Но внезапно она заметила направляющегося к ней всадника - высокого человека в синей офицерской форме; он сидел на коне столь же уверенно и красиво, как плантаторы Луизианы. Повернувшись спиной к ветру, Эммануэль молча смотрела, как массивная кавалерийская лошадь под углом взбирается вверх по склону, направляясь к ней. Всадник на лошади был частью того враждебного мира, вторжение которого каждый день приносило страдания; одного его появления было достаточно для того, чтобы ее сердце быстро и сильно забилось.
- Как вы узнали, где меня найти? - спросила Эммануэль, когда майор подъехал ближе. Откинув голову, она держалась за ленты своей шляпы, поскольку ветер попытался сорвать ее снова.
- Я заезжал на улицу Дюмен, - ответил майор и спрыгнул рядом с ней.
Они побрели по усыпанной раковинами дорожке на самом гребне дамбы. Гнедая лошадь майора ковыляла за ними. Было видно, как Доминик, растянувшись внизу в траве, пытается развязать узел на шнуре воздушного змея.
- Вы получили результаты вскрытия? - тихо спросила Эммануэль.
- Да.
Она бросила на него быстрый косой взгляд.
- И что нашел ваш доктор-янки?
Майор смотрел куда-то вдаль, на красивом мужественном лице невозможно было прочитать его мысли.
- Как вы и предполагали, это оказалась пижма. - Он переложил вожжи в другую руку. - Я поинтересовался, какие женские болезни лечат при помощи пижмы. Доктор ответил - в период месячных. - Майор бросил на нее взгляд. - И очень туманно объяснил, что так избавляются от нежелательного ребенка.
У Эммануэль замерло дыхание.
- Она была беременна?
- Нет. Хотя девицей тоже не была. - Он изучающе посмотрел в ее лицо. - И вы об этом знали, не правда ли?
Эммануэль не стала отрицать, она лишь повернулась в сторону видневшихся далеко внизу трущоб. Заросший сорной травой и ивняком участок земли между урезом воды и дамбой никому не принадлежал. Те, кому негде было жить, сооружали здесь домики на сваях, достаточно высоких, чтобы уберечь от ежегодного наводнения. Немногочисленная живность - куры и свиньи - бродила среди раскидистых ивовых кустов. Но Эммануэль всегда думала, что с порога этих домишек открывается очень красивый вид на реку.
- Вы знаете имя человека, с которым она встречалась? - спросил майор.
- Она не обсуждала со мной личные дела. - Это была святая ложь, призванная скрыть постыдную правду. Эммануэль подставила лицо лучам заходящего солнца и двинулась дальше. Раковины скрипели под ее ногами. Здесь, у реки, ветер был холоднее.
- Конечно, вы не знаете, кто хотел смерти мисс Ла Туш? - произнес майор, стараясь не отстать.
- Нет.
- Когда прошлым вечером я разговаривал с ее семьей, мне говорили, что она девственница. Они либо не знали правды, либо стыдились ее говорить. Или очень боялись.
- Боялись? - Эммануэль резко повернулась к нему. - Вы считаете, что они могли убить Клер только по этой причине?
- Такое случается, когда молодая женщина может навлечь позор на всю семью - старинную, гордую и очень респектабельную. Похоже на то, что мисс Ла Туш была очень смелой в своей сексуальной жизни. Доктор, который делал вскрытие, считает, что она делала кое-что… Ну, оставим это. Скажу только, что в борделях мужчины дают за это дополнительную плату.
Поняв, что он имеет в виду, Эммануэль покраснела.
- Я не столь наивна, майор, и понимаю, о чем вы говорите.
В глубине его опасно-темных глаз что-то блеснуло.
- Для некоторых людей - к примеру, очень гордого отца или разъяренных братьев Клер - это может быть достаточным основанием для убийства.
- Нет. Только не Антуан, - торопливо произнесла Эммануэль и тут же пожалела о своей поспешности, заметив на лице майора интерес.
- Какими были ее отношения с Генри Сантером?
- Я не думаю, что у нее была связь с Генри. - Она энергично покачала головой.
- Почему вы так уверены?
- Боже! Он был совсем старик!
Майор бросил на нее косой взгляд, на его губах появилась холодная улыбка.
- Такие вещи случались.
- Генри - честный человек. Он никогда бы не соблазнил женщину, которая годится ему во внучки.
- Клер Ла Туш была очень красивой и молодой.
- Нет, - произнесла она снова. - Вы не понимаете. В жизни Генри была только одна женщина. Его жена. Может, она и умерла тринадцать лет назад, но он до конца оставался преданным ей. Кроме того… - Шум заставил ее поднять голову. Красный змей Доминика то нырял вниз под порывом ветра, то снова взмывал в синее небо. - Генри Клер даже не нравилась. Он был признателен ей за то, что она делала в больнице, но он… - она помолчала, подбирая слово, - не одобрял ее.
- Он догадывался, что она принимала настойку опия?
Эммануэль вскинула брови.
- Армейский доктор считает, что она принимала это средство регулярно. И не убеждайте меня в том, что вы не знали о ее увлечении. Уж вы-то должны были заметить соответствующие признаки.
- Она пользовалась опием больше, чем это разумно, но регулярно. Большинство людей не понимают, насколько эффективным может быть это средство. Я пыталась предостеречь ее, но она только смеялась.
- Вы знаете, где она доставала опий?
Эммануэль отрицательно покачала головой:
- До того как война нарушила сообщения, его можно было найти повсеместно. Но сейчас положение изменилось. - В тени одного из домиков, сделанных из сплавного леса, сидел мулат и плел стул из ивовых прутьев. Эммануэль остановилась, глядя, как ловко движутся его руки. - Но есть еще вероятность, что смерть Клер произошла из-за неосторожности? - медленно произнесла она. - Я имею в виду - она могла решить, что беременна, и принять слишком большую дозу масла пижмы?
- Это не случайность, - возразил майор. - Пижма содержалась в настойке опия. Флетчер делал обыск и нашел бутылку. К слову, Антуан всячески стремился ему помешать.
- В настойке опия? Это средство сладкое, но не настолько, чтобы заглушить горечь пижмы.
Майор покачал головой:
- Это была новая бутыль. Даже если Клер заметила странный привкус, она могла предположить, что настойка просто плохо изготовлена. Похоже на то, что она не подозревала, что кто-то хочет ее отравить.
Из груди Эммануэль вырвался странный возглас. Майор повернул ее к себе.
- Послушайте, - произнес он, с силой прижимая ее руки. - В этом городе происходит что-то страшное, и вы знаете намного больше, но скрываете. Разве вы не ощущаете, что и над вами нависла опасность? Вам это безразлично?
Лицо Зака было свирепым и жестким.
- Вы думаете, я не боюсь? - возразила Эммануэль. - У меня сын, который потерял отца всего три месяца назад.
- Тогда почему, черт побери, вы не говорите мне правду?
Они были так близко, что она чувствовала странную смесь страсти и ненависти. Ее влекло к этому человеку, и одновременно она боялась его. Сердце Эммануэль забилось сильно и быстро. По его внезапно обострившимся чертам она поняла, что и он испытывает подобные чувства. Майор опустил взгляд на ее губы…
- Месье, - прошептала она. - Мой сын… Его друг…
Зак поднял голову и, продолжая тяжело дышать, убрал руки с ее плеч. Эммануэль поспешно отпрянула, но майор не сделал попытки снова дотронуться до нее.
- Скольким еще придется умереть, пока вы не преодолеете свои предубеждения и не скажете, что происходит? - произнес он с внезапной холодностью.
Взявшись за кончики складок своего траурного платья, Эммануэль медленно покачала головой:
- Это не имеет ничего общего с убийствами.
Она услышала, как ее издали позвал Доминик:
- Мама, мама! - Сын бежал к ней по дамбе; над его головой летел воздушный змей. - Мама, посмотри, как высоко!
- Закончим разговор на эту тему, - вздохнул майор. Взяв в руку поводья, он вскочил в седло и поскакал прочь. Его одинокая фигура четко вырисовывалась на фоне закатного южного неба.
Вечером того же дня Эммануэль внезапно проснулась с бьющимся от страха сердцем. Было где-то около полуночи, на улице к этому времени совсем стихло. Она села в кровати, пытаясь понять, что ее разбудило. Но в доме стояла такая тишина, что в ушах буквально звенело, а темнота вокруг была густой и непроницаемой.
Чувствуя, что от страха у нее по спине пробегают мурашки, Эммануэль прокралась к двери комнаты Доминика. Он мирно спал, в тишине ночи его дыхание было чуть слышно. Тем не менее Эммануэль заставила себя пересечь комнату. Ее босые ноги ступали совсем бесшумно по непокрытому полу. На миг Эммануэль смутилась - наверное, сейчас она выглядит глупо. Решив вернуться в постель, она все же направилась к двери, чтобы проверить, закрыта ли та на засов.
По пути она обратила внимание на стеклянные раздвижные окна в гостиной, которые были заперты на защелки. Она прошла дальше, к входу. Коридор был пуст, а дверь предусмотрительно закрыта от всех ночных угроз. Но… кто-то поднял засов! Эммануэль поняла, что она проснулась именно от этого звука.
Кто-то вышел, после чего закрыл за собой дверь.
Глава 15
Рано утром следующего дня Эммануэль взяла напрокат у одного из соседей аккуратную маленькую серую кобылу и поехала на восток. Там, у болота, в похожей на гриб хижине жил чернокожий, который, как говорили, был способен предсказывать будущее.
В детстве ее не учили езде верхом. Но в первый же год замужества, столь радостный для нее, Филипп взял ее в Бо-Ла и научил ездить на лошади, как и многому другому. Поэтому не было удивительного в том, что, проезжая мимо теснившихся хижин, полей сахарного тростника и леса, Эммануэль думала именно о муже.
Ночью, обнаружив, что на закрытой входной двери не было засова, она побежала к Роуз и нашла ее спокойно спящей.
- Но как? - недоумевала мулатка, когда Эммануэль все ей рассказала. Сев на кровати, она прижала кулаки к груди. - Как кто-нибудь мог войти? И что он здесь делал?
Вместе они внимательно осмотрели дом, пытаясь найти хоть какой-либо след ночного посетителя, но безуспешно.
- Это происшествие может иметь только одно объяснение, - решила Эммануэль, когда они сидели на кухне и пили из толстых кружек горячий кофе с цикорием. - Кто-то спрятался в доме днем, когда дверь не была заперта, а ночью сделал то, для чего пришел.
- Вот что я скажу, - произнесла Роуз. - С этого дня входная дверь у меня будет заперта весь день. А утром я буду выбрасывать все остатки пищи. Кто бы это ни был, он обнаружит, что ему нечего отравить.
Эммануэль промолчала, хотя, по ее мнению, если бы кому-то понадобилось их убить, то для этого совсем не обязательно подсыпать в еду яд.
- Ты слышала какие-нибудь разговоры на рынке, Роуз? - Это бойкое место было известным и ценным источником информации, которую здесь можно было узнать как у белых, так и у чернокожих.
- О, там много болтают, - беспечно сказала Роуз. - Но никто ничего на самом деле не знает.
- И о чем?
Роуз отвела взгляд.
- Глупые разговоры.
Держа кружку в руках, Эммануэль наклонилась вперед:
- Скажи мне, Роуз.
Роуз перевела взгляд на лицо Эммануэль и протяжно выдохнула:
- Некоторые считают, что это Филипп. Якобы он не погиб на болотах, как думают янки. Что он оправился, но потерял рассудок и теперь убивает всех, кого знает.
Эммануэль сжала кружку с такой силой, что сама удивилась, как та не треснула.
- Что еще?
Роуз пожала плечами:
- Другие винят английского доктора или немецкого парня, которому ампутировали ногу. Но, скорее, люди просто не любят тех, кто говорит с акцентом или живет не так, как они.
Эммануэль машинально кивнула, но у нее возникла мысль, которую она никак не могла отогнать. В конце концов, после долгих бессонных ночей, в течение которых она раздумывала над своим предположением, она направилась сюда, на протоки реки Байу-Соваж. Этот поступок казался ей глупым, поскольку хотя она очень уважала знания Папы Джона в области целебных растений, но никогда не верила в его способности предвидеть будущее. Поэтому, приближаясь к небольшой поляне, Эммануэль мысленно говорила себе, что она здесь только потому, что люди делятся с чернокожим своими секретами, предположениями и страхами. Внезапно она вспомнила, что Филипп совсем не верил в способности Папы Джона.
Когда она подъехала к хижине, неф сидел за небольшим, покрытым белым покрывалом столом, на котором не было ничего, кроме грубо вырезанных деревянных чашек, наполненных раковинами каури. По другую сторону стола стоял стул.
- Вы хотите сказать, что ждали меня, не так ли? - произнесла Эммануэль, натягивая поводья.
Откинув голову, негр раскатисто рассмеялся.
- Вы думаете, что знакомые сообщили мне о вашем визите?
Эммануэль привязала серую кобылу к ветке кипариса и направилась к негру.
- А это так? - поинтересовалась она, останавливаясь перед столом.
- Ничего подобного.
- Но тогда как вы догадались, что я приду?
- Наверняка я знаю только то, что мне говорят.
Поколебавшись мгновение, Эммануэль направилась к свободному стулу.
Она положила руки на белоснежную ткань.
- Тогда потрясите раковины каури и вызовите божество, чтобы оно сказало, кто это сделал.
- Это не так просто.
Эммануэль пристально взглянула ему в глаза.
- Вот как?
Негр протянул ей деревянную чашу с раковинами.
- Держите ее обеими руками. Очистите свой ум от всего постороннего, думайте только о том, что вы хотите узнать.
Чашка оказалась гладкой и холодной; казалось, она вибрировала, что испугало Эммануэль.
- А теперь закройте глаза, потрясите раковины и задайте свой вопрос.
Затем Папа Джон снова потряс раковины и начал петь песню на языке своей далекой родины - по рассказам Генри Сантера, негр адресовал магические песни четырем частям света, вызывая свое божество, а также «Всемогущего отца». Негр верил в особенную религию - вуду, в которой перемешались воспоминания о древних африканских религиях и мистический католицизм Санто-Доминго, острова в Карибском море, на котором Папа Джон был рабом до того, как его перевезли сюда, в Новый Орлеан.
Эммануэль молча смотрела, как неф раскачивается взад и вперед. Мускулы на его щеках странно провисли, а глаза закатились. Старик погрузился в транс. Внезапно он рассыпал раковины по столу. Эммануэль испугалась и вскочила. Однако Папа Джон остановил ее жестом и начал внимательно изучать их расположение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36