Ч Тогда ладно. Поехали тебя устроим.
Я вышел вслед за Ральфом. Почему я не сказал ему про Филиппа? Про то, как он у
бил тех двух девочек? Про его “наития”, и колебания настроения, и одержимо
сть? Потому что я был лояльнее к Филиппу, чем к своей совести? Или потому чт
о...
Потому что в самой суеверной глубине своей души я верил, что Филипп был пр
ав и что если бы он не убил этих девчушек, с нами что-то случилось бы?
Нет. Это глупость.
Но “наития” Филиппа всегда оправдывались, разве не так?
Ральф шел через автостоянку к белой муниципальной машине.
Ч У нас тут полно работ, если захочешь, Ч говорил он. Ч Рецессий у нас не с
лучается.
Я кивнул, притворяясь, что слушаю.
Ч Можешь несколько дней отдохнуть, если хочешь. Попривыкай. Потом прихо
ди ко мне, если захочешь работать.
Мы сели в машину и он стал мне рассказывать о меблированном кондоминиуме
, который будет моим. На середине фразы он сам себя прервал Ч мы свернули
на увешанную флагами улицу.
Ч С чего это? Ч спросил я.
Ч Парад по случаю дня Энди Уорхолла. Состоится в эти выходные.
Я заметил, что все полотнища, свисавшие с фонарей и телефонных столбов, бы
ли портретами знаменитостей Ч фотопортретами Мэрилин Монро, Джейн Фон
ды, Джеймса Дина и Элизабет Тейлор работы Уорхолла.
Ч Энди Уорхолла? Ч переспросил я.
Ч Один из наших главных праздников.
Ч Главных?
Ч Стать знаменитым на пятнадцать минут, Ч сказал Ральф. Ч Стать заметн
ым на пятнадцать минут. Об этом мы молимся. Этого мы просим.
Я хотел было еще что-то сказать, что-то язвительное, но прикусил язык. Чего
это я? За что я смотрю свысока на этих людей за их желание признания, на люд
ей, которых за всю жизнь никто ни разу не заметил? На нашей улице праздник
уже был. Были наши пятнадцать минут славы. Пусть Террористы Ради Простог
о Человека никогда не были признаны, наши дела были замечены. У нас есть до
казательства Ч газетные вырезки и видеозаписи. Я вспомнил свою ярость и
отчаяние тех дней, когда еще не знал Филиппа, и не мог испытывать презрени
я к этим жалким душам за их желание того же самого, чего желал я, чего желал
и все мы.
Я увидел гигантский плакат Уорхолла, свисающий с временного стенда на тр
отуаре.
Ч А кто-нибудь из Незаметных когда-нибудь становился знаменитым? Ч спр
осил я.
Ч В семидесятом у нас здесь была рок-группа, которая попала в десятку хит
ов. Группа “Заговор перца”, песня “Солнечный мир”.
Ч У меня она есть! Ч воскликнул я. Ч Я ее так любил! Это первая кассета, ко
торую мне купили родители.
Он грустно улыбнулся.
Ч У нас у всех она есть, и мы все ее любили. Каждый ее любил Ч примерно неде
лю. Теперь вряд ли ты найдешь ее у кого-нибудь, кто не из Незаметных. Разве ч
то на старых пластинках на сорок пять оборотов, в коробке со старым хламо
м в гараже, но вообще почти все записи повыбрасывали, или отдали на воспом
оществование, или Армии Спасения. Вряд ли ты найдешь хоть кого-нибудь, кто
помнит эту песню.
Ч А что сталось с группой?
Ч Тедди Говард у нас священником.
Ч А остальные?
Ч Роджер умер от передозировки наркотиков в семьдесят третьем; Пол у на
с диск-жокеем в утренней передаче на радио. Ч Он помолчал. Ч А я был ударн
иком.
Ч Ух ты!
Я был поражен, поражен по-настоящему, и посмотрел на него с новым уважение
м. Я помню, как сидел на кровати, когда был маленьким, держал в руках два кар
андаша и отбарабанивал партию ударника этой записи, и воображал, что сто
ю на сцене перед тысячами вопящих девчонок. Я хотел ему это сказать, но гру
стно-веселое ностальгическое выражение на лице мэра мне сказало, что луч
ше это сделать в другой раз.
Он повернул на другую улицу.
Ч Ладно, уже дело к полудню, пошли посмотрим твое жилье.
Глава 2
Я нашел себе работу в депар
таменте планирования сити-холла и должен был обрабатывать заявки на раз
решение строительства. Работа эта была скучная, но я и сам был скучный, и о
кружали меня скучные люди, так что теоретически эта работа должна была д
оставлять мне удовольствие.
Но не доставляла.
И это меня удивило. Мои пристрастия и антипатии, ритмы и настроения всегд
а так точно совпадали со вкусами и ритмами Филиппа и других террористов,
что я невольно предположил, будто жизнь в Томпсоне будет свободной и увл
екательной, и я буду доволен.
Так не вышло.
Это не было виной моих товарищей по работе, которые встретили меня с расп
ростертыми объятиями и даже повели в мексиканский ресторан после перво
го рабочего дня. Это была моя вина. Может быть, я ожидал слишком многого, сл
ишком высоко поднял планку надежд, но я был разочарован. Волшебство не ср
аботало. Я предвкушал, что, когда я попаду в Томпсон, все встанет на свои ме
ста Ч но этого не случилось. Я был окружен людьми точно такими, как я сам, и
чувствовал себя таким же одиноким и отвергнутым, как всегда.
Должен признать, мой кондоминиум был очень приятным. Ральф поселил меня
в меблированной квартирке с двумя спальнями на разных уровнях в районе,
который назывался Озера, совсем рядом с петляющим искусственным канало
м, окруженным пятнадцатифутовым зеленым поясом. Мне было не на что жалов
аться. Но почему-то неудобно было занимать одному столько места, как-то не
уютно после долгой тесной жизни рядом с другими террористами.
С другими террористами.
Как я и опасался, как знал заранее, мы очень мало виделись друг с другом в п
ервую неделю. Я пригласил Джеймса, Дона, Джима и Мэри посмотреть мое жилье
, потом заезжал посмотреть их новые дома, но случайно или намеренно нас ра
сселили далеко друг от друга, на противоположных концах города, и работу
мы все нашли тоже в разных местах.
У меня было такое чувство, что так и было задумано, что это нарочно, но я не м
ог найти этому причины. Мы были здесь среди своего народа. Зачем же нас нар
очно разделять? Смысла не видно.
Проведя столько времени с террористами, я, наверное, стал слегка паранои
ком.
В общем, какова бы ни была причина, а видеться стало неудобно.
И мы стали проводить больше времени с новыми товарищами по работе и мень
ше со старыми друзьями.
Из третьих рук я слыхал, что Филипп с остальными прибыли через несколько
дней после нас и влились в стиль жизни Томпсона, но я никого из них не виде
л и не прилагал к этому никаких усилий.
Стиль жизни в Томпсоне был совсем другим. Как предупредил Ральф, все было
бесплатно. Насколько я знал, в этом городе деньги вообще не ходили. Я ни ра
зу не видел монет или долларовой бумажки. Если я чего-то хотел, я просто ше
л в магазин и брал. Наверное, потом товары на полках пересчитывали и сообщ
али корпорации.
Брать вещи с полок Ч это не было для меня ново, было ново, что меня при этом
видят. Я привык проходить через магазины незамеченным, и не сразу привык
к тому, что люди меня видят. Я это все время чувствовал, и лишь через нескол
ько недель стал ощущать себя на публике свободно.
Кроме кино, видеолент и кабельного телевидения, в Томпсоне был и музей, на
полненный самыми банальными произведениями искусства, которые только
можно было себе представить. Каждую пятницу в городском зале проходили п
оп-концерты. Во всех кинотеатрах шли “Фантастикс” и “Энни”.
Мне все это нравилось.
Всем нравилось.
Но что-то было во всем этом неправильное. У меня было все, что мне нужно, я бы
л окружен всеми вещами, которые должны были делать меня довольным. И чего-
то все равно не хватало. Я знал, каково это “что-то”, но не хотел сам себе в э
том сознаться, не хотел об этом думать.
В Томпсоне ходил слух, что где-то в Айове есть настоящий гор
од, основанный самими Незаметными и для Незам
етных, и я себе говорил, что если я найду этот город, я буду счастлив.
Так я себе говорил.
И очень часто мне удавалось себя уговорить в это верить.
Глава 3
Было первое воскресенье ию
ня. Пятого июня, если быть точным. За прошлый месяц я разок пригласил Джейм
са на барбекю, и он не смог прийти, и он как-то позвал меня выпить с ним в пят
ницу, и я не смог прийти, поэтому я решил, что сейчас моя очередь, и пошел в м
агазин “Вонс” купить бифштексов. Я думал позвать Джима на гриль и грог. Ес
ли он не сможет, я позову Сьюзен Ч девушку из нашего офиса, которая, кажет
ся, проявляла ко мне какой-то интерес.
Я толкал тележку к мясному прилавку супермаркета, уже загрузив в корзину
три коробки рисовых макарон, и завернул за угол пролета. И там была она. Дж
ейн.
Первой реакцией у меня было спрятаться, нырнуть обратно в пролет, потащи
в за собой тележку, как прячется в раковину рак-отшельник. Сердце бешено з
аколотилось, я не мог перевести дыхание. Меня выбило из колея начисто. Я ты
сячи раз представлял себе эту сцену в разных вариантах в мечтах, в фантаз
иях, и должен был бы знать, что делать, но я был так поражен, что растерялся п
олностью, и стоял у выхода из пролета, вцепившись в тележку, и только гляде
л. Я думал, что забыл, как она выглядит, забыл особенности ее лица. Я думал, ч
то время и память смазали ее образ до какого-то общего женского лица. Но я
не забыл Ч в глубине сознания не забыл, и увидеть ее снова было больно. Эт
о лицо, глаза, губы Ч они вызвали волну воспоминаний. Проведенное нами вм
есте время вернулось волной сенсорной перегрузки. Все хорошее, все плохо
е Ч все.
Она была одета в новые джинсы и футболку, волосы были увязаны в конский хв
ост, и была она до боли красивой. Я вдруг ощутил, что одет в лохмотья, которы
е нацепил еще утром, когда мыл машину. Она стала поворачиваться в мою стор
ону, и я, не думая, шарахнулся назад за стенд коробок “тайда”. Сердце колот
илось, руки дрожали. Я боялся. Боялся, что она по-прежнему не захочет меня в
идеть, что она будет ненавидеть меня, что будет безразличной.
Боялся, что она переменилась.
Это был самый большой страх Ч что нет больше той Джейн, которую я з
нал. Уже три года прошло с момента нашей последней встречи, и целая жизнь б
ыла прожита за это время. Мы стали не теми, кем были, и, быть может, мы уже не с
овместимы.
Может быть, у нее есть другой.
Это был еще один большой страх, о котором я даже думать не хотел.

Я выглянул из-за коробок, подал тележку на дюйм вперед. Какая-то час
ть меня хотела убежать и оставить ее в памяти, убежденная, что новая встре
ча лишь разобьет долго лелеемые иллюзии. Ничто не может стать таким, как б
ыло.
Но другая часть хотела говорить с ней, коснуться ее, снова быть рядом с ней
.
Я видел, как она перебирает пакеты с куриными грудками. Я не думал, что пом
ню ее так ясно Ч но помнил, оказывается. Я помнил о ней все: как мигают ее гл
аза, как она перебирает вещи, как поджимает губы. Все это было и у меня в пам
яти, и перед глазами во плоти, и тут я понял, как сильно я на самом деле ее лю
блю.
Как будто резонируя на мою вибрацию, она вдруг подняла голову и посмотре
ла в мою сторону.
И увидела меня.
Мы оба застыли молча, глядя друг на друга и не двигаясь. Я видел, как она пол
ожила пакет с куриными грудками в свою тележку. И руки у нее тряслись так ж
е сильно, как у меня. Она облизнула губы, нерешительно открыла рот, будто с
обираясь что-то сказать, и закрыла.
Ч Привет, Ч сказала наконец она. Голос. Я не слышал его три года, но я помни
л его отчетливо, и он был для меня музыкой. У меня в горле застрял ком. Вдруг
увлажнились глаза, и я вытер их пальцами, пока влага не стала слезами.
Ч Привет.
И тут я заревел, и она заплакала, и она держала меня, и обнимала меня, и целов
ала мое мокрое лицо.
Ч Как я по тебе скучала! Ч сказала она сквозь всхлипывания. Ч Как я по те
бе скучала!
Ч Я тоже, Ч ответил я, крепко ее держа.
Я отодвинулся, взял ее за плечи, и в первый раз посмотрел на нее пристально
. Она была еще красивее, чем всегда. Что бы она ни пережила за эти три года, ч
то бы ни случилось с ней, она стала еще лучезарнее, еще милее.
Я сообразил, что раньше не думал о том, как она красива, Ч в те дни, когда мы
жили вместе. Да, меня к ней тянуло, но этой объективно исключительной крас
оты я не замечал. Сейчас она была красива.
И она тоже была Незаметной.
Это до меня пока не дошло. Я знал это, распознал, но как-то еще не отметил.
И в этот момент это было неважно.
Я всматривался в ее лицо, рот, губы. Глядел в глаза. Я не знал, что сказать, не
знал, как выразить свои мысли, свои чувства. Кто же мы теперь? Просто друзь
я? Старые близкие друзья, которые встретились после долгой разлуки? Или о
на чувствует то же, что и я? Хочет ли она снова вернуться к тому, что было, по
добрать то, что мы бросили? Столько нужно было понять, столько обсудить. И
при всей нашей близости в эту минуту между нами все еще был барьер. Мы слиш
ком долго были в разлуке Ч почти столько же, сколько прожили вместе, и не
могли установить тот контакт, который был между нами когда-то.
И тут я посмотрел ей в глаза и понял, как разрубить этот узел. Я сказал то, чт
о хотел сказать, что чувствовал:
Ч Я тебя люблю.
И она ответила так, как я и хотел, как я и надеялся.
Ч И я тебя люблю.
И вся неуверенность исчезла. Мы знали, где мы теперь. Каждый знал, что чувс
твует другой и что другой думает.
Слова потекли свободно, вырываясь бурлящим потоком из губ, сталкиваясь и
перекрываясь, сплетая двуцветную ткань двух не связанных историй. Она г
оворила, что сожалела о своем уходе, но была слишком упряма, чтобы вернуть
ся и извиниться. Я сказал, что готов был приползти к ней, но боялся приблиз
иться. Я рассказал, что ушел из “Отомейтед интерфейс”, и я рассказал ей о в
стрече с Филиппом и о Террористах Ради Простого Человека, но умолчал об у
бийстве Стюарта и о том, что творили потом террористы. Она мне рассказала,
как обнаружила, что она Незаметная, как потом, работая официанткой, встре
тила женщину, которая тоже была Незаметной, женщину постарше, и с ней прие
хала сюда, в Томпсон.
Каждый из нас радовался, что мы снова нашли друг друга. И именно здесь.
Ч Нам предназначено быть вместе, Ч сказала Джейн, и в ее голосе был лишь
легкий намек на шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46