- Теперь, - произнес генерал, просматривая гору бумаг на рабочем столе, - по поводу этой миссис Юджинии Филлипс, арестованной из-за того, что она засмеялась, когда наш покойный…
- Сэр, - прервал его Зак. Прежде чем явиться сюда, он четыре часа ходил с ордерами на аресты и конфискации; все это время Зак был на ногах. Он хотел поесть, отдохнуть и восстановить силы. По его спине струился пот, а мокрая рубашка прилипла к телу. - Как я понимаю, эта женщина устраивала день рождения для детей и даже не подозревала, что мимо идет траурная процессия.
Генерал поднял голову. На его щеках появился слабый румянец.
- А вы знаете, майор, что эту женщину уже арестовывали в Вашингтоне и судили за шпионаж?
Хэмиш ответил:
- Да, сэр. Мы проверили это. Ее освободили. - Массивный ньюйоркец бросил быстрый взгляд на Зака и отвел глаза. Чем-то Хэмиш сегодня был сильно огорчен, и Зак знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что причиной этого является не только жара.
- Ха! - произнес генерал. Маленький темнокожий мальчик, который обмахивал Батлера опахалом, задремал, и Батлер пнул его ботинком, от чего тот вздрогнул и принялся энергично работать. - Эта миссис Юджиния Филлипс явно не лояльна властям. Когда я предложил ей принести извинения, она отказалась, заявив, что поскольку никого не намеревалась оскорблять, то и просить прощения ей не за что.
- Генерал, - негромко произнес Зак, - у нее девять детей.
- Которым она, без сомнения, внушает ненависть к солдатам нашей армии. Без нее им будет лучше. - Макнув перо в чернильницу, Батлер стремительным росчерком подписал лежащий перед ним документ. - Она заслуживает такого же отвращения, как обычная уличная женщина.
Зак похолодел.
- Но, сэр, это означает…
- Я знаю, майор. Если жены этих мятежников ведут себя как шлюхи, то и относиться к ним надо соответствующим образом. Ее следует отправить на Шип-Айленд до дальнейших распоряжений. - Он поднял голову, его чуть косящие глаза на сей раз точно сфокусировались на Заке. - Вам ясно, майор?
- Да, сэр. - Зак отлично понимал, что суровость приговора объясняется не вымышленным оскорблением по отношению к погибшему лейтенанту, а тем, что миссис Юджиния Филлипс была еврейкой, а ее муж был известным в Вашингтоне адвокатом, куда более успешным, чем Батлер. Но свое мнение Зак не стал высказывать вслух.
- Вы что, стали защитником женщин Юга? - требовательно спросил Хэмиш, когда они примерно через полчаса покинули управление. - Не боитесь спорить с начальством? Если вы не будете придерживать язык, то скоро вас пошлют в ваш старый полк, как вы и хотели. Но рядовым, майор.
Хэмиш перешел на официальный тон и называл его по званию, а это был плохой признак. Зак вздохнул.
- Вы что-нибудь еще хотите сказать, капитан?
Усы Хэмиша недовольно дернулись.
- В конце концов, это вы поручили следить за одной дамой, что живет на улице Дюмен. И я видел, кто вышел из ее дома. Не думаю, что этот человек должен учить меня этике или чему-нибудь в этом духе, майор.
Зак с силой выдохнул.
- Как дела с книгой регистрации ядов?
Хэмиш засопел.
- Я не нашел каких-то имен, которые бы вызывали подозрение. Но в списке есть несколько докторов. Я послал пару солдат познакомиться с ними и определить, связаны ли они с больницей Сантера. Но многого от этого вряд ли стоит ожидать.
- Я подумываю о том, не нужно ли еще раз навестить Папу Джона в Байу-Саваж, - произнес Зак. - Поговорить подробно обо всем. - Зак старался не смотреть в лицо капитану. Он не знал, под каким предлогом отказать, если ньюйоркец вздумает сопровождать его.
Но опасения были напрасными. Хэмиш считал, что с него хватит путешествий по протокам и болотам; общество старого негра из Гаити было ему неприятно.
- Съездите, - сказал он, натягивая шляпу на лоб. - Может, хоть этот король вуду даст вам что-нибудь, от чего ваш член в брюках утихомирится.
- О Боже! - вырвалось у Зака. Он сжал челюсти от гнева. - Я не хочу обсуждать эту тему.
- Эта дама довольно подозрительна. Подумайте хорошенько, майор.
Было уже поздно, когда Зак повернул свою гнедую в тень старых кипарисов. Сучковатые корни деревьев выглядывали из вод залива, словно скрюченные колени. День клонился к закату, но это не принесло прохлады. Иногда Зак просто задыхался от влажного воздуха, думая, что вбирает в легкие больше воды, чем кислорода.
Над болотом кружились насекомые, в воде квакали лягушки. Здесь они были такой величины, что креолы с собаками охотились за ними и готовили из лягушечьих лапок прекрасные блюда. На какой-то момент Заку показалось, что слышится собачий вой, но потом он решил, что, возможно, этот звук издает какая-то птица. Когда он спрыгнул с лошади, то почувствовал, как сильно затекли его ноги. Стараясь меньше хромать, Зак пересек поляну перед хижиной, над которой возвышалась похожая на гриб соломенная крыша. К домику вела лестница, на которой стоял высокий чернокожий в безупречно белой рубашке. Когда Зак подошел ближе, мужчина улыбнулся Заку и произнес:
- А я уже удивлялся, что вы долго не приезжаете.
Глава 26
- Вы догадываетесь, почему я пришел? - спросил Зак, высоко подняв голову, чтобы разглядеть татуированное лицо человека в дверях.
- М-м-м… Но знаете ли это вы?
Зак, направляясь в болота, планировал расспросить Папу Джона про яды. Теперь же он неожиданно для себя произнес:
- Расскажите мне о Филиппе де Бове.
- Каждый человек имеет достоинства и недостатки, - ответил неф. - Что именно интересует вас?
- Филипп был способен на убийство?
Папа Джон спустился по ступенькам; хотя он и был уже стар, но еще сохранил грациозную и легкую походку крадущегося охотника.
- Почему вы спросили об этом? Потому что Филиппа влекла опасность? Или потому, что у него хранились сморщившиеся человеческие головы? Или потому, что он любил связывать своих возлюбленных шелковыми веревками? - Он остановился и, наклонив голову, посмотрел на Зака так пристально, что тот почувствовал беспокойство. - А вы знаете, что Филипп освободил негров на маленькой плантации, которую подарил ему отец, и, без сомнения, сделал бы то же самое в Бо-Ла, если бы дожил до времени, когда получил бы их в наследство? Что вы на это скажете?
- Война освободила всех рабов.
Папа Джон махнул в воздухе сухой рукой; этот жест напоминал пасс фокусника.
- Так все говорят. Но мира нет уже несколько лет, а женщина, которая стирает вашу рубашку, - еще рабыня, не так ли? Правда, теперь она принадлежит янки.
Сняв шляпу, Зак вытер пот со лба. Ему всегда было неприятно, что Батлер не только забирал в домах мебель или серебро, но и рабов. Однако Зак был его подчиненным и потому молчал.
- Мне известно, - произнес он, осторожно поправляя шляпу, - что де Бове был убит выстрелом в голову. Если бы он выжил, то стал бы умственно неполноценным.
Глаза Папы Джона ничего не выражали.
- Я слышал о людях, которые после подобного ранения становились способными убивать даже своих лучших друзей и любящих жен.
- Не подозревал, что у де Бове любящая жена, - сухо произнес Зак. Было похоже на то, что вряд ли он получит здесь интересующую его информацию.
- Скажите мне, майор, - сказал чернокожий, переходя на залитый солнцем участок поляны, где в беспорядке росли петрушка, рута, душица и блошница. - Вы нашли женщину, которая выдала его патрулю янки?
Зак стоял неподвижно у лестницы. На этот раз Папа Джон не пригласил его в дом, и Зак недоумевал по этому поводу.
- Вы знаете, что нет.
Наклонившись, старик начал собирать бледные зазубренные листья, распространяющие в воздухе острый, едкий запах.
- У вас словно завязаны глаза, - сказал он. - Это ваши предрассудки и комплексы.
- Что вы имеете в виду?
Медленно выпрямившись, Папа Джон посмотрел на Зака и рассмеялся.
- Думаю, вам следует догадаться самому.
Зак медленно вдохнул.
- Кто в этом городе может получить стрихнин из растений? Антуан Ла Туш? Чарлз Ярдли?
Держа в руках пригоршню растений, Папа Джон вернулся туда, где стоял Зак.
- Вижу, на этот раз вы не привели с собой вашего друга капитана Флетчера. Не хотите, чтобы он слышал, что я вам скажу?
Зак стойко выдержал его испытующий взгляд и чуть улыбнулся.
- Вы стараетесь сказать как можно меньше. - Он решил, что настало время повернуться и уйти, но передумал. - Знаете, - сказал он, - я слышал, многие считали Генри Сантера вашим другом. Однако вместо того, чтобы помочь найти виновных в его убийстве, вы действуете так, словно я вам враг.
Глаза старика стали суровыми и колючими.
- В этой войне чернокожие умирают, воюя в армиях противостоящих сторон. Почему вы считаете, что я поддерживаю вас? Только потому, что ваш президент говорит об их освобождении? А что потом станет с ними, с этими бывшими рабами, у которых нет работы и о которых никто не позаботится, когда они будут старыми и больными?
- Но, по крайней мере они обретут свободу.
- В самом деле? Я так не думаю. И чем больше будет продолжаться эта бойня, тем больше она принесет разрушений и жертв.
- Иногда следует идти на такие крайние меры, чтобы потом положение изменилось к лучшему.
Из открытой двери донесся какой-то слабый шум. Это был шепот или неловкое движение. Зак мог подумать, что это играет белый кот, но тот крался за ящерицей или каким-то-зверьком на краю поляны.
Папа Джон даже не оглянулся на эти подозрительные звуки.
- Скажите, майор, - произнес он, тяжело и с вызовом глядя на Зака, - как вы думаете, от чего разбогатели купцы-янки на Севере? Они торговали в Новой Англии, Африке и на Карибах сахаром, ромом и людьми. И еще несколько лет назад у них были рабы в Нью-Йорке и Коннектикуте. Вы думаете, если кое-кто здесь, в Луизиане, имеет рабов, а у ваших янки их нет, то вы лучше? Что на вашей стороне мораль? - Он наклонился так близко, что Зак мог хорошо разглядеть белки его глаз и каждую линию татуировки на его лице. - Это все предлог для того, чтобы вы могли объявить войну. И не думайте, что я перейду на вашу сторону.
- Я вас понял, - сказал Зак и повернулся. Подойдя к лошади, он взялся за поводья, но в этот момент старик его окликнул.
- Эй, майор!
Зак обернулся. Папа Джон снова стоял у открытой двери дома.
- Следите, чтобы на вас не напали, - произнес он. - Вы поняли?
- Почему вы меня предупреждаете? - спросил Зак, прищурив глаза.
Внезапно покрытое татуировкой лицо нефа расплылось в удивительно широкой улыбке.
- Друг Эммануэль - мой друг.
- Ты можешь сказать мне, что мы здесь делаем? - требовательно спросил Хэмиш. Он сделал поспешный шаг в сторону, чтобы не столкнуться с чернокожим мальчиком, играющим с другом в ракетки, но при этом Хэмиш чуть не ударился о шаткий деревянный лоток.
- Мы должны прозреть, - ответил Зак, медленно оглядывая разряженную в разноцветные яркие одежды публику, собравшуюся на Конго-сквер.
В этот полдень, как и каждое воскресенье, на окруженной высокими сикоморами пыльной площади, поросшей тощей травой, собирались городские рабы в своих лучших нарядах - потанцевать, поиграть и завязать любовные интрижки. Конечно, были и те, кто принадлежал к категории gens de coleur libres - «свободных цветных». Появлялись и белые, привлеченные музыкой, необычной едой и общей атмосферой веселья.
Хэмиш остановился и с изумлением уставился на деревянного петуха на столбе, яркий хвост которого трепал ветер. Затем повернулся к Заку:
- Я не понял твоих слов.
- Подумай вот о чем, - ответил Зак. - В городе живет около ста семидесяти тысяч человек. Из них примерно одиннадцать тысяч - свободные цветные и столько же - черные или цветные рабы.
- Да. - Хэмиш неопределенно махнул рукой в воздухе и спросил: - И что?
- Привратник на кладбище Святого Людовика сказал нам о двух чернокожих. Если бы мы их нашли, то могли бы спросить, видели ли они кого-нибудь. Нам говорили о том, что Филиппа выдала какая-то женщина с сильным французским акцентом, которая приехала в Байу-Креве. Я тогда спросил себя: кто она - его жена или любовница из аристократической семьи?
- Помнишь, я рассказывал тебе о солдате из Филадельфии, к которому обратилась эта особа? Парень явно не блистал умом, но даже он заметил бы, если бы она была чернокожей.
- Вот как? Он сказал, что на ней была вуаль, а на руках перчатки. Боже, в этом городе полно людей, в жилах которых течет негритянская кровь, но кожа не темнее, чем моя, а денег достаточно, чтобы позволить себе шелковые платья и модные экипажи. И большинство из них говорит по-французски.
С задумчивым видом Хэмиш дотронулся до усов.
На противоположном конце площади начали бить барабаны и тамбурины, заставив людей ритмично двигаться. Скоро должны были начаться танцы - странные, дикие вращения полуобнаженных, стройных, мускулистых черных тел. Те, кто не были нефами, образовали круг и стали хлопать; их плечи двигались в такт. Но и у белых, и у черных, и у цветных было по крайней мере одно общее: все они разговаривали по-французски. Белокожих янки в форме здесь терпели, поскольку их привела сюда необходимость, но было хорошо известно, что «американских негров», то есть жителей Севера, здесь ненавидят.
- Тебе стоит пристальнее приглядеться к людям, которые проживают в маленьких коттеджах для креолов, что стоят на краю Вьё-Карре или в предместьях города, таких, как Треме или Мариньи, - произнес Зак. Его голос был едва слышен на фоне странных звуков экзотического деревянного рога. - И ты увидишь, что у чернокожих женщин много детей со светлой кожей. Белые мужчины содержат цветных любовниц. Здесь это обычное явление.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Хэмиш. Его лицо по какой-то причине внезапно покраснело. - Что у де Бове была говорящая по-французски любовница, которую он прятал в каком-то коттедже в районе Треме, и однажды она на него очень разозлилась?
- Возможно.
- Тебе следовало спросить об этом у его жены. - В глазах ньюйоркца мелькнула злоба. - В постели женщины откровенней.
Зак с трудом сдержался. Но возразить Хэмишу было нечем.
- Она могла и не догадываться.
- Ха! - выдохнул Хэмиш. - Если бы ее муж содержал цветную на стороне, она бы знала. - Позади него темнокожая женщина с пледом из шотландки на плечах сидела за столиком у ржавой железной ограды и продавала пиво, доставая его из корзины с холодной водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36