Понедельника я ждал чуть ли не с нетерпением, и его наступление принял по
чти с благодарностью.
В понедельник утром Давид был уже на месте, положив ноги на стол, и жевал ч
то-то вроде сдобной булочки. Я рад был его видеть после четырех дней, прове
денных в полуизоляции, но в то же время на меня легла эмоциональная тяжес
ть, когда я сел на свое место и увидел груду бумаг перед собой.
Я любил Давида, но видит Бог, как я ненавидел свою работу.
Я посмотрел на него и сказал:
Ч Вот это и есть ад.
Он доел булочку, смял обертку и кинул ее в мусорную корзину между нашими с
толами.
Ч Читал я как-то рассказ, где ад Ч это был коридор, набитый всеми мелкими
тварями, которых ты за свою жизнь убил. Все мухи, которых ты прихлопнул, па
уки, которых раздавил, улитки, которых разламывал. И ты должен ходить по эт
ому коридору из конца в конец, из конца в конец. Голым. Вечно. Ч Дэвид усмех
нулся. Ч Вот это настоящий ад.
Я вздохнул:
Ч Близко к тому.
Он пожал плечами:
Ч Чистилище Ч может быть. Но ад? Вряд ли.
Я взял ручку, посмотрел на последний пакет написанных мной инструкций к
GeoComm. Меня уже тошнило документировать эту дурацкую систему. То, что было ко
гда-то крупным шагом вперед, серьезным служебным ростом, стало ярмом на м
оей шее. Я уже тосковал по тем дням, когда моя работа была не столь определ
енной и задания менялись. Пусть моя работа тогда была более бесцельной и
незначительной, но все равно она не была такой оглупляющей.
Ч А по-моему, вполне, Ч сказал я.

Было четыре часа, и работающие по скользящему графику уже потянул
ись к лифтам мимо нашего офиса, когда Дэвид откинулся на стуле и посмотре
л на меня.
Ч А что ты делаешь сегодня после работы? Ч спросил он. Ч Есть планы?
Я знал, к чему он ведет, и первым моим инстинктивным порывом было отбрехат
ься, сказать, что я не могу сегодня с ним пойти, куда бы он ни собирался. Но т
ак давно я уже ничего не делал и никуда не ходил ни с кем, что я вдруг сказал:

Ч Ничего. А что?
Ч Есть тут клуб на Гамильтон-бич, куда я собираюсь. Полно девок. Я думал, ты
не против туда заглянуть.
Вторая стадия. Приглашение.
Мне хотелось согласиться, и краткую долю секунды я думал, что это может по
вернуть ход моей жизни, может меня спасти. Я пойду с Давидом в клуб, мы стан
ем добрыми приятелями, близкими друзьями, он мне поможет встретить какую
-нибудь женщину, вся моя жизнь изменится одним плавным поворотом.
Но моя истинная натура победила, и я покачал головой, улыбаясь с сожалени
ем.
Ч Хотел бы, но не могу. У меня есть планы.
Ч Какие планы?
Я покачал головой.
Ч Не могу.
Он посмотрел на меня и медленно кивнул.
Ч Понимаю.

После этого мы с Дэвидом уже не были настолько близки друг другу. Н
е знаю, его это вина или моя, но существовавшая между нами связь вроде бы с
ломалась, близость испарилась. Конечно, это не было так, как с Дереком. То е
сть мы с Дэвидом по-прежнему разговаривали. Дружелюбно. Но друзьями мы не
были. Как будто мы подошли к порогу дружбы и отступили назад, решив, что лу
чше остаться просто знакомыми.
Вернулась ежедневная рутина. Она никуда и не уходила, но с тех пор, как в мо
ем офисе появился Давид, мне удавалось не обращать на нее внимания Ч в оп
ределенной степени. Теперь, когда я отступил на периферию жизни Дэвида, а
он Ч на периферию моей, отупляющая скука моих рабочих дней снова заняла
авансцену.
Я был неинтересным человеком с неинтересной работой и неинтересной жиз
нью.
И квартира моя, как я заметил, тоже была безликой и неинтересной. Почти вся
мебель была новой, но типовой: не уродливая, не прекрасная, но где-то посер
едине. В каком-то смысле уродство было бы предпочтительнее. По крайней ме
ре наложило бы на мой дом отпечаток чего-то живого. А так Ч фотография мое
й гостиной могла спокойно быть включена в мебельный каталог. Она была та
кой же стерильной и безликой, как выставка мебели.
А спальня вообще была как из любого мотеля.
Очевидно, если у этого дома и был характер, он был обязан им Джейн. И с ней он
и исчез.
Вот оно, решил я. Я переменюсь. Я стану другим, стану оригинальным, стану св
оеобразным. Пусть писают кипятком старые девы из гражданской службы, ник
огда я снова не вернусь в колею незаметности. Я буду жить шумно, одеваться
броско, поставлю себя. Если быть Незаметным Ч моя природа, я пойду против
нее, я заставлю себя замечать.
В уик-энд я пошел по мебельным магазинам, купил диван, кровать, столики и л
ампы Ч все вразнобой, из самых диких и не сочетающихся стилей, которые то
лько мог найти. Я засунул их в багажник “бьюика”, привязал к крыше, отвез д
омой и поставил там, где им уж никак не место: кровать Ч там, где ел, диван
Ч в спальню. Это вам не ординарно, не средне и не банально. Попробуй таког
о не заметить. Я обошел всю квартиру, довольно разглядывая нелепый декор.

Я отправился к “Маршаллу” и закупил себе новый гардероб. Кричащие рубашк
и и офигительного покроя брюки.
Пошел в “Суперкат” и сделал себе прическу “ирокез”.
Я это сделал. Я переменился. Я переделал себя. Это был новый я.
А на работе в понедельник никто ничего не заметил.
Я прошел через автостоянку в вестибюль, чувствуя себя по-дурацки выделяю
щимся Ч на выбритой голове посередине лакированный гребень “ирокеза”,
мешковатые ярко-красные штаны, ядовито-зеленая рубашка и флуоресцентны
й розовый галстук. Но никто не посмотрел на меня второй раз. Даже две секре
тарши с пятого этажа, стоящие около лифта, не прервали разговор, когда я ми
мо них прошел. Ни одна из них не посмотрела в мою сторону и вообще не обрат
ила на меня внимания.
Даже Дэвид не заметил разницы. Он поздоровался, когда я вошел в офис, потом
доел свою булочку и стал работать.
Я был Незаметным, что бы я ни делал.
Обескураженный и подавленный, я сел за свой стол, чувствуя себя последни
м дураком с этой прической и в этой одежде. Почему со мной такое происходи
т? Почему я Незаметный? Что во мне такого? Я потрогал свой “ирокез”, будто х
отел убедиться, что он настоящий, что я Ч настоящий, что есть у меня какая-
то физическая субстанция. Моя рука натолкнулась на твердые лакированны
е волосы.
Так что же я такое?
Вот в чем был вопрос.
И на него-то у меня и не было ответа.

Неделя ползла медленно, секунды казались часами, часы Ч днями, а д
ни были неимоверно длинны. Всю вторую половину недели Давида не было, и ме
ня настолько никто не замечал, что я готов был уже наброситься на одну из с
екретарш, только чтобы показать, что я здесь, что я существую.
По пути домой я старался превышать скорость, ехать отчаянно и опасно, но м
ысли мои были в другом месте, и другие водители на фривее меня просто не за
мечали.
У себя дома от ярких цветовых пятен гостиной мне стало еще хуже. Над розов
ым креслом-бабочкой криво висел огромный цветной календарь. Как-то я смо
г добиться, чтобы это все выглядело кричаще ординарным, навязчиво незаме
тным.
Я распустил галстук и сел на диван. Внутри у меня было пусто. Впереди маячи
ли выходные: два дня свободы и непрерывного противостояния собственной
анонимности. Я пытался придумать, что сделать, куда пойти, где молено буде
т отвлечься от этой ничтожности и темноты Ч от моего существования.
Родители. Можно заехать к родителям. Для них я не был Незаметным. Для мамы
я не был лицом в толпе, которое тут же забывается, я не был никем для папы. Мо
жет быть, я не смогу говорить с ними о своем положении, но просто быть рядо
м с ними, с людьми, которые меня замечают и уделяют мне внимание, Ч это мож
ет помочь.
Я не пытался им звонить с Дня Благодарения, слегка обиженный тем, как они с
о мной обошлись и желая их за это наказать, но близилось Рождество, и я хот
ел спросить маму и папу, какие бы они хотели подарки в этом году.
Я подошел к телефону и набрал номер. Занято. Повесил трубку, набрал еще раз
. Мы не были слишком близки Ч мои родители и я. Мы на многие вещи смотрели п
о-разному, даже не слишком любили присутствие друг друга. Но друг друга мы
любили. Мы были семьей. А если ты не можешь в час нужды обратиться к своей с
емье, к кому же тогда?
Телефон был все время занят. Я бросил дозваниваться. У меня созрел план. Пу
сть это будет сюрпризом. Я прямо сейчас подъеду к их дому и позвоню в дверь
к ужину.
Средний человек не совершает неожиданных поступков.
Я взял зубную щетку и смену белья и через десять минут уже был на фривее, н
аправляясь в Сан-Диего.
Я подумал, не остановиться ли у “Сан-Хуан Капистрано”, потом у “Оушн-сайд”
, потом у “Дель Map” и позвонить оттуда. Чуть остыв, я понял, что родителям мож
ет не понравиться мое появление у порога без предупреждения. Но я набрал
инерцию и не хотел останавливаться, а потому не стал съезжать с хайвея, на
правляясь на юг.
Было около девяти, когда я остановился перед домом моих родителей.
Нашим домом. Он не слишком изменился со времен моего детств
а, и это было приятно. Я вылез из машины, прошел по короткой бетонной дорож
ке до крыльца. Хотя я был тут меньше года назад, казалось, прошла уже целая
вечность, и я возвращался после долгого, очень долгого отсутствия. Я взош
ел на крыльцо и позвонил в звонок.
Дверь открыл незнакомый мужчина. Я от удивления чуть не подпрыгнул. Из-за
спины незнакомца раздался еще один незнакомый голос Ч женский.
Ч Кто там, дорогой?
Ч Не знаю! Ч ответил ей мужчина. Он был небрит, излишне тучен, одет в джинс
ы со сползшим с пуза ремнем и натянутую пузом футболку. Ч Да?
Это уже мне.
Я прокашлялся. В животе было странное чувство.
Ч Мои родители здесь?
Ч Чего? Ч нахмурился человек.
Ч Я приехал в гости к своим родителям. Они здесь живут. Я Боб Джонс.
У мужчины сделалось озадаченное лицо.
Ч В толк не возьму, о чем вы говорите. Здесь живу я.
Ч Это дом моих родителей!
Ч Вы адрес, наверное, перепутали.
Ч Тез! Ч позвала женщина.
Ч Минуту! Ч крикнул ей мужчина.
Ч Я точно знаю адрес. Это дом моих родителей. Я здесь родился. Они здесь жи
вут уже тридцать лет!
Ч Теперь я здесь живу. Как, вы сказали, зовут ваших родителей?
Ч Мартин и Элла Джонс.
Ч Никогда не слышал.
Ч Они Ч владельцы этого дома!
Ч Я его снимаю у мистера Санчеса. Владелец Ч он. Наверное, вам надо обрат
иться к нему.
Сердце в моей груди колотилось. Меня заливал пот, хотя воздух был прохлад
ен. Я пытался сохранить спокойствие, пытался себя уговорить, что у всего э
того есть рациональное объяснение, что это все какое-то простое недоразу
мение, но я знал, что это не так. Я проглотил слюну, стараясь не проявить сво
его страха.
Ч Вы не могли бы дать мне адрес и телефон мистера Санчеса?
Человек кивнул:
Ч Конечно. Ч Он начал было поворачиваться, но остановился. Ч Вообще-то я
не знаю. Мистер Санчес может быть недоволен, если я дам его личный телефон
...
Ч Дайте рабочий. Есть он у вас?
Ч Да, конечно. Подождите секунду. Он исчез в глубине дома Ч нашего
дома Ч в поисках бумаги и ручки, и тут до меня додало, что от рабоче
го телефона толку будет мало. Сейчас вечер пятницы. Если я не собираюсь жд
ать до понедельника, то я пролетел. Повинуясь импульсу, я посмотрел на сос
едний деревянный дом. На дверной табличке было написано КРОУФОРД. Кроуфо
рд! Мне следовало подумать об этом раньше. Если мистер и миссис Кроуфорд в
се еще живут по соседству, они должны знать, что случилось. Они должны знат
ь, почему здесь нет моих родителей, почему в нашем доме живет этот незнако
мец со своей женой.
Не ожидая, пока он вернется, я спрыгнул с крыльца и побежал к Кроуфордам че
рез газон.
Ч Эй! Ч удивился незнакомец у меня за спиной. Что-то крикнула его жена.
Я перешагнул через низкую изгородь, отделявшую наш дом от Кроуфордов, вз
ошел на их крыльцо позвонил. Слава Богу, дверь открыла миссис Кроуфорд. Я б
оялся, что она может испугаться моего “ирокеза”, и постарался принять ка
к можно менее угрожающий вид, но она открыла дверь настежь без всякого ст
раха.
Ч Да?
Ч Миссис Кроуфорд! Как хорошо, что вы еще здесь живете! Где мои родители? Я
позвонил в дверь, а в нашем доме живет незнакомый человек, который говори
т, что никогда о нас не слышал!
Вот теперь в ее глазах уже был страх. Она чуть отодвинулась вглубь от двер
и, готовая ее захлопнуть при малейшем моем подозрительном движении.
Ч Кто вы?
Голос ее был старше, чем я помнил, и слабее.
Ч Я Боб!
Ч Боб?
Ч Боб Джонс! Вы меня не помните? Ч Я видел, что она не помнит. Ч Я же сын Мар
тина и Эллы!
Ч У Мартина и Эллы не было сына.
Ч Вы же меня в детстве нянчили!
Она начала закрывать дверь.
Ч Извините...
Я был в такой досаде, что готов был на нее заорать, но заставил себя говори
ть ровным голосом.
Ч Вы мне только скажите, где мои родители. Мартин и Элла Джонс. Где они?
Она посмотрела на меня, прищурилась, будто почти узнавая, потом покачала
головой, явно оставив попытки вспомнить.
Ч Где они?
Ч Джонсы погибли полгода назад в автомобильной катастрофе. Пьяный води
тель.
Мои родители погибли.
Она закрыла дверь, а я стоял столбом, не двигаясь, ни на что не реагируя. Щел
кнул замок, послышался звук задвигаемого засова. Боковым зрением я видел
зашевелившиеся занавески в окне, а за ними лицо миссис Кроуфорд, которая
подсматривала в щель между ними. Смутно я слышал, как зовет меня человек, к
оторый живет в доме моих родителей Ч Тез, кажется. Он что-то говорил.
Я хотел заплакать, но не мог. Слишком недолго я думал об их жизни, чтобы сей
час я мог отреагировать на их смерть. У меня не было времени подготовитьс
я к чувству потери. Слишком резким был шок. Я хотел ощутить горе, но не мог. П
росто оцепенение.
Медленно я обернулся и направился к тротуару.
Меня не пригласили на похороны моих собственных родителей.
Я хотел бы, чтобы мы были ближе с моими родителями, но всегда считал, что дл
я этого нужно только время, что в конце концов так оно и выйдет, что возрас
т даст нам некую общую основу, что годы нас объединят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46