Ц расплакалась Ниночка.
Женщины по одной начали подходить к Ентальцевой, целовали ее в обе щеки и
крестили.
Ц Она пошла на это ради наших же мужей, Ц задохнулась от ужаса Волконск
ая. Ц Если этого сатану Жиревского не укротить, до Читы никто в живых не д
оберется.
Ц Дайте мне нож! Ц вскрикнула вдруг Ентальцева. Ц Мне нужен нож! Острый
, очень острый. Кто знает, как поведет себя Жиревский. А мертвецы этапами н
е командуют. Сестрички, дайте же мне очень острый нож…
Такой нашелся только у Мирона Федоровича, остро наточенный с обеих сторо
н, на двое рассекающий подброшенный в воздух листик тонкой бумаги.
Ентальцева кивнула.
Ц То, что надо, Мирон, спасибо тебе, Ц она спрятала нож под плащом. Ц Как т
олько подвернется случай, я убью его, сестренки!
Подруги проводили ее за границы санного обоза и долго смотрели вслед. Во
т Александра Васильевна переговорила с казаками-патрульными, и те пропу
стили ее.
Через час Ентальцева вернулась, бледная и подавленная. В лагере этапиров
анных по-прежнему все было тихо, значит, Жиревский по-прежнему все еще ос
тавался жив…
Ц Я была у него в палатке, Ц безучастно прошептала Ентальцева. Ц Я все п
ыталась поговорить с ним, но он был пьян и только смеялся! На нашу удочку о
н поддаваться и не собирался, он сказал, чтобы я… чтобы я катилась ко всем
чертям. Что он ничего не сделает ради какой-то там бабы.
Она прикрыла глаза рукой, отвернулась от подруг и медленно двинулась к с
воим саням.
Мирон пошел было за ней и, страшно опечаленный, вернулся к Ниночке.
Ц Когда-нибудь это все равно случится, барышня, и капитана всенепременн
о порешат, Ц тихонько шепнул он. Ц Александра Васильевна отдала мой нож
какому-то страннику, что подле лагеря ошивался. Высокий, говорит, такой, б
лагообразный. Она ему всю беду нашу обстоятельно обсказала.
Прошло семь томительных дней, путь в Ничто по лесным дорогам и степям про
должался с безжалостной неумолимостью. Людей теперь было и вовсе не видн
о,
Пару раз вдалеке показывались небольшие группы всадников, но тут же исче
зали, ровно призраки ночные, едва только замечали вооруженных казаков.
На восьмой день колонна этапированных остановилась на привал на большо
й лесной поляне. Похоже, здесь не так давно бушевала буря, деревья-великан
ы лежали на земле, ветер повалил их как тоненькие невесомые спичинки. Все
случилось на этой самой поляне.
…Он лежал в удобной берложинке и размышлял. Женщина вложила в руки его ос
трый нож, женщина сквозь слезы молила его пожертвовать одной жизнью ради
жизней многих. Ради жизней тех, кто был когда-то близок ему духовно. А он, в
оистину родства не помнящий, не мог решиться на страшное, но благое дело. К
ак, как поднять руку на живого человека? Как стать судией себе подобному? В
темноте разливался слабый голубоватый отсвет. Сердце забилось заполош
но в груди. Голубоватый свет все ярче и ярче разливался вокруг него, превр
ащая деревья на поляне в странные, какие-то нездешние существа. А потом и
вовсе в сиянии голубизны исчезло все и только тень стояла перед ним Ц вы
сокая, удлиненная, голубая. Потом ровно зрение его прояснилось, и он увиде
л Ксению, юродивую, Ц все в той же красноватой кофте и зеленой юбке, какой
видел он ее почти четверть века тому назад, все в том же скромном темном пл
аточке, повязанном по самые брови. Только фигура ее была ныне чрезмерно в
ысока, удлиненная какая-то была, и ему показалось, будто юродивая выше лес
а таежного, вся в голубоватом светящемся нимбе. Она словно горела и перел
ивалась, и свет сей от нее становился все ярче и ярче.
Он хотел было вскочить, выбраться из берложинки своей, на колени повалит
ься, но юродивая подняла руку Ц широкий рукав кофты высветил голубую пр
озрачность пальцев.
Ц Должок за тобой, Ц не услышал он, а словно бы слова сами вошли в его уши.
Ц Исполняй то, что женой страдающей велено было!
Он поник головой и перекреститься сил не хватило… Утром капитана Жиревс
кого нашли в палатке с перерезанным горлом. Никаких следов борьбы. Жирев
ский выглядел так, словно вообще не почувствовал дыхания надвинувшейся
смерти. Он лежал на спине со слегка приоткрытым ртом. Издалека казалось, ч
то капитан спит, сладко похрапывая.
Казаки согнали арестантов в кучу. Молоденький лейтенантик взял на себя ф
ункции командира. Он приказал обыскать каждого из декабристов, он нашел
все, что угодно Ц несколько ассигнаций, дневники, Ц но ножа как не бывал
о.
Мысль о том, что убийцей Жиревского мог быть кто-нибудь еще, молоденький л
ейтенантик упрямо гнал прочь.
Три казака погнали лошадей в Иркутск, чтобы оповестить губернатора о нес
лыханном и загадочном преступлении.
Тело Жиревского было с трудом предано промерзлой земле.
Ц Даже если нам придется пустить здесь корни по весне, Ц кричал лейтена
нтик заключенным, молча жавшимся поплотнее друг к другу, Ц мы будем ждат
ь здесь распоряжений губернатора. Скажите спасибо тому, кто перерезал Жи
ревскому глотку.
Но никто не знал имени убийцы. Борис Тугай и князь Трубецкой украдкой пос
прашивали своих товарищей, но никто не желал признаваться в содеянном. И
х избавитель так и остался неизвестен. Как в воду канул, безымянный.

Ц Это опасная игра, Ц нервничала княгиня Трубецкая. Ц Кто знает, с чем в
ернутся посыльные из Иркутска.
Ц И когда! Ц Ниночка расстроенно глядела на костры в лагере этапирован
ных. Отряд казаков, отделявший их от лагеря мужей, казался им живой стеной.
Ц Когда, дорогая моя? Сколько мы здесь продержимся? Две, три, четыре недел
и? Да мы тут в сосульки превратимся. И где, кстати, ближайший почтовый ям?
Ц Прогресса без риска не бывает, Ц тихонько прошептала Трубецкая.
Ц Так значит убийство Жиревского Ц прогресс? Ц возмущенно спросила Н
иночка. Ц И что же за ним следует, за прогрессом этим? Неужто убийство и ес
ть выход из положения?
Ц Конечно же, нет, Ц Трубецкая сделала глоток горячего чая и поморщилас
ь. Ц Но мы живем в стране, где даже сама природа отчаянно борется за выжив
ание. Моральные бичевания равносильны самоубийству.

…Для него когда-то моральные бичевания тоже чуть ли не стали самоубийст
вом. Но лучше бы на его месте оказался кто-то другой, теперь он не страдал б
ы так от своего греха Ц греха отцеубийства и предателя. Снова и снова вст
авало перед ним видение смерти отца Ц он не знал о подробностях, он никог
о не расспрашивал, страшился знать, но по мелочам, оговоркам воссоздавал
всю картину страшной и далекой мартовской ночи. Он словно видел, как стоя
л в ужасе отец в одной ночной сорочке и колпаке на голове. А на него… на нег
о набросились пятеро пьяных офицеров. А отец… отец звал на помощь. Его сва
лили на пол, и кто-то из заговорщиков сорвал с себя шарф и обвил им шею импе
ратора. Голый, в растерзанной рубашке, с лысой головой, отец его отчаянно с
опротивлялся.
Вот уже свыше двадцати пяти лет он мучался угрызениями совести Ц не буд
ь его согласия, никто не посмел бы убить отца, не будь его приказаний, нико
му бы и в голову не пришло совершить дворцовый переворот. Он один виноват
в смерти отца, один виноват в клятвопреступлении, и нет ему покоя ни днем,
ни ночью… И вот он убил теперь сам, собственноручно. Убил мерзавца и подле
ца, который надругался над теми, кто был когда-то близок ему, кто совершал
когда-то подвиги на поле брани во имя отечества.
Одно убийство смывает пятно с совести, оставленное кровью убийства давн
его…

Через десять дней из Иркутска вернулись посыльные. Они везли с собой чел
овека, который закутался в такое количество одежек, что более всего напо
минал огромного сердитого медведя.
Первой его узнала Ниночка.
Ц Лобанов! Ц во весь голос закричала она. Ее крики встревожили весь лаг
ерь. Со всех сторон к ней бежали женщины, испуганно поглядывая на лесную п
росеку. Ц Это Ц Лобанов! Вы поглядите, он, точно он, вон его протез! К нам ве
рнули Лобанова!
Ц Господь все-таки услышал наши молитвы, Ц растроганно прошептала Мар
ия Волконская. Ц Надо бы свечку поставить, вот только знать бы, где. Лобан
ов… Это значит, что мы в Сибири не пропадем.
Николай Борисович спешился подле женского лагеря. Его лицо раскраснело
сь на холоде, промерз до костей, и шубы не спасают. С трудом он шел по лагерю.

Ц Нет покоя! Ц ворчал Лобанов. Ц Вот почему, скажите вы на милость, стар
ый старина, к тому же одноногий, не может уйти на заслуженный покой? Так не
т же, бабы-кровопийцы перерезают какому-то солдафону горло, и я вновь дол
жен сделаться их гувернером, нянькой, ей богу! Сударыни, я разочарован! Я в
едь уже начал радоваться приходу мирной старости. Собирался покуривать
трубку, ловить рыбешку в Байкале, книгу писать… ну и чем же я теперь обязан
заниматься? Сибирь покорять!
Ц Давайте я вас расцелую, Николай Борисович, Ц счастливо засмеялась Тр
убецкая, обнимая Лобанова. Ц Вы к нам как сущий ангел с небес явились!
В следующую минуту у горемычного полковника уже не было времени и далее
проклинать свою судьбу. На нем повисли и принялись целовать. Но мгновени
я и этого удовольствия миновали; Лобанов чуть не задохнулся, а потом, отфы
ркавшись, упер руки в боки.
Ц Ну, и где тот нож, которым прирезали Жиревского? Кому принадлежал?
Ц Мне, ваше благородие, Ц мрачно признался Мирон. Ц Но я его потерял…
Ц Конечно, потерял! Еще бы кто спорил-то?! Спрашивается, чертяка лохматый,
откуда он у тебя вообще?
Ц А я Ц человек вольный, ваш благородь, я вам не холоп какой и не каторжна
я морда. Я в Сибирь добровольно еду! Ц Мирон вытянул из-за пазухи вольную,
подписанную графом Кошиным, однако Лобанов отмахнулся от него.
Ц Дело-то грязное! Ц недовольно проворчал полковник. Ц Каким бы челов
еком Жиревский не был, он все-таки человек, и его убили. К вашим красивым па
льчикам, сударыни, прилипла кровь, вы все убийцы, ибо вы желали ему смерти!

Ц От всего сердца, Ц спокойно парировала Ниночка. Ц Ибо это был единст
венный способ разрешить проблему.
Ц Ну, и когда ж вы перережете горло мне?
Ц Вам? Никогда, Николай Борисович, ну, или по крайней мере до тех пор, пока
вы к нам относитесь по-отечески…
Лобанов велел поставить на одинокой могилке Жиревского деревянный кре
ст. Для сей работы отрядил своих арестантов: Муравьева, Волконского, Труб
ецкого и Тугая.
Ц Вы, господа, сущие соучастники, Ц спокойно произнес он. Ц Вам достави
т искреннюю радость поставить крест на могиле своего врага.
Но убийцу Лобанов так и не нашел. Да и нож, казалось, исчез навсегда, Ц пока
Мирон не нашел его у себя в санях. Кучер припрятал подклад еще дальше и пр
омолчал о своей находке.
В тот день Ниночка вновь увидела Бориса. Он стоял в длинной очереди арест
антов, дожидавшейся чая, прижимал к груди жестяную кружку и дрожал, глядя
исподтишка на Ниночку. Она как раз раздавала хлеб очереди.
Ц Как дела, Борюшка? Ц негромко спросила Ниночка, вкладывая краюшку хле
ба в огрубевшую руку мужа. На две секунды их пальцы переплелись и, казалос
ь, солнечный зайчик перебежал от Ниночки к Борису.
Ц Я так тоскую по тебе, Ниночка…
Ц Мы еще будем вместе…
Ц Я люблю тебя…
Ц Когда-нибудь мы будем вместе. Лобанов говорит, что в Сибири есть остро
ги, где заключенные живут вместе с женами. Так появляются новые поселени
я… Может, и в Нерчинске будет так же.
Ц Не задерживать очередь! Ц закричал казак, шагнув к длинной цепочке ар
естантов. Ц Не задерживать! Без разговоров!
Борис прижал к груди кусок хлеба. С трудом отвел взгляд от Ниночки и пошел
прочь.
Они уже почти добрались до Читы, когда наступила весна.
Наступила внезапно. С Читы подуло теплым ветерком, деревья отряхнулись о
т снега, как собаки отряхиваются от воды. Громко, словно то были артиллери
йские залпы, ломался лед на реках.
Дороги превратились в топкую непролазную болотину, в которой застревал
и повозки. Каждая пройденная ими верста была борьбой, противостоянием ве
сне. Спереди, жалобно всхрапывая, тянули лошади, сзади сани толкали люди.

Лобанов рассылал патрули во все стороны, наказав доставить легкие повоз
ки. Он дал понять коменданту Читы Ц лежавшей-то всего ничего в четырех дн
ях пути, Ц что этап декабристов уже стоит у ворот, а посему им нужны телег
и, лошади и летняя амуниция. А еще отписал, что им понадобятся четыре палат
ы в лазарете. Четыре женщины тяжело заболели. Придется уж остаться в Чите
на месяц, а потом ехать дальше на север, в Нерчинск…
Зазеленели горы и луга, и стало видно, как красиво и благодатно распоряди
лась природа с этим захолустьем. Речка Чита слилась своими водами с реко
й Ингодой и образовала плодороднейшую и удивительно красивую долину. На
севере виднелось большое озеро Онинское, на берегах которого когда-то д
невал Чингисхан.
Почти всегда теперь над их головами было ясное небо. Вот только невыноси
мая жара донимала. Мужчины поснимали верхнюю одежонку и шли, расстегнув
ворот рубах, женщины отказались от высоких воротничков. А из болот налет
ал гнус, кружа над этапом с омерзительнейшим зудом и жадно набрасываясь
на свои жертвы, словно стая голодных волков. Впрочем, если от морозов спас
али шубы, а от волков Ц ружья, то против гнуса они были бессильны.
Лобанова гнус не кусал.
Ц А это мой протез во всем виноват. Он у меня сущий подарок, Ц отшутился о
н, как-то вечером подходя к женскому лагерю. Ц Ему укусы нипочем. Да и я эт
их чертей с крылышками хитрее. Все очень просто: я протез медом смазываю, г
нусье слетается, а я Ц не ленясь Ц разбиваю их поганые армии. Ц Полковн
ик сидел у костра, попыхивал трубкой и глядел на маленькие искорки, улета
ющие в черное небо. Ц В Чите я с вами вновь распрощаюсь, сударыни…
Ц Вы не сможете, Николай Борисович! Ц испуганно воскликнула Ниночка.
Ц У меня приказ сопровождать вас до Читы, но не далее.
Ц Ну, так похлопочите о новом приказе, чтоб доставить нас и в Нерчинск!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29