- А что было дальше? - тихо спросил Зак.
Она изящно пожала плечами:
- Он обещал, что подобное никогда не повторится. Я была тогда так очарована им, что поверила.
Заку невыносимо хотелось прикоснуться к Эммануэль, уменьшить ее боль, которая отдавалась в нем самом. Но вместо этого он произнес официальным тоном:
- Он не сдержал своего обещания?
Эммануэль отрицательно покачала головой:
- Не прошло и года, как я застала его снова, но на этот раз с женщиной. А потом я узнала, что у него были и другие мужчины и женщины.
- Ты не хотела с ним расстаться.
- Я не могла, потому что потеряла бы Доминика. Семья де Бове никогда бы не согласилась отдать его мне.
- Даже если бы узнала правду?
Эммануэль повернулась к нему, глядя на него широко раскрытыми глазами.
- Неужели ты думаешь, что я рискнула бы сказать им правду?
- Значит, Филипп тебе до сих пор не безразличен?
- Это тебя удивляет? - Они повернули к выходящим на площадь высоким открытым воротам. - Я не думаю, что любовь просто… испаряется. Она умирает медленно, день за днем. Постепенно из сердца уходит оскорбление за оскорблением, предательство за предательством. До самого конца я и Филипп оставались друзьями. Мы интересовались медициной и работали в больнице; наконец, у нас был Доминик. Я не хочу, чтобы ты думал, будто моя жизнь была плохой - совсем не так. Просто… в ней многое отсутствовало.
С севера набегали тучи. Солнце раскрасило в изумительные золотые цвета густые высокие облака.
- Я вспоминаю тот день, когда оказался на Конго-сквер, - произнес после паузы Зак. - Роуз сказала мне, что Филипп никогда бы не взял себе цветную любовницу, поскольку он не хотел, чтобы его ребенок страдал. По ее мнению, он отлично понимал, что это такое - когда о тебе судят по тому, к какой категории людей ты принадлежишь. - Зак посмотрел на Эммануэль. - Он считал себя особенным.
Эммануэль прямо посмотрела в его глаза, он с удивлением заметил в них боль.
- Мы не вольны выбирать тех, кого любим, - сказала она.
- Но мы можем сопротивляться и не потакать своим желаниям. - Произнеся это, Зак вспомнил, что присущие ему дисциплина и стремление следовать логике не помогают подавить страсть к этой женщине.
Эммануэль отрицательно покачала головой, ее губы тронула легкая печальная улыбка.
- Филипп был гедонистом. Он не мог отказать себе в физических удовольствиях, какими бы они ни были.
Какое-то время они шли молча. Усиливающийся ветер срывал сухие листья с магнолий и гнал их по мостовой. Зак первым нарушил паузу:
- Скажи мне, что случилось в тот весенний день в больнице?
Эммануэль удивленно заморгала - казалось, она совсем забыла о теме разговора.
- Ладно, - произнесла она негромко, после некоторого раздумья. - После того как я застала Филиппа во второй раз, мы пришли к соглашению, что будем жить в одном доме и представляться мужем и женой, но он переселится в отдельную комнату. И мы оба будем вести себя так, как захотим. - Подняв голову, она с вызовом посмотрела в его глаза, ожидая встретить осуждение.
Но Зак ничего не сказал, и она негромко продолжила, тщательно подбирая слова:
- Я тогда не думала, что у меня в жизни кто-то будет. Но время шло… - Она с силой сжимала ручку зонта. - Я часто в слезах лежала в кровати, мечтая о том, чтобы какой-нибудь мужчина хотя бы обнял меня. Это было нестерпимо. В конце концов, я подумала: если Филипп может получать удовольствие на стороне, почему и мне не попытаться? Но мимолетные увлечения мне ничего не давали.
«Сколько у нее могло быть мужчин?» - спросил себя Зак и почувствовал боль в сердце.
- По этой причине ты встречалась с Чарлзом Ярдли? - поинтересовался Зак. - Ты догадывалась, что он, как и Филипп, увлекается мужчинами?
- Понятия не имела до того дня, о котором ты спрашивал. Филипп действительно его любил. Сильно, чувственно. Мы считаем, что подобные отношения могут быть только между мужчиной и женщиной, но это не так.
- А Клер? Что она знала о пристрастиях Филиппа?
- Она была намного искушеннее в подобных вещах, чем я в ее возрасте.
Зак удивился тому, как просто Эммануэль говорила о неверности своего мужа и нестандартных любовных желаниях. Впрочем, за несколько лет она привыкла ко всему.
- Но по поводу чего конкретно произошла ссора? - спросил Зак, подозревая, что услышал только часть правды.
- Клер не обращала внимания на странности Филиппа и все равно любила его, но когда она узнала, что он любит Чарлза Ярдли, то решила оставить его.
Зак вспомнил об этом тонком, циничном англичанине с прямыми светлыми волосами и пренебрежительным взглядом.
- А что ты можешь сказать о Гансе Спирее? - внезапно спросил он. - Филипп имел связь и с ним?
Эммануэль сложила зонт и задумалась.
- Честно говоря, не знаю.
Наступила пауза, нарушаемая только криками чаек и порывами ветра. Солнце исчезло за угрожающе темными облаками, которых становилось все больше. Зак подумал: удивительно, как быстро в этом городе может начаться дождь.
- И именно поэтому ты перестала верить в любовь? - спросил он, помолчав. - Потому что какой-то мужчина обманул тебя?
- Ты ошибаешься. - Подняв голову, она посмотрела в предгрозовое небо. Ее тонкая шея при этом показалась ему совсем хрупкой. - Когда я встретила Филиппа, то влюбилась в него по уши и думала, что это навсегда. - На ее губах появилась печальная улыбка. - Как могло исчезнуть такое сильное, яростное, всепоглощающее чувство? Но оно прошло, испарилось в потоке дней.
- Так бывает не всегда.
Она бросила на него быстрый взгляд.
- Никто не может обещать вечную любовь.
- Но ты все-таки веришь в то, что это сильное чувство существует?
На миг она затаила дыхание, но затем коротко рассмеялась.
- Возможно, у меня старомодные взгляды, но я давно разочаровалась во всем.
На мостовую упали первые крупные капли дождя. В воздухе появился запах влажных камней и пыли.
- Скажи мне вот что, - спросил Зак. - Все те люди, с которыми ты спала…
- Их было всего три, включая Чарлза.
- Ты сказала, что мимолетные встречи тебя не устраивали. Возможно, потому, что ты не любила этих мужчин?
Эммануэль повернулась к нему. С удивлением Зак увидел, что у нее дрожат губы, а лицо стало бледным, словно Эммануэль боялась случайно сказать что-то лишнее. Налетел порыв ветра - мокрый, сильный. Он трепал ее простое черное платье, срывал шляпку, из-под которой выбились пряди. Зак отвел ее локоны за ухо, ненароком коснувшись щеки.
- Та ночь, которую ты провела со мной, тебе что-то дала?
- Ты сам все знаешь, - прошептала Эммануэль.
Дождь полил сильнее. Зак опустил руки на худенькие хрупкие плечи Эммануэль и секунду боролся с желанием обнять ее и прижать к себе.
- Я из тех, кто верит в нее, Эммануэль, - произнес он, проведя большим пальцем по ее шее.
Теплые капли стали мельче и падали мягче. Зак увидел, что Эммануэль плачет.
- Но не для меня. У меня на это больше не хватит сил, - тихо призналась она.
- Ты очень стойкая, - ободрил он.
Зак скользнул ладонями по ее рукам, словно лаская их на прощание.
- Когда ты уезжаешь в Бо-Ла? - Они шли рядом, но не дотрагивались друг до друга, словно чужие, - и ему сейчас казалось удивительным, что когда-то они были близки.
- В пятницу рано утром. - Она могла спрятаться от дождя под солнечным зонтиком, но не сделала этого. - Мы останемся там до конца сентября. Пока погода не переменится.
К сентябрю, подумал он, его в городе уже не будет.
- Я хочу отправить просьбу в Вашингтон, чтобы вернуться в прежний полк. Но сначала я найду убийцу.
Эммануэль посмотрела на него снизу вверх. По ее щекам текли струйки воды, капли срывались с кончиков черных завязок шляпы. «Именно такой, - подумал Зак, - я увидел ее в ту судьбоносную ночь на кладбище. Был дождь, от которого она совсем промокла, но при этом каким-то непостижимым, непонятным образом выглядела такой притягательной».
- А если у тебя не получится? - спросила Эммануэль.
- Я обязательно найду его.
Глава 32
С громким стуком на стол Зака упала потрепанная, покрытая пятнами и покоробленная папка. От удара из нее выпало несколько страниц.
- Что это? - спросил Зак, глядя на красное неулыбчивое лицо Хэмиша.
На какое-то мгновение Хэмиш сжал челюсти, от чего его роскошные светло-рыжие усы дернулись.
- Здесь ты найдешь фамилии всех, кто умер или перенес ампутацию в больнице Сантера за последние два года.
Только тут Зак заметил, что из-под папки на столе выглядывает еще одна.
- А это?
- Отчет о ядах, отпущенных аптеками. - Массивный ньюйоркец вытер носовым платком потный лоб.
Отставив стул, Зак подошел к окну, которое выходило на север. Солнце в него никогда не заглядывало, поэтому нижние стекла приобрели зеленоватый оттенок. Зак считал, что это микроскопические морские водоросли.
- И какие выводы нам следует сделать? - спросил майор, опираясь плечом о раму и глядя на людную улицу. Нещадно палящее солнце отражалось в лужах и медленно поджаривало город.
- Черт меня побери, если я знаю. Это совсем не легко, когда главный подозреваемый скончался. - Хэмиш сунул носовой платок в карман и опустился в деревянное кресло. - Я понял, что с англичанином что-то не чисто, как только увидел его.
Хэмиша весьма озадачил рассказ Зака о связи Ярдли и Филиппа. Горькую правду о замужестве Эммануэль майор сохранил в тайне.
- О Боже! - Потное от жары лицо Хэмиша внезапно приобрело багровый оттенок, а глаза округлились, словно он вспомнил о чем-то необычном. - Не говорите мне, что этот немецкий парень, Спирс, тоже с отклонениями.
Как странно звучит это слово «отклонения», подумал Зак. Нечто подобное можно сказать, например, и о синеглазой светловолосой девочке, чьи родители никогда не поженятся, поскольку ее мать - цветная. Зак представил выражение лица Бена Батлера, наказавшего еврейку девяти детей за смех на их дне рождения. Вспомнил он и снисходительный голос Чарлза Ярдли, когда тот сказал об Эммануэль: «Она могла бы стать хорошим доктором, если бы была мужчиной».
Чем больше Зак размышлял над этим, тем яснее понимал, почему Эммануэль стремилась скрыть правду. Для репутации Доминика слухи о поведении его отца имели бы печальные последствия.
- Кто его знает, - медленно ответил Зак. - Думаю, нам надо отправить пару человек, чтобы следить за ним.
- Ты подозреваешь, что он убийца? - кивнув, спросил Хэмиш.
- Трудно сказать. Но он может стать следующей жертвой. - Зак прислонился к оконному проему. - Довольно странно, что мы до сих пор не проверили всех друзей де Бове и людей, знакомых с ним.
Хэмиш задумчиво провел по усам.
- Такие сведения держат в секрете, не так ли? Он католик, доктор, из влиятельной семьи.
- Поэтому подобные секреты очень стараются скрыть. - Зак оттолкнулся от окна. - И могут ради этого даже пойти на убийство.
Хэмиш нахмурился:
- Ты так думаешь?
Зак отрицательно покачал головой:
- Я не уверен. Направь кого-нибудь в Байу-Креве, хорошо? - Он протянул руку за шляпой. - Я хочу поговорить с тем лейтенантом, который патрулировал город.
- Что он может добавить помимо того, что мы уже слышали?
- Возможно, мы на что-то не обратили внимания. - Зак взялся за ручку двери.
- О Боже, не начинай этого, - взмолился Хэмиш.
Зак на мгновение задержался.
- Чего?
- Говорить загадками. Как король вуду из Байу-Соваж.
К полудню в четверг все ставни в доме на улице Дюмен закрыли и заперли на засовы, с передней двери сняли колокольчик. Чемоданы и сумки были уже сложены на фургон. Эммануэль решила ночевать перед отъездом в большом доме на Эспланад-авеню, а отправиться в Бо-Ла планировалось рано утром.
Она стояла в центре темной гостиной, держа в руке шляпу и перчатки. У нее больше не было причин задерживаться здесь, но она все оттягивала отъезд, надеясь услышать на лестнице неровную хромающую поступь.
- Ты и в самом деле думаешь, что этот янки придет? - спросила Роуз.
Эммануэль подняла голову. Она хотела бы сказать «нет», но не смогла.
Роуз сжала губы и устало вздохнула:
- Он говорил, что любит тебя, а ты ответила, что не веришь ему. И ты думаешь, что он после этого придет и попытается тебя переубедить?
На губах Эммануэль появилась слабая улыбка.
- Возможно.
- Ха! Для умной женщины ты иногда говоришь довольно странные вещи.
Эммануэль попыталась рассмеяться, но чуть не расплакалась.
Роуз повернулась к ней и пристально посмотрела в лицо.
- Похоже, ты готова передумать?
Надев на голову черную соломенную шляпу, Эммануэль с отсутствующим видом затянула ленты.
- Честно говоря, не знаю.
Роуз кивнула:
- Мне кажется, я понимаю, почему он не пришел.
В пятницу утром, в те ранние часы, когда фонарщики еще ходят по городу с лестницами, гася газовые светильники, Зак покинул Парковый квартал и повернул лошадь вдоль реки. Когда он добрался до Эспланад-авеню, разделенную надвое аллеей с сикоморами, вязами и грациозными миртами, покрывшимися белыми, розовыми и красными цветками, солнце уже показалось на горизонте, чтобы бросить на город первые золотистые лучи.
Подъехав к белому дому де Бове, Зак направил лошадь к раскидистому старому дубу. Отсюда уже отъезжали две телеги, доверху нагруженные сундуками, и хорошо подрессоренная, поблескивающая, окрашенная в черный и желтый цвета карета.
Он не мог объяснить себе, почему приехал сюда. Определенно не для того, чтобы поговорить с Эммануэль, и даже не для того, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Тем не менее он стоял неподвижно до тех пор, пока пыль от кареты не рассеялась в горячем утреннем воздухе. Только после этого он повернул лошадь к Байу-Соваж.
Он нашел Папу Джона рядом с его круглой африканской хижиной, на участке, где росли целебные растения. До появления майора негр стоял согнувшись, собирая растения, но когда Зак подъехал ближе, он выпрямился и повернулся.
- Итак, вы кое-что узнали? - удивленно спросил он.
- Вы тоже могли мне это сказать, - заметил Зак, спрыгивая из седла.
- Конечно, - согласился негр.
Зак привязывал свою гнедую к ветви кипариса.
- Какие-то люди несколько дней назад хотели меня убить.
Папа Джон хмыкнул:
- Я предупреждал вас, не так ли?
Зак подошел к нему. Пробивающиеся сквозь ветви солнечные лучи освещали его спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36