Пок
а он был далеко от неё, она существовала лишь, как единственный глава, у ко
торого он ищет опору и одобрение, женщина терялась в личности королевы, и
его не тревожила разница между ней и женщиной, которую он любил. Но теперь
едва он увидел её, ему казалось, что королева снова исчезла, чтобы дать мес
то женщине, и он бросился бежать, не рассуждая о странности своего поступ
ка.
Таким образом, он продолжал идти более, чем две мили, пока не исчезло солнц
е, и бледный восток стал багроветь. Воздух сделался холоднее, и вместо мор
ского ветерка подул ночной горный ветер, и беглец вздрагивал, так как у не
го не было плаща. Перемена погоды и усталость остудили его кровь, и никака
я радость не грела его сердце.
В продолжение двух лет он всегда считал, что ему предстояло исполнять ве
ликие дела, найти свою судьбу, и он исполнял честно и хорошо все, что попад
алось ему на пути. Случай представился, и он за него ухватился, исполнив вс
е, как мог лучше, и возгласы солдат убедили его за несколько часов до этого
, что он не был более тёмным английским авантюристом, встреченным на доро
ге в Париж Готфридом Плантагенетом. Тысячи людей повторяли его имя с энт
узиазмом и рассчитывали на него, чтобы обеспечить безопасность их пути,
проклиная тех, кто не обращал внимания на его предупреждения. На его мест
е большинство отправилось бы в этот день к королеве и сразу потребовало
бы награды, а он блуждает одинокий до ночи в этой громадной долине, недово
льный всем и особенно самим собою. Все, что он сделал, встало "пред ним и обв
иняло его вместо того, чтобы льстить его тщеславию. Каждый добрый поступ
ок в его глазах имел низкое побуждение; он был отравлен идеей, что он его и
сполнил не для самого добра, а для удовлетворения своих смутных чувств, к
оторые овладели им, когда королева, разговаривая с ним, прикасалась к его
руке.
Жильберта Варда охватило внезапно желание смерти; он хотел быть похорон
енным под травой, которую попирал, настолько он был недоволен собой. Это б
ыло бы так просто, по нему никто не стал бы много плакать, исключая его слу
г, да и они ещё, может быть, разделили бы его имущество. Он был лишний на земл
е, потому что ничего не делал хорошего; он был низок, потому что боялся гла
з женщины, от которых убегал; он был грешник, заслуживающий вечного огня, п
отому что прикосновение руки женщины могло сделать его на минуту неверн
ым единственной женщине, которую он действительно любил. Только недеяте
льные люди становятся подозрительны и находят в себе ту или другую вину,
и широкая брешь, которая находится между идеальным добром и реальными со
вершенствами, принимает вид глубокого рва между мыслью и действием, из к
оторого слабохарактерные, хотя и хорошие люди не видят исхода.
Жильберт намеревался следовать по крёстной дороге с искренней верой, но
его сердце сделалось игрушкой женщины, он произнёс обет рыцарства, и он у
же порвал его мысленно; он был сыном бурной матери и не имел энергии побед
ить это сходство. Это было безрассудно и экстравагантно, и гасконский ры
царь Кастиньяк стал бы над ним насмехаться и принял бы его за сумасшедше
го. Он действительно страдал, так как испытывал странную меланхолию, зна
комую только северянам, и которая представляет самые страшные страдани
я. Это Ц неопределённая тоска, которая носится, как облако, над сильными д
ушами. Они опасаются её и иногда прибегают к самоубийству, чтобы ускольз
нуть от неё; иногда она доводит их до преступления и пролития невинной кр
ови. Некоторые из числа лучших удаляются в монастыри, проводя время в сож
алении, печали и страданиях. На юге никогда никто не испытывал такого сос
тояния и не умеет его понять.
Иногда эта тоска является без причины, и чаще она терзает молодых людей, ч
ем старых. Ни одна женщина или мужчина на юге не знают или не понимают её, н
о люди северной крови подвергаются ей из поколения в поколение, как иску
пление за какое-либо давно прошедшее зло, совершённое северной расой.
Наступила ночь, когда Жильберт отыскал дорогу к своей палатке, скорее ин
стинктивно и по привычке к лагерю, чем по точному воспоминанию местности
. Он сел пред жаровней с горящими угольями, которые Альрик принёс на лопат
ке из ближайшего бивуака. Слуги дали ему супу с хлебом и вином, так как это
был канун Рождества и постный день, и ничего другого не было, потому что вс
я рыба, принесённая с моря, была распродана вельможам задолго пред тем, ка
к приехал Жильберт. Но он этого не знал и не беспокоился знать, а ел машина
льно, что ему подавали. Он долго сидел при свете глиняной лампы, которую Ду
нстан время от времени поправлял железной шпилькой, опасаясь, чтобы тлею
щая светильня не упала в жир, наполовину растопившийся, и не погасла бы со
всем. Когда слуга не смотрел за горелкой, его глаза устремлялись на серьё
зное лицо своего господина.
Ц Сударь, Ц сказал он наконец, Ц вы очень печальны. Завтра Рождество, и
вся армия будет бодрствовать до полуночи, когда будет отслужена первая ц
ерковная служба. Не желаете ли пойти погулять по лагерю и посмотреть, что
там происходит? Палатки вельмож все освещены, и солдаты поют рождественс
кие гимны.
Жильберт покачал головой с равнодушным видом, но ничего не ответил.
Ц Сударь, Ц настаивал слуга, Ц прошу вас, пройдёмте туда. Вас это развес
елит, есть, что посмотреть. До полуночи король, королева и весь двор пойдут
процессией в большую палатку-часовню, и было бы приличнее, чтобы вы тоже
пошли с ними.
Дунстан принёс одежду и заставил своего господина подняться. Жильберт п
одчинился и посмотрел вокруг себя.
Ц Зачем мне идти? Ц спросил он. Ц Тем более я предпочитаю оставаться од
ин, что нахожусь в дурном настроении; к тому же холодно.
Ц Вам будет тепло в плаще, сударь, Ц ответил слуга.
Ц Я не могу идти ко двору в этих лоскутьях, Ц ответил Жильберт. Ц У меня
ничего нет, кроме этой худой одежды.
Но, пока они разговаривали, Дунстан протянул ему верхнее платье, чтобы пр
опустить чрез голову, держа открытым ворот и рукава.
Ц Что это такое? Ц спросил Жильберт с удивлением.
Ц Это рыцарская одежда, Ц ответил слуга. Ц Она из очень хорошей матери
и и на пуху. Прошу вас, наденьте её.
Ц Это подарок? Ц спросил Жильберт удивлённым тоном и отступая. Ц Кто п
ослал мне такой подарок?
Ц Король Франции, сударь.
Ц Вы хотите сказать, королева.
Он нахмурил брови и оттолкнул одежду.
Ц Подарок был принесён слугами короля, которым предшествовал рыцарь ко
роля, передавший несколько учтивых слов, и передал также кошелёк с очень
тяжёлыми греческими пезантами.
Жильберт принялся ходить крупными шагами по палатке под влиянием сильн
ого колебания. Он был очень беден, но если подарок шёл от королевы, то реши
л его не принимать.
Ц Сударь, Ц сказал слуга, Ц рыцарь очень выразительно пояснил, что кор
оль посылает вам этот бедный дар, как залог его желания видеть вас завтра,
чтобы поблагодарить за все сделанное вами. И думал доставить вам удоволь
ствие, принеся все сегодня.
Тогда Жильберт благосклонно улыбнулся, так как этот человек очень его лю
бил, и пропустил голову и руки в рыцарскую одежду. Дунстан зашнуровал её н
а спине, чтобы одежда совершенно охватывала его талию. Эта одежда была из
прекрасного тёмного шелка, вытканного на востоке и очень похожего на сов
ременный бархат. Затем Дунстан стянул своего господина портупеей, состо
явшей из тяжёлых серебряных блях, тонко оправленных и прикреплённых к ко
жаному ремню. Он пропустил большой старый меч с ножнами чрез плоское кол
ьцо, свешенное с портупеи на короткой серебряной цепочке. Наконец он нак
инул на плечи Жильберта плащ из темно-красного сукна, подбитый превосхо
дным мехом и застёгивающийся на шее серебряным аграфом, так как считалос
ь неприличным носить рыцарское одеяние без плаща.
Ц Великолепно, Ц сказал Дунстан, отодвигаясь на шаг или на два, чтобы ви
деть эффект.
Действительно, молодой англичанин в одежде своего ранга, которую он носи
л впервые, имел благородный вид, так как он был очень высокого роста и, нес
мотря на широкие плечи, имел тонкое и деликатное сложение. Его ясное лицо
было бледно, а белокурые волосы падали густыми длинными прядями из-под ш
ляпы.
Ц Но вас, Дунстан, нельзя там видеть, Ц начал Жильберт, но остановился, вн
езапно заметив, что оба его слуги были в новых одеждах из сукна и кожи.
Ц Слуги почтены так же, как их господин, Ц сказал Дунстан. Ц Король нам
тоже прислал подарки.
Ц Видно, что это Ц мысль мужчины, а не женщины, Ц сказал себе Жильберт.
Он вышел, и Дунстан пошёл слева от него, но на полшага отступя, согласно пр
иличию. Лагерь был освещён огнями и факелами так далеко, как мог видеть гл
аз, и все мужчины были вне палаток, прогуливаясь под руки взад и вперёд или
сидя у входа на сёдлах или свёртках багажа.
Сотни и тысячи маленьких рождественских деревьев, воткнутых в землю сре
ди факелов перед палатками, только что вымытыми, образовали большой сад
из кустарника и зелёных деревьев, и жёлтый свет, фильтруясь сквозь переп
лётшиеся ветви, падал на живые богатые краски и блестящее оружие, затем т
ерялся в светлом отражении звёзд. В воздухе чувствовался запах сосен и а
роматный дым сожжённой смолы.
Ночь оглашалась также пением, и в некоторых местах группы по крайней мер
е из ста человек соединялись, чтобы петь длинные рождественские гимны, к
оторым они выучились ещё детьми на своей отдалённой родине, гимны с беск
онечными припевами, в которых рассказывалась история рождения Христа в
Вифлееме, поклонение пастухов и прибытие волхвов.
В одной части лагеря грубые бургундцы пили полными стаканами азиатское
вино, и пение их было скорее энергично, чем благочестиво. Но большинство с
еверян были сумрачны и серьёзны, молились Богу, пели и смотрели наверх, ка
к будто звезда востока вскоре распространит свой мягкий свет на небе. Он
и набожно поддерживали свет факелов вокруг ёлок, не зная, что их отцы дела
ли то же задолго до того в датских ледниках и снежной Норвегии в знак обож
ания Одина и в честь Игдразила, дерева жизни.
Гасконцы и все южные люди со своей стороны устроили между двумя деревьям
и маленькие алтари, убранные белыми тканями, вышитыми блёстками, маленьк
ими крестами, маленькими резными изображениями, бережно принесёнными и
здалека домашними богами, которые были для них одинаково дороги, как и ор
ужие.
Смуглые и худощавые лица выражали рвение южной веры, и их чёрные глаза бы
ли глубоки и дико блестели.
Эльзасцы и лотарингцы с белокурыми волосами держались в стороне. У них б
ыли маленькие немецкие куклы из дерева и ярко раскрашенные изображения,
представляющие вифлеемские сцены с яслями и младенцем Иисусом, с лежащи
м волом, блаженной Марией и святым Иосифом, пастухами и волхвами. Они сиде
ли пред этими предметами со счастливыми лицами, распевая гимны.
Что касается вельмож и рыцарей, то Жильберт видел некоторых из них прогу
ливающимися, как и он. Другие сидели перед своими палатками. Проходя он ви
дел здесь и там через отверстие некоторых палаток рыцарей, молящихся на
коленях, и слышал, как они пели гимны.
На французской линии более, чем в одной большой палатке, были приподняты
занавесы, и Жильберт видел там мужчин и женщин, живших вместе. В женщинах о
н узнал гречанок, и веки их были начерчены; он отвернулся от этого зрелища
, с отвращением убеждаясь, что происходят подобные вещи накануне Рождест
ва.
Далее несколько бедных солдат в куртках из овечьей кожи и натянутых лоси
нах стояли на коленях перед большими ширмами, на которых висели раскраше
нные изображения, похожие на иконы. Эти люди были красивы, с тщательно рас
чёсанными бородами, а их длинные и мягкие волосы падали на их плечи прекр
асно приглаженными, волнистыми прядями.
Один из них, священник их культа, стоял и повторял на распев молитвы, и вре
мя от времени воины склонялись и прикасались лбами пола.
Ц Славим Господа Иисуса Христа! Ц пел священник.
Ц Во веки веков, аминь! Ц ответили солдаты. Хотя они пели на чешском язык
е, но Жильберт понял, что они верили и молились серьёзно.
Таким образом он шёл более часа, и его настроение мало-помалу рассеялось.
Он чувствовал, что для него был честью выбор его проводником среди опасн
остей этого бесчисленного множества в сто тысяч человек, которые в течен
ие двух месяцев были под его надзором и оставались доверенные ему, пока и
х не проводил до Сирии.
Затем в полночь он следовал за большой процессией позади короля и короле
вы. Жильберт скромно стушевался в рядах, его слуга был возле него и нёс фак
ел, так что на его лицо падал полный свет. Кто-то его узнал и сказал соседу:

Ц Это Жильберт Вард!
В одну минуту по всей линии пробежало известие, что он был там, и через нес
колько минут явился запыхавшийся посланный, спрашивая его, а герольд Фра
нции, Монжуа Сен-Дени, пришёл от имени короля и королевы просить его занят
ь видное месте. Он последовал за герольдом, а впереди них по приказу Элеон
оры шёл скороход.
Ц Дайте дорогу проводнику Аквитании! Ц восклицал громким голосом ско
роход.
Рыцари и воины расступились, и высокий англичанин прошёл между ними, учт
иво кивая головой тем, кто уступал ему дорогу, и благодарил их за оказанну
ю ему большую честь. Он слышал своё имя, произносимое как теми, лица которы
х были освещены факелами, так и остававшимися в тени.
Ц Вы хорошо поступили! Ц кричали одни.
Ц Да благословит Бог проводника Аквитании! Ц кричали другие.
Все эти голоса так его хвалили, что у него сделалось отрадно на сердце.
Он следовал за герольдом, который провёл его на назначенное место в проц
ессии, в первый ряд великих вассалов обоих государств и сейчас же после д
ворян сюзеренов.
Так как он был выше всех, то мог смотреть над их головами и видел короля и к
оролеву в их мехах, когда они шли рядом, предшествуемые епископом и патер
ами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40