ну что ж, смейся надо мной, смотри на меня сверху вниз. - Вы удивлены, не так ли? Что я пошла на такую дьявольскую сделку?
Зак медленно выпрямился. В тусклом свете лампы трудно было разглядеть его лицо.
- Вы могли с ним развестись. Может, это отразилось бы на вашей репутации, но так было бы лучше.
Эммануэль отрицательно покачала головой:
- Это не для меня.
- Потому что вы католичка?
- Я потеряла бы Доминика. По закону дети принадлежат их отцу. Семья Бове забрала бы его у меня. Я пойду на все, смирюсь со всем, лишь бы мне оставили моего сына. - Она помолчала, обдумывая то, что сказала. - Знаете, что говорят? Если в семейном шкафу хорошенько поискать скелет, то его обязательно найдешь. - Она сделала быстрый вдох. - Теперь вы, наверное, думаете, что у меня были основания для убийства Клер?
- Да.
Налетевший порыв ветра взметнул ветки оливковых и банановых деревьев в саду. Входная дверь, скрипнув петлями, ударила о раму. Эммануэль хотела было закрыть дверь на засов, но остановилась, взявшись за край панели и глядя на срывающиеся с края крыши струи дождя.
- Поначалу я была очень сердита на Клер, - произнесла она через несколько секунд, - но я не могла ее винить. Ей было всего восемнадцать. И она знала правду о том, как мы живем с Филиппом. Антуан проболтался, когда был пьян. Она думала, что мне это безразлично.
- А вам было не все равно?
Эммануэль пожала плечами:
- Не очень. Но определенно не настолько, чтобы убить ее и Филиппа. - Он поглядела на майора через плечо. - Вы ведь об этом подумали, не так ли? Что это я сообщила о миссии Филиппа и отравила Клер?
- Это было бы похоже на правду, если бы не смерть Генри Сантера.
Эммануэль резко повернулась.
- Возможно, у меня была еще одна причина убить Генри. Об этом пока не знает никто.
Зак сделал шаг вперед.
- Но как тогда вы пронесли на кладбище арбалет? - спросил он, наклоняясь ближе. Его глаза светились юмором, а складки у рта стали глубже. - Я слышал, что некоторые южные дамы прячут под юбками серебряные ложки, но арбалет, я думаю, утаить нелегко.
- Я могла укрыть его где-нибудь среди склепов.
- К чему такие сложности? Почему бы не отравить и Генри? Или воткнуть нож? Для вас это было бы нетрудно. Вы-то знаете, куда лучше всего воткнуть лезвие.
- Если уж зашла об этом речь, - произнесла Эммануэль, - то почему бы мне было не убить таким же способом Филиппа?
Он мягко отвел волосы с ее лица.
- Именно из-за него вы не вернулись в Париж, чтобы получить образование доктора?
Его слова звучали тихо и нежно, а прикосновения ласкали ее.
- Да, - произнесла она внезапно дрогнувшим голосом. - Всю свою жизнь я только и мечтала об этом. Но когда встретила Филиппа, то не могла думать ни о чем, кроме него. - На ее губах появилась печальная улыбка. - Я боялась расстаться с ним.
- И потому вы решили не учиться дальше. - Он тронул ее волосы, рассыпавшиеся пышным каскадом по плечам. Эммануэль чувствовала тепло его тела. Ее охватило желание.
- Вы бросили ради него свою мечту. Тем не менее он ничего вам не дал.
- Это еще одна причина, чтобы убить его, не так ли? - Наступила неловкая пауза, тишину нарушали лишь звуки дождя. Ванную неярко освещала газовая лампа. Протянув руку, Эммануэль дотронулась до его пальцев и мягко вздохнула.
- Скажите мне, месье, - произнесла она грудным шепотом, - вы верите в то, что я убийца, и, несмотря на это, хотите меня? Как мужчина желает женщину?
Он повернул руку и накрыл ладонью ее грудь. Эммануэль задрожала.
- Не знаю, - произнес Зак; его поблескивающие глаза стали безумными. - Но я действительно хочу.
Он замялся всего на секунду, ожидая, отодвинется ли она, воспротивится ли тому, что может произойти. Но Эммануэль покорно подставила губы.
Этот поцелуй был грубым и жадным, полным желания и необузданной страсти. Она нежно ласкала его обнаженную грудь. Затем ее руки обвились вокруг его шеи. Изогнувшись, Эммануэль закинула ногу ему на спину. Твердой мужской рукой он дотронулся до ее бедра и проскользнул под тонкую ткань пеньюара. От нежных прикосновений у нее перехватило дыхание. Эммануэль начала жадно, как рыба, хватать воздух. Наклонив голову, она проникла языком в его рот, втянула его губы - и услышала низкий стон животного желания, который вырывался из его груди.
Казалось, его руки были везде: стягивали пеньюар, ласкали ее грудь, скользя по изгибу бедер и зажигая плоть огнем. От ненасытного желания она почти лишилась дыхания. Ее волновал запах его сильного мужского тела. Эммануэль захотелось ощутить на себе его вес, почувствовать, как он будет проникать внутрь ее, заполняя интимные места тела.
Зак поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Его грудь колыхалась от быстрого, возбужденного дыхания.
- Ты думаешь, не стоит этого делать? - произнес он хриплым от желания голосом.
- Нам нужно остановиться, - прошептала она.
Странная, горькая улыбка исказила его губы. Зак прикоснулся ладонью к ее щеке.
- Возможно, ты права. - Он погладил щеку рукой, превращая прикосновение в ласку.
- В комнате Филиппа есть его одежда. Надо пройти через боковую дверь, - произнесла она, отступая от него на шаг - подальше от этих опасных прикосновений и соблазнительной близости сильного мужского тела. - Ты найдешь там все, что нужно.
Она открыла дверь - и легкий порыв уже утихающей бури взметнул край ее пеньюара, заставив спешно схватиться за ткань руками.
- Эммануэль! - Зак решительно шагнул вперед.
Но она уже бежала; ее босые ноги скользили по влажному полу галереи, а ветер трепал непричесанные волосы.
Зак застыл в открытых дверях. Влажная ночная прохлада приятно ласкала кожу. Зак с силой втянул в легкие очищенный дождем воздух. Его сердце все еще сильно билось от первобытного мужского желания. Ему так хотелось броситься следом, прижать Эммануэль к своему сильному телу и немедленно взять ее. Но он сделал долгий, полный разочарования выдох и пошел в комнату Филиппа.
Взяв масляную лампу, Зак повернул ручку и распахнул стеклянную дверь. Филипп де Бове умер всего несколько месяцев, но в его комнате уже царило запустение. В воздухе перемешались едва ощутимые запахи пыли, табака и кожи.
Помещение было небольшим и разумно спланированным. Пол покрывали широкие доски из кипариса, на которые постелили летние соломенные коврики. Для обогрева был сооружен простой камин. В других особняках подобная комнатка предназначалась бы рабам или взрослеющим сыновьям. Но и этому скромному помещению Филипп смог придать элегантный вид, поместив здесь кровать из тонких кедровых досок и высокие шкафы, набитые книгами в кожаных переплетах. Побеленные стены украшали весьма искусно подобранные картины в фигурно вырезанных позолоченных рамах. На стоящем у окна столе, выполненном в стиле времен Регентства, стоял хрустальный графин с бренди. Зак направился в ближний левый угол - к высокому шкафу из кедра. Повернув ключ, он открыл дверцу…
Одежды не было. Зато на него пахнул отчетливо ощущаемый запах гашиша, смешанный с мускусным ароматом ветивера и легким привкусом опиума. На полке лежали три съежившиеся головы аборигенов островов Тихого океана с длинными спутанными черными волосами и навсегда застывшими страшными гримасами. Рядом находилась плетка с искусно разукрашенной ручкой и кожаными полосками, порядком изношенными, и аккуратно сложенная веревка. Не составляло большого труда понять, для чего они предназначались.
Отступив на шаг, Зак внимательно оглядел полки. Здесь была целая коллекция, которая напоминала бы экзотические принадлежности Папы Джона, если бы она имела медицинское предназначение. Скорее всего, эти предметы были собраны из желания удивить или поразить. Заку захотелось просто захлопнуть этот ужасный шкаф и навсегда забыть о его секретах. Он знал, что хозяйка дома не подозревает о тех вещах, что он обнаружил. Иначе она не направила бы его сюда, опасаясь раскрыть все тайны человека, с которым она вместе прожила двенадцать лет. Ветер на улице почти стих, о дожде напоминала только капель. После яростной бури эта относительная тишина казалась странной, почти неестественной. Заку на миг почудилось, что в углах таятся чьи-то тени - или призраки убитых.
Сжав челюсти, Зак начал внимательно изучать содержимое шкафа. Он не знал наверняка, что ищет, но вскоре понял, что копался здесь не напрасно. На последней полке, около книги большого формата с фотографиями обнаженных молодых девушек, лежал прямоугольный дубовый ящик, углы которого были обшиты медными полосами, а на одной стороне виднелись петли.
Он медленно откинул защелки и поднял крышку, надеясь обнаружить набор для убийства вампиров - бутыль со святой водой, большой крест, заточенную на одном конце деревянную палочку и маленький арбалет. Когда-то в наборе имелось четыре стрелы с серебряными наконечниками, каждая из которых покоилась в своей нише.
Теперь осталось только три.
Глава 18
Когда Зак покинул дом на улице Дюмен, о грозе напоминали только свежесть и легкий моросящий дождь. Выйдя с галереи на кирпичное крыльцо, майор остановился.
Черный костюм, белая полотняная рубашка и черный галстук, которые были на нем, когда-то принадлежали Филиппу де Бове - так же как и низкие черные ботинки и дорогая шляпа из бобра. Заку было неприятно сознавать, что эти вещи подошли ему по размеру - это как-то ставило их на одну доску: его и того человека, который коллекционировал трофеи охотников за черепами и фотографии несовершеннолетних обнаженных девушек, а также прятал у себя набор для убийства вампиров. Под мышкой Зак держал завернутую в брезент мокрую военную форму и дубовый ящичек, обитый медными полосами.
По содержимому шкафа Зак много узнал о странных наклонностях бывшего хозяина этого дома. У него мелькнула мысль, что Эммануэль все же, наверное, догадывалась об ужасной коллекции в комнате Филиппа, поскольку искала здесь арбалет после убийства Сантера, но, по ее словам, не нашла.
Майор сошел с мостовой и зашагал по дороге, широко расставляя ноги, чтобы не попасть в канавы от колес. Он хотел поднять голову и посмотреть, не наблюдает ли за ним Эммануэль из-за занавесок, но поборол этот порыв.
Зак вспомнил, как, стоя в «гарсоньер» с арбалетом, из которого убили Генри Сантера, он было заподозрил Эммануэль во лжи, решил, что убедил себя в ее невиновности только из-за внезапно вспыхнувшего желания. Это мимолетное сомнение выбило его из колеи. Но в следующее мгновение, трезво оценив ситуацию, он понял свою ошибку: если бы Эммануэль знала, что арбалет находится в шкафу, она никогда бы не оставила его одного в этой комнате. Он также вспомнил, как она упоминала о странной ночи, когда кто-то снял с двери засов. Похоже, что тот, кто воспользовался арбалетом, вернул его назад. Зака осенило: если кто-то тайком проник в дом, то он так же незаметно может совершить и убийство. Хорошо, что, выслушав рассказ Эммануэль о загадочном ночном визите, он не поспешил обыскать дом - тогда, обнаружив арбалет, он наверняка бы решил, что именно она виновна в убийстве, и мог приказать ее повесить.
Размышляя над этим, Зак дошел до конца улицы и только здесь позволил себе на мгновение оглянуться на высокий, укутанный вьющимися растениями балкон с чугунной решеткой, что вел в комнату Эммануэль. В его груди что-то сжалось, и, чтобы освободиться от тяжести, он с силой выдохнул. Сегодня он зашел слишком далеко. Эта женщина недавно овдовела, она яростно предана Конфедерации, с которой он воюет, и входит в число главных подозреваемых по делу об убийствах. Но, даже напомнив себе все это, Зак продолжал раздумывать над тем, что могло бы произойти, если бы он оказался с ней наедине в той комнате, где сейчас еле заметно дрогнула занавеска, словно отстраняемая чьей-то невидимой рукой.
Тучный ньюйоркец повернул арбалет; между его густых бровей появилась задумчивая складка.
- А ты спрашивал ее, как эта гадкая штуковина снова очутилась в комнате мужа после того, как она сказала, что арбалет исчез?
Стоя у окна своего кабинета, Зак молча наблюдал, как на противоположной стороне улицы молодой квартерон раскладывает на лотке дыни.
- Еще нет, - ответил он.
Разглядывая декоративную инкрустацию на деревянном ложе, Хэмиш понимающе скривился:
- Думаю, у тебя были причины с этим повременить.
Зак продолжал наблюдать за продавцом дынь.
- Да. - Если бы он остался у Эммануэль де Бове на ночь, то, конечно, не для разговоров о проклятом арбалете. Но Хэмишу об этом говорить не стоило.
- Почему эта дорогая маленькая игрушка появилась вновь?
Зак пожал плечами:
- Похоже, что убийца хотел подбросить улики против мадам де Бове.
- Возможно. Но она умная барышня, эта французская вдовушка. А что, если она оставила тебя в этой комнате специально, надеясь, что ты найдешь арбалет случайно и решишь, что его вернул кто-то другой, поскольку ты очень не хочешь ее подозревать? - Видя, что Зак смотрит на него тяжелым взглядом, Хэмиш добавил: - Твой интерес к ней серьезно мешает расследованию.
- Я с ней не сплю, - сказал Зак.
- Нет. Но хочешь. Не отрицай.
Зак положил арбалет в выстланный бархатом ящик и закрыл крышку.
- Я отправляюсь в церковь, - произнес он, запихивая ящик в полотняный солдатский ранец, и вышел из комнаты. Капитан смотрел на него удивленными и круглыми, как у совы, глазами.
Большая католическая церковь Успения святой Марии немецкой общины, выполненная в стиле, отдаленно напоминающем готический, была кирпичной. Сводчатые стеклянные окна перемежались с витражами. Еще не добравшись до деревянных входных ступенек, Зак понял, что строительные работы здесь кипят вовсю. У открытой двери были сложены приятно пахнущие свежеспиленные бревна, из церкви эхо доносило звук молотков.
Остановившись у огромной двери, Зак вдохнул знакомые запахи ладана и пчелиных сот. Неф удивлял своей простотой, стены были лишь побелены и украшены только несколькими терракотовыми дисками, на которых разместились картины, изображающие установку креста. На лесах около алтаря какой-то человек трудился над возведением ограждения с витыми деревянными столбиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36