Ц Если каждую ночь
у тебя одна и та же женщина, она надоедает. Хочется разнообразия и все тако
е. Так что этот милый джентльмен хочет отдать ее вам за хорошую цену и осча
стливить одного из вас. Так кто же будет тем счастливчиком?
Джеймс нахмурился, услышав непристойность. Однако он был еще большим убл
юдком, чем негодяй муж, так что неудивительно, что ему в голову пришла гряз
ная мысль.
Джеймс внимательнее присмотрелся к привязанной женщине. Действительно
ли она знатная дама? Женщина его круга? Он никогда не слышал, чтобы дворян
е продавали жен. Муж выглядел богатым, хорошо одетым. Держался он скромно,
даже немного скованно.
Каким человеком надо быть, чтобы сотворить такое с собственной женой? Ка
к он может так легко отказаться от нее, прилюдно унизить? А как же его клят
вы? Честь?
Джеймс внезапно опомнился, пораженный нелепостью своих суровых оценок,
и невесело усмехнулся. Кто он такой, чтобы судить о чести мужчины? Какое он
имеет право осуждать другого мужчину за его отношение к жене? Что из того
, что молодой человек собирается походя бросить ее? Что из того, что он ее п
ублично унижает? Что из того, что он глуп и не понимает, как повезло ему, ког
да она ему досталась, и как пуста может быть жизнь мужчины без жены? Ну и чт
о? Все это не имеет к Джеймсу никакого отношения и его не волнует.
Ц Может быть, Большой Уилл? Ц раздался женский голос. Ц Он хоть сможет п
опользоваться женой, ведь его наверняка никто больше не захочет!
Толпа опять взорвалась хохотом. Джеймс заметил внезапное движение на пр
отивоположной стороне площади, где стоял громадный Уилл Сайке, кузнец Га
ннислоу, и глазел на женщину, которую держали на ошейнике. Его мускулисты
е, до плеч обнаженные руки, поросшие черными волосами, покрытые сажей, жир
ом и бог знает чем еще, были сложены на могучей груди.
Ц Ну как, Большой Уилл? Ц спросил Моуди, когда несколько мужчин вытолкну
ли вперед огромного детину. Ц На какую глупость ты опять потратишься? А з
десь милая, мягкая женщина ждет не дождется твоих нежных ласк.
Кузнец, разинув рот, уставился на молодую женщину. Большой Уилл Сайке всю
жизнь жил в Ганнислоу и всегда был хорошим кузнецом, но его рост, недостат
ок ума и своеобразное представление о чистоплотности много лет делали е
го мишенью для шуток местных острословов. Женщины издалека его дразнили
, но близко ни одна не подходила.
Ц Что скажешь, Уилл? Ц начал его обхаживать старый Моуди. Ц Наконец у те
бя будет своя собственная жена. К тому же настоящая дама.
Большой Уилл облизнул губы, и у Джеймса свело желудок. Было ли ему жаль жен
щину? Заинтересовала ли она его? Нет. То, что с ней происходило, его совсем н
е касалось. Ему безразлично, что молодой муж оказался первостатейным хам
ом, который позволил этому огромному слюнявому животному с вожделением
смотреть на свою жену и был готов передать свою ответственность за нее т
ому, кто больше заплатит. Был ли Джеймс так уж уверен в своем чувстве чести
? Верил ли он действительно, что сам не был способен на подобную подлость?

Что за глупые мысли, учитывая то, что его грех гораздо более тяжкий.
Другие мужчины тоже начали убеждать Большого Уилла, и тот подошел поближ
е к возвышению.
Ц За двадцать фунтов она станет твоей, Ц Моуди. Ц Выгодная будет покупк
а. Видит Бог, лучшей ты никогда не сделаешь.
Ц Это же куча денег, Ц сказал Большой Уилл, медленно покачивая головой и
з стороны в сторону.
Ц Но не для такого человека, как ты, Уилл, Ц Моуди. Ц У тебя немало припря
тано. Ты прилично зарабатываешь в своей кузне. И все в округе знают, что ты
и полпенни не истратил за годы. К тому же посмотри на нее, парень. Посмотри
на нее!
Большой Уилл продолжал не отрываясь смотреть, а женщины в толпе захихика
ли и снова начали долбить по своим жестяным котелкам.
Ц Уилл! Уилл! Уилл! Ц кричали мужчины в такт ударам по котелкам.
Уилл обернулся лицом к толпе и ухмылялся, явно довольный тем, что оказалс
я в центре внимания.
Ц Уилл! Уилл! Уилл!
Площадь сотрясалась от адского грохота, так что у Джеймса вибрировали по
дошвы ботинок.
Ц Уилл! Уилл! Уилл!
С каждым выкриком и ударом по котелкам толпа немного продвигалась впере
д, постепенно окружая возвышение. На площадь стали подходить еще любопыт
ные, и на Джеймса начали напирать сзади. Ему стоило трудов удерживать рав
новесие, когда толпа толкала и толкала вперед, в том же ритме, в каком грем
ели котелки и сотни голосов скандировали:
Ц Уилл! Уилл! Уилл!
Наконец великан кивнул и повернулся к аукционисту. Старый Моуди поднял р
уку, прося тишины, и грохот котелков постепенно прекратился.
Ц Хорошо, Ц сказал Уилл своим низким, невыразительным голосом. Он по-пр
ежнему с вожделением косился на женщину, которая стояла неподвижно, как
жена Лота. Пока была суматоха, она ни разу не подняла голову. Ц Значит, два
дцать монет.
В толпе послышались одобрительные возгласы и смех, которые опять заглуш
ил стук котелков. Джеймс с изумлением огляделся, пораженный тем, что люди,
большинство из которых он знал всю жизнь, так хотели, чтобы эта незнакома
я молодая женщина оказалась в грязных мясистых руках Уилла Сайкса. Они г
отовы были допустить это. И более того, они с восторгом добивались, чтобы э
то произошло.
Взгляд Джеймса устремился к женщине и ее мужу. Она стояла прямо и неподви
жно под усиливающимся ветром, голова ее была по-прежнему опущена, руки кр
епко сжаты спереди, и только их дрожь выдавала ее страдания. Джеймсу редк
о приходилось быть свидетелем такого мужества даже на поле боя в Испании
. Негодяй муж не собирался препятствовать тому, что должно было произойт
и. Молодой болван не пошевелил пальцем, чтобы остановить это.
Джаду Моуди понадобилось несколько минут, чтобы утихомирить охрипшую т
олпу.
Ц Уилл Сайке дает двадцать фунтов, Ц наконец удалось ему сказать. Ц Мож
ет быть, кто-нибудь даст больше?
Тишина, наступившая после вопроса аукциониста, как французский штык уда
рила Джеймса в живот. Боже милостивый, что ж это такое с ним происходит? Он
не знает эту женщину. Ему нет дела до того, что с ней случится. Его это совсе
м не касается. Если молодую женщину собираются продать Ц продать, Госпо
ди сохрани! Ц самому отвратительному мужчине во всем Корнуолле, значит,
так тому и быть. Джеймса это не касается.
Женщина все еще не поднимала голову. Она не представляла, какая судьба ее
ждет. Не имела понятия. Джеймс оторвал взгляд от нее и посмотрел на мужа. М
ужчина побледнел и выглядел так, как будто ему сейчас станет плохо от одн
ого вида Большого Уилла. Однако он ничего не сказал.
Пора было уходить. Джеймс не имел ни малейшего желания смотреть конец эт
ой отвратительной маленькой драмы.
Однако он все не уходил.
Ц Кто-нибудь даст больше? Ц повторил Моуди.
В животе у Джеймса кишки собрались в тугой узел. Взгляд его скользил по ух
мыляющейся, смеющейся толпе, которую подстегивали ветер и возбуждение о
т торгов, как будто это какой-то языческий ритуал.
Джеймс еще раз глянул на привязанную женщину, неподвижную и дрожащую пер
ед возбужденной толпой. Проклятие!
Ц Если больше никто не предложит цену повыше, то леди будет продана...
Ц Я даю сто фунтов!

Толпа издала возглас изумления, после чего повисла зловещая тишина. Вери
ти Озборн Расселл подняла голову впервые с тех пор, как взошла на помост.

Сборище на рыночной площади оказалось несопоставимо меньше той чудови
щной орды, какую Верити представляла себе. Она их, конечно, видела, когда Г
илберт привел ее на площадь. Однако, как только ей на шею надели ошейник, в
се переменилось. Толпа росла и превращалась во враждебное, насмехающеес
я сборище. Посмотреть на этих людей означало для Верити тоже, что признат
ь реальность всего происходящего, а она не могла решиться на это. Поэтому
она твердо отказывалась поднимать глаза.
Верити казалось, что на нее уставились тысячи любопытных глаз, осматрива
ющих ее с головы до пят, похотливо ощупывающих ее так же реально, как мерзк
ие руки аукциониста. Выкрики толпы настолько усилились, что Верити почув
ствовала, как усыхает под чудовищной тяжестью этого жуткого общего голо
са.
И еще оглушительный грохот сотни металлических барабанов. В какой-то мо
мент Верити почудилось, что все палки и ложки, которыми толпа долбила по к
отелкам, будут направлены на нее. Она всерьез опасалась за свою жизнь.
Однако теперь Верити больше не интересовала толпу. Все глаза повернулис
ь в сторону высокого темноволосого мужчины, стоявшего позади собравших
ся. По-видимому, именно этот человек предложил за нее сто фунтов.
Мужчина надел на голову черную шляпу с высокой тульей, и для толпы это сло
вно послужило сигналом. Они расступились перед ним, как Красное море пер
ед посохом Моисея. Мужчина не двинулся с места, но, казалось, смотрел прямо
на Верити. Неодолимый трепет мрачного предчувствия пробежал у нее по сп
ине. Кошмар еще не кончился.
Ц Ну что ж, Ц промолвил в тишине аукционист. Он больше не был живым, добро
душно подшучивающим торговцем, голос его стал нерешительным, почти неес
тественным. Ц Сто фунтов от лорда Харкнесса.
Лорд Харкнесс? Он титулованный джентльмен? Благородный человек? Слабая н
адежда зародилась в душе Верити. Может быть, он пришел, чтобы прекратить э
ту чудовищную торговлю? Может быть, он настоящий джентльмен и не позволи
т продолжать этот кошмар? Может быть, он собирается привести Гилберта в ч
увство, заставить его осознать, что он делает? Нет. Пристальный взгляд нез
накомца был сосредоточен на Верити. Не на беспутной толпе, которая над не
й издевалась. Не на омерзительном аукционисте. Не на Гилберте. Его интере
совала только Верити. Этот дворянин не спаситель. Он дал за нее свою цену.
Он собирается купить ее.
Ц Не думаю, что кто-то даст цену больше, чем его милость, а? Ц сказал аукци
онист. Немного помолчав, он продолжил: Ц Леди продана лорду Харкнессу за
достойную сумму в сто фунтов.
Продана. Верити снова охватил ужас, сердце бешено колотилось. Ее продали.
Продали.
Это слово звенело у нее в ушах громче, чем стук десяти тысяч железных бара
банов, заглушая все, что произошло раньше. Продана.
Это невозможно. Ради всего святого, ведь сейчас девятнадцатый век! Таког
о просто не бывает в наше время, в современной, просвещенной Британии!
И все-таки ее продали. Как лошадь в «Таттерсоллз». Как капор с витрины мод
истки или леденец в кондитерской. Как рабыню.
Верити услышала у себя за спиной, как с облегчением вздохнул Гилберт. Она
продана, а ее муж чувствует облегчение. Потому что наконец от нее избавил
ся? Потому что передаст ее дворянину, а не местному кузнецу? Или потому что
получит сто фунтов вместо каких-то жалких двадцати?
Какая разница? Теперь все, что касается Гилберта, не имеет никакого значе
ния.
Верити сосредоточилась на темноволосом незнакомце, проходящем к ней ск
возь толпу. Шляпа затеняла его лицо, так что женщине не удавалось его как с
ледует рассмотреть. Зато в его манере двигаться было нечто поразительно
е: почти угрожающая животная грация, властная самоуверенность. Лишающее
сил молчание толпы сменилось приглушенным шепотом, когда он двинулся к в
озвышению. Те, мимо кого он проходил, смотрели на него разинув рты, широко
раскрытыми глазами и отступали назад, как будто боялись оказаться слишк
ом близко к нему. Соседи подталкивали друг друга локтями и шептались. Дет
и прижимались к родителям. Некоторые показывали на него пальцами и нервн
о хихикали.
Мужчина не обращал на их реакцию никакого внимания и продвигался вперед
. Он выглядел заносчивым, надменным, и можно было предположить, что у них б
ыли основания его бояться.
Верити следила за его раздражающе медленным приближением, и каждая мышц
а ее и без того напряженного тела натягивалась еще сильнее, пока женщина
не задрожала, как натянутая тетива лука. Она сделала едва уловимое инсти
нктивное движение к Гилберту, но от мужа для нее теперь не было никакой по
льзы. По правде говоря, от него и раньше не было толку. Тоненькие ниточки, к
оторые прежде связывали их, ослабли в тот момент, когда Гилберт надел оше
йник на ее шею, и вовсе порвались, как только было произнесено одно-единст
венное слово: «Продана».
Верити еще крепче сжала руки, напрягла локти и колени, пытаясь контролир
овать свое тело. Но чем сильнее она напрягалась, тем больше дрожала. Она не
могла преодолеть себя и перестать трястись.
Мужчина все так же медленно шел через площадь. Верити услышала несколько
приглушенных восклицаний:
Ц Лорд Хартлесс. \Хартлесс (heartless) означает «бессердечный».\
Аукционист же точно назвал его «Харкнесс».
Просто ее собственный страх переделал это имя в нечто устрашающее.
И тем не менее как же люди его боятся! Кто он такой? И неужели ее действител
ьно, как отборный кусок конины, передадут этому странному мужчине, котор
ый, кажется, внушает ужас всем, кто его знает?
Продана.
Верити никак не могла остановить дрожь. Ее трясло всю: внизу, в животе, так,
что даже тошнило, и вверху, в горле, не давая глотнуть. Она пыталась прекра
тить это, сдержать дрожь, но вышло даже хуже. Каждая мышца была настолько н
апряжена, что Верити начала ощущать липкую влагу испарины, появившейся о
т ее отчаянных усилий. Нижняя юбка прилипла к ногам, и тоненькая струйка п
ота стекала сзади по шее. Ветер остужал влажную кожу. Верити продолжала д
рожать. Все ее тело неудержимо сотрясалось. Ей казалось, что остановить э
ту дрожь невозможно.
Надо взять себя в руки. Она не должна показать свой страх этому человеку, п
отому что, возможно, ему именно это и нужно. Она поплотнее закуталась в пла
щ.
Когда мужчина подошел к помосту, Верити впервые увидела его лицо. Оно был
о грубое, худое и хмурое. Тяжелые черные брови наползали на ярко-синие гла
за, которые как будто пронзали ее насквозь и приковывали к месту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40