в соответствии с третьим приближением - да.
Для того чтобы решить этот вопрос, необходимо хоть как-то разобраться в
самом понятии разума, определить демаркационную линию, проходящую через
живой мир. Собственно говоря, эта проблема давно уже решена: человек -
значит сапиенс, остальные - нет. Истинно и справедливо ли такое деление? Как
оно возникло? На заре своей истории человек мало чем выделялся из животного
мира. Он сражался с хищниками, убивая их и погибая сам от их зубов и когтей,
охотился за добычей, которая служила ему пищей. В те далекие времена еще,
быть может, только начинало возводиться громоздкое здание морали -
удивительной конструкции, которой при всей своей красоте, грандиозности и
сложности построено на песке необязательности и зияет прорехами
непоследовательности.
Один из этических кризисов, вызванных общей непоследовательностью моральной
конструкции, возник именно тогда, когда человек, назвав животных "братьями
своими меньшими", тем не менее продолжал этих своих братьев убивать и
поедать. Возникла необходимость в идеологическом и моральном самооправдании,
поскольку альтернатива, предполагающая отказ от мяса, не могла быть
реализована в связи с национальными традициями многих народов.
Дополнительным доводом является мнение диетологов о мясе как "основном
источнике полноценных белков и о невозможности найти им полноценную замену".
Следует, однако, заметить, что некоторые народы - в основном азиатские -
практически не употребляют в пищу мяса, о приемлемости чего, как и о
движении вегетарианцев, уже на протяжении многих десятилетий идут
нескончаемые споры.
Для оправдания своей двойной морали по отношению к "братьям меньшим"
человеком был выбран другой путь - более привычный путь субъективизма по
отношению к своей жертве, ее унижении, в оправдании любого насилия - как
физического, так и морального, - своим превосходством над жертвой этого
насилия. Благородные римляне считали все прочие народы варварами,
крестоносцы шли покорять неверных, вся идеология колонизаторов была
построена на презумпции неполноценности туземцев. Те же корни питали и
достигший поистине апокалиптической мерзости и злодейства фашизм.
И совсем не в том дело, что истинные причины всех раздоров, войн и насилия
были совсем другими. Важным было и остается оправдание собственной гнусности
в глазах окружающих и, что, наверное, еще более важно, - в своих. И
придумывали, и убеждали и себя и других в том, что варвары - грязные, что
мусульмане - нечестивцы, а христиане - праведны, что арийцы имеют право на
жизнь, а унтерменши - нет и т.д. и т. п.
Та же самая логика является базисной и определяющей отношения человека с
животными, и венцом теоретических изысканий, обосновывающих немыслимое
превосходство человека, стало учение И.П. Павлова.
Ко времени оформления этого учения в единую систему накопилось очень много
факторов чрезвычайно сложного поведения животных, и человечество, к тому
времени достигшее таких моральных высот, которые заставили его относиться с
отвращением к каннибализму, желало научно убедиться, что гастрономические
отношения с животным миром не являются некоторой разновидностью этого, уже
преодоленного каннибализма.
Величие исторического процесса человечества как раз и состоит в том, что
любая насущная потребность людей, как правило, имеющая весьма отдаленное
отношение к добру - неминуемо реализуется.
Вспомним хотя бы историю создания атомной бомбы. Даже великий Резерфорд был
убежден, что сие невозможно, ан нет: очень захотелось, и бомба была создана.
С той же неизбежностью появилось и учение И.П. Павлова, которое все-таки,
несмотря на его естественнонаучное обличье, является по сути
морально-этическим оправданием человека в его роли уничтожителя всего живого
на Земле. Хищник из "Мира животных", спокойно поедающий серну перед
объективом камеры и не ищущий оправдания этому в своем видовом
превосходстве, по крайней мере не лицемерит, чем, кстати, и вызывает наше
отвращение. Между тем стараниями в основном сентиментального и гуманного
человека за последние 100 лет исчезло 75 видов млекопитающих, 600 видов
обречено на вымирание. Под угрозой сейчас находится большинство оставшихся
высших видов растений и животных. Те же из них, которых человек выбрал для
удовлетворения своих потребностей в пище и сырье, давно уже гибридизированы
и приспособлены к его нуждам. На них больше не распространяется закон
естественного отбора и генетической эволюции. Последствия же селекции,
производимой человеком, до сих пор неизвестны, и неясно, в какой степени
одомашнивание и селекция снижают сопротивляемость к заболеваниям и
паразитам.
Если бы это хоть кого-нибудь волновало, можно было бы говорить о планомерном
геноциде, осуществляемом человеком в животном мире. А поскольку любой
геноцид обязательно сопровождается пропагандой, направленной на создание
мнения об объекте геноцида как о неполноценном существе, то учение Павлова
как раз и выполняет роль такой пропаганды превосходства высшей -
человеческой расы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85