…Почти два года они не были так близки друг с другом. Два раза в неделю час
овые свидания при постороннем человеке уже успели приучить их к сдержан
ности в выражении своих чувств. Разве то были свидания?! Неужели ж может лю
бящее сердце растянуть час, крохотный час на ночь или хотя бы на нескольк
о часов. Они любили друг друга, но уже забыли, что такое любить тело.
И вот сегодня ради новоселья для них сделано исключение. Они наслаждалис
ь предоставленной им уединенностью, узнавали, заново открывали друг дру
га.
Жемчужно отсверкивала белоснежная кожа Ниночки, круглились холмики мо
лочно-белых грудей, руки ее, словно белые птицы, обнимали плечи Бориса, и, к
азалось, что этой ночи не будет конца. Они были одни, вдвоем, они были наеди
не, и удивительное чувство счастья и незабываемой радости наполняло их.

Ц Боже мой, какая ты красивая, Ц все время повторял Тугай. Ц Я так отвык
от тебя, я не могу насмотреться, я так люблю тебя, твое божественное тело! З
а что мне награда такая от Провидения, за что так награждает меня Господь!

А вокруг Нерчинска бродили часовые, у костерков подле острога сидели и л
ежали конвойные солдаты.
Скоро пройдет эта удивительная ночь, скоро серый рассвет притушит яркий
блеск звезд. А пока пусть идет она своим чередом, пусть будет благословен
на, она, эта ночь…

ГЛАВА 12

Хотя нет, не замолить грехов Романовых державных, думал он долгими ночам
и, греясь у печурки и глядя в дымный огонь сквозь ее открытую дверцу. Синее
пламя облизывало сосновые поленья, капли смолы выступали на них, как сле
зы прошедших сквозь муки мученические поколений. Вскипала смола, и выстр
еливали искры, словно душа из ружья целилась.
Пламя играло отблесками на черных закопченных стенах его неказистой из
бушки, в которой и всего-то было, что стол, лежанка, два грубо сработанных с
тула да по стенам кое-где несколько картинок и гравюр религиозного соде
ржания Ц иконы Божьей Матери и Александра Невского.
На грубом столе, самом примитивном, лежали Евангелие, Псалтырь, акафист П
ресвятой Животворящей Троице, молитвенник, изданный Киево-Печерской ла
врой да «Семь слов на Кресте Спасителя»…

Прошло два года.
Это были суровые, но все же прекрасные годы. Из маленькой фактории Нерчин
ские рудники с нищими домишками и лабазом жирного Бирюкова превратилис
ь в маленький чистый городишко с нарядными аккуратными домиками, улицей
, деревянной мостовой, маленькой часовенкой и комендантским домиком. В п
оследнем даже был зал, в котором участники самой настоящей «театральной
труппы» представляли для зрителей пиесы.
Скоро поняли заключенные острога, что умственная пища была для них более
необходима и полезна, нежели пища материальная.
Кормили-то их достаточно, правительство положило на содержание каждого
по шести копеек меди в сутки и мешок в два пуда муки на месяц. Этого не могл
о хватать на больших взрослых мужчин. Но оказалось, что общество тайное п
риучило их всех к братству и общности. И богатые, те, что привезли с собой д
еньги, стали выделять на всю артель суммы, достаточные для содержания ка
ждого.
Но когда начались лекции и беседы на политические, философские темы, ког
да каждый из арестантов, а здесь люди все были образованные, мог поделить
ся своими знаниями с другими, стало совсем весело.
Это было нечто, ранее в Сибири не встречавшееся: арестанты и их жены играл
и Шиллера и Шекспира. Княгиня Волконская занялась режиссурой, Ниночка иг
рала первых героинь, а полковнику Лобанову достались роли всех великих и
нтриганов. Он изображал и Франца Мора, и Ричарда III, и Мефистофеля, и Шейлока
. Когда он топал деревянной своей ногой по сцене и кричал: «Мне по душе лиш
ь запах крови!» Ц ему верили. Ну, почти каждый верил.
Дворик острога перед высоким частоколом, устроенным из обтесанных брев
ен и заостренных кверху, был невелик, но почти все выходили сюда просто по
дышать свежим воздухом или окинуть взором хотя бы и небольшое пространс
тво, но гораздо свободнее маленького, крохотного помещения камеры.
На каждой стороне двора помещался часовой, а в воротах их стояло два. Одна
ко были это люди добрые, и их почти не замечали…
Каждый день, несмотря на мороз и холод, заключенных выводили на конец сел
ения и заставляли засыпать какой-то никому не нужный ров. Ничего не объяс
нялось арестантам, никаких норм работы не было, и они, изнуренные тесното
й, скученностью в камерах, работали на совесть. Здесь во время работ встре
чались они с теми, кто жил в других домах, и подолгу разговаривали, обменив
ались новостями, расспрашивали о родных и знакомых, если удавалось получ
ать весточки из дому.
Никто не принуждал заключенных работать, охрана состояла всего из неско
льких солдат, и, перевезя несколько тачек земли, все садились в кружок и по
долгу разговаривали или даже читали книгу. К Чертовой могиле, как назвал
и они этот ров, сходились все пути всех арестованных, но кому понадобилос
ь засыпать эту ямину, никто не знал, да, впрочем, и не старался узнать. Работ
а не только отвлечет от мрачных мыслей, но и придаст крепость мускулам, ос
лабевшим за время пребывания в казематах Петропавловки.
Лобанов смотрел на их работу сквозь пальцы. Когда закончилась земляная р
абота, он поставил их на ручные жернова Ц молоть муку. Но и здесь была так
ая же история Ц муки они мололи немного, больше играли в шахматы, читали,
беседовали, и продукция их была такого качества, что могла идти только на
прокорм быков.
Светская жизнь тоже кипела в Нерчинске. Дамы по очереди приглашали друг
друга на чашку чая или для игры в карты, устраивали литературные вечера с
громким обсуждением литературных новинок, в Читу и даже Иркутск посылал
ись люди за все новыми книгами и газетами, что потом вновь давало почти не
исчерпаемые темы для разговоров.
Генерал Шеин, дважды наведывавшийся в Нерчинск, лишился дара речи, попри
сутствовав на шиллеровской «Орлеанской деве», в которой Ниночка старат
ельно изображала Иоанну.
Ц Если я об этом доложу в Петербург, государь со всем своим двором переед
ет в Нерчинск, Ц весело улыбнулся Шеин.
Лобанов только фыркнул в ответ.
Ц А что? Вполне возможно. Как там вообще, дали ли ход прошению о помилован
ии?
Шеин по-птичьи склонил голову набок.
Ц Как я погляжу, декабристы и их жены не очень-то ждут этого самого помил
ования.
Ц Но вы писали это прошение?
Ц Конечно. Оно было передано генералу Абдюшеву.
Ц Но ведь он должен был сразу же послать его нарочным императору!
Ц Поверьте, именно так он и сделал. Кроме того, в Петербурге после отъезд
а жен мятежников настроения сильно переменились. Им очень сочувствуют. И
это прямо противоположное тому, на что столь надеялся и уповал императо
р: декабристов по-прежнему не забыли, более того, судьба их жен отягощает
совесть оставшихся. А следовательно, забыть о них его величеству никак н
е дадут.
Но что-то все это Ц чья-то неспокойная совесть, Ц было не заметно в Нерчи
нске. Арестанты теперь работали в лесах, валили деревья, грузили на широк
ие телеги. И ждали, ждали…

Внезапно по ночам у Ниночки начались припадки. Ей казалось, что с нее, еще
живой, сдирают кожу и сжигают на дымном костре, и ее оболочка земная короб
ится и чернеет, и боль от этой содранной кожи пронизывает ее всю, и нестерп
има она, нестерпим жар от огня. И Ниночка кричала так, что было слышно на пу
стынной улице, и собаки нерчинские отвечали ей тягостным воем, в тоске от
зываясь на нечеловеческий, дикий и страшный крик.
Ее будил верный Мирон, обнимал, прижимал к широкой груди, баюкал, шептал ка
кие-то слова и припевал те песни, что пел маленькой озорнице Ниночке в дал
еком детстве.
Ниночка засыпала, облегченно вздыхая, но через минуту кричала вновь и за
ходилась в этом крике. Кошмары душили ее.
И вот однажды Мирон приволок целый мешок лука и чеснока, где уж добыл, неиз
вестно, местные не сажали их. Таясь от Ниночки, рассыпал под кроватью лук и
чеснок, разложил по углам дольки.
В ту ночь впервые Ниночка уснула спокойно и не просыпалась до утра, ни раз
у не вскрикнула. И Мирон вздохнул счастливо и умиротворенно, назидательн
о заявив Лобанову, встревоженному самочувствием Ниночки:
Ц Выкарабкал я голубушку…
Полковник похмыкал, недоверчиво взглянул на Мирона, но с той поры еще бол
ьше зауважал великана.
Они все ждали, ждали…
Месяц за месяцем Ниночка надеялась, что понесет ребенка, но ее желание вс
е не исполнялось и не исполнялось.
Ц Да радуйтесь вы тому, а не огорчайтесь, дитя мое! Ц воскликнула однажд
ы княгиня Трубецкая.
Салон ее дома выглядел почти так же великолепно, как и в Петербурге, здесь
были шелковые портьеры, гобеленовые кресла, кружевные покрывала, персид
ские ковры с густым ворсом и резные шкафы. На столе стоял медовик, чай разл
ивали в чашки китайского фарфора, а у слуги Гаврилы была золоченая ливре
я.
Грубые деревянные стены дома были затянуты материалом Ц дуновение Пет
ербурга в тайге, эдакий жалкий клочок утраченной отчизны.
Катенька Трубецкая ждала в гости Лобанова. И как ей было не ждать его! Он с
мотрел на нее так, словно было перед ним солнце, заслоняющее собой весь ми
р, Ц смотрел любяще, печально, горько, но и с вострогом и восхищением, и сто
лько любви выражал один только этот взгляд, что княгиня смущалась всякий
раз, краска бросалась ей в лицо, и она поскорее отворачивалась. Трубецкая
ничем не могла ответить полковнику, она не хотела отвечать на этот зов лю
бви, но в душе ее вспыхивала искра сочувствия, сожаления и горького томле
ния…
Она не могла, нет, нет, не должна была отвечать на его взгляды, она отводила
глаза. Она простаивала перед распятием целыми часами и каялась в грехе н
е совершенном, и умоляла Господа и Пресвятую Матерь Богородицу прийти ей
на помощь. Но это плохо помогало. И княгиня вновь звала Лобанова в гости; п
усть, мол, составит ей компанию с женщинами. Ибо один его взгляд зажигал в
ее груди такой пожар, что не сравнится ему было с той тихой семейной супру
жеской любовью, что питала Катенька Трубецкая к своему мужу. Ниночка вид
ела все смятение подруги и, не способная помочь той хоть чем-нибудь, спеши
ла к себе домой.
А домик ее тоже дышал изяществом и роскошью, от которых лишался дара речи
генерал Шеин. Благодаря деньгам отца своего через купцов она накупила об
ои и ковры, маленькую, изящную мебель и несколько картин.
Когда Борис в первый раз увидел сие великолепие, он молча и очень осторож
но присел на краешек китайского креслица. Ему все казалось, что мебель он
или сломает, или запачкает.
Ц Тебе не нравится, Борюшка? Ц спросила Ниночка растерянно.
Ц Мы в Сибири, любимая…
Ц Так это и есть Сибирь!
Ц Нет, это Ц судорожная попытка перетащить сюда призрачную тень Петер
бурга.
Ц Глупости какие! Это попытка остаться теми, кто мы есть на самом деле.
Ц С помощью шелковых портьер и хрупкого фарфора?
Ц И с их помощью Ц тоже! Там ждут, что мы будем жить, словно зверье дикое н
а болотине. Коли б так оно и было, вот бы царю и его придворным льстецам рад
ости-то было! Но и в Сибири мы не должны утрачивать своей культуры и отказ
ываться от прежнего стиля жизни. На следующей неделе у нас чтение Вольте
ра, а Муравьева сделает доклад по Руссо.
Ц А когда у вас штурм Бастилии намечается? Ц насмешливо поинтересовал
ся Борис.
Ниночка всерьез рассердилась, щеки ее запылали от возмущения.
Ц А что тебе так не нравится в наших планах? Ц воскликнула она. Ц Или ты
хочешь как медведь в берлоге жить?
Он поднялся с хрупкого китайского стульчика.
Ц Посмотри на меня внимательно, Ниночка. Посмотри на эти порванные штан
ы, на эту куртку, на сапоги драные, на руки мои посмотри!
Ц Я все, все люблю в тебе, Борюшка!
Но он не слышал ее.
Ц А теперь взгляни на это изящество. Здесь пахнет французскими духами, в
ечером здесь зазвучит французская речь. Лакей Гаврила принесет чай и пир
оги. А после премьеры «Орлеанской девы» было даже французское шампанско
е… Но все это Ц безумие, Ниночка!
Ц Нет! Это наш способ сопротивляться действительности! Наше оружие суп
ротив Сибири! Вот ты скажи, что делаете вы? Вы повинуетесь! Вы ж
дете лишь смерти! Ваша мужская гордость повелевает вам: исполним долг, а т
ам… хоть бы и подохнем. Выше голову, а потом Ц на плаху! Как же, ведь вы Ц ру
сские офицеры.
Ц Но это и в самом деле так, Ц мрачно возразил Борис Тугай.
Ц Но мы-то не офицеры! Лучше уж мы прикроем грязь коврами.
Ц Грязь все равно и сквозь ковры проступит.
Ц А мы еще посмотрим! Посмотрим!
Борис удрученно помотал головой.
Ц Сибирь всегда останется землей Забвения. То, что вы делаете, Ниночка, л
ишь жалкий самообман, и ничего более.
Ц Но этот самообман помогает. Борюшка, неужели же ты сдался?
Ц Нет! Я никогда не сдамся. Даже в этих обносках я останусь русским офице
ром!

Они не сдавались. И когда в Нерчинске умер старичок-священник, полковник
Лобанов даже попытался худо-бедно заменить его. Он служил службы в мален
ькой деревянной часовенке и, не зная никаких псалмов толком, никаких лит
ургий, только и напевал протяжно-заунывно: «Господи если на небеси, все мы
грешны пред тобой, уж защити нас!».
Когда генерал Шеин узнал об этом, он в ужасе поскорее выписал из Иркутско
й епархии нового священника.

В тот день женщины собирались на природу. Их было трое Ц Ниночка, Полина А
нненкова и Ентальцева.
Трубецкая и Волконская не стали принимать участия в их намечающемся пик
нике Ц скучно сидеть на траве. А Александра Муравьева в последнее время
слабела и все чахла, но все силы свои собирала для свиданий с мужем. Ниночк
а с болью замечала, как страдала Муравьева Ц при муже казалась она споко
йною и даже радостною, но, уходя, тревожилась об оставленных на бабушку в П
етербурге детях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29