– Допустим, ты не принимаешь желаемое за действительное. И что, по-твоему, нам теперь с этим делать? Если Чорт прав, мы сейчас сидим в резонаторе.
– Да, – согласился я. – И если мы хотим, чтобы тут происходил резонанс, большую сферу надо будет освободить от начинки. По большей части.
– Резонатор должен быть абсолютно пустым, Маккелл, – как несмышленышу пояснил мне Шоун. – Любой студент-физик первого курса скажет тебе об этом. И куда ты думаешь запихать все содержимое? В шлюз?
– Резонатору не обязательно быть совершенно пустым, – возразил Чорт, слегка встопорщив перышки. – В сферических гипердрайвах для возникновения эффекта резонанса достаточно будет освободить только центр отсека.
– Он прав, – подтвердил Никабар.
– Если уж на то пошло, по-моему, затем и нужно радиальное гравитационное поле, – добавил я. – Чтобы центр сферы всегда оставался пустым, а все содержимое держалось вдоль корпуса.
– Если только эта гравитация не является частью резонаторного механизма, – заметила Тера.
– В теории не говорится ничего подобного, – возразил Никабар. – По крайней мере, я такого не припоминаю.
– Я тоже, – поддержал его Чорт.
Шоун махнул рукой.
– Ладно. Поправка принимается.
– Так что все-таки делать будем? – вернулся к теме Никабар. – Разберем внутренние палубы, а также переборки и сложим все вдоль внешнего корпуса?
– Приблизительно, – подтвердил я. – Только я думаю, что у нас нет ни места, ни острой необходимости беречь все содержимое. Внутренний корпус и перегородки разбираются в основном на плиты размером метр на метр, которые мы можем вбросить наружу через шлюз. То же самое относится и к прочему оборудованию, без которого можно обойтись.
– А что, если окажется, что эти сферы вовсе и не гипердрайв? – спросил Шоун. – Как мы все будем затаскивать обратно?
– Не будем, – ответил я. – Именно поэтому мы и выбросим только то, без чего мы точно можем обойтись.
– А если он не заработает? – не унимался Шоун. – Мы потеряем уйму времени и ничего не выиграем.
– Но хуже от этого тоже не будет, – возразил Никабар.
– А если мы все же сумеем заставить его работать, – задумчиво добавил Эверет, – подумай, что это может означать для всех нас.
Шоун фыркнул.
– Бородин от этого много выиграет. Ну а нам повезет, если мы сумеем получить хотя бы те вшивые две тысячи, которые он нам пообещал.
– Мы их получим, – пообещал я. – Плюс премию, о которой он нам сообщил в письме.
– Ах, да. Я и забыл, – хмыкнул Шоун.
– На самом деле мы можем заработать и побольше, – заметил Эверет. – Все зависит от того, кто заплатит.
– Мне казалось, что мы уже договорились, что «Икар» принадлежит Бородину, – напомнила Тера.
Барышня сказала это лишь с легким намеком на угрозу, пожалуй даже слишком легким, чтобы кто-то обратил внимание. Но от меня серьезность ее намерений не укрылась. И от Иксиля наверняка тоже.
– Договорились, – согласился Эверет, покосившись на Никабара. – В общих чертах. Я просто хочу сказать, что нам уже причитается намного больше, чем две тысячи, которые были обещаны нам на Мейме.
– Точно, компенсация за услуги, не предусмотренные контрактом, – подхватил Шоун. – Что, не ожидала? Я тоже могу говорить юридическим языком. А вот тебе еще один хороший термин из юридической практики: вымогательство.
– Вымогательство? И чем же ты собираешься угрожать? – взвилась Тера. – Чтобы вымогать у работодателя дополнительную плату, надо пригрозить, что случится, если он не заплатит. Кому ты собираешься передать «Икар», если Бородин не поддастся на вымогательство? Паттхам?
– Для личного состава напоминаю еще раз: всякий, кто решит запродаться этим слизнякам, сначала будет иметь дело со мной, – отчеканил Никабар.
– Вряд ли паттхи единственные игроки в этой игре, – напомнил Эверет. – Наверняка есть и другие, хотя бы потенциальные. Если Бородин не может оплатить бал, всегда найдутся такие, у кого хватит средств.
– Может, креаны? – предположил Шоун, гаденько улыбнувшись Чорту. – Тебе бы это понравилось, правда, Чорт?
Перья Чорта немедленно встали дыбом, он что-то сказал – без сомнения, достаточно откровенное. Но я уже не слушал. После замечания Эверета все фрагменты головоломки вдруг встали на свои места, да с таким громким щелчком, что удивительно, как его не услышали остальные. Все несообразности и нелогичности, которые преследовали нас весь перелет напропалую, обрели смысл. Все обрывки сведений и невзначай оброненные замечания сложились в единое целое, легко и просто, как детские кубики.
Теперь я знал, отчего погиб Джонс. Я еще не знал, кто убил его. Но я знал почему.
– Маккелл?
Я поспешно вернулся от великих раздумий к насущной действительности. Никабар смотрел на меня и явно ждал ответа.
– Извини, – сказал я. – Что-то я задумался. Что ты сказал?
– Я спросил, закончено ли собрание, – повторил он. – У нас впереди много работы.
– У меня пока все, – ответил я.
«Но только пока», – добавил я про себя. В следующий раз я соберу все наше светское общество, чтобы изобличить убийцу.
– Кто-то еще хочет высказаться? Чорт поднял руку.
– У меня есть мысль, – сказал он извиняющимся тоном. – Хотя я не уверен, что стоит об этом сейчас говорить, поскольку для ее осуществления придется трудиться еще больше
– Перед нами и так масса работы, – заметил Иксиль. – Если даже ее будет раза в полтора больше – мы и не почувствуем. Пожалуйста, расскажи.
– Как указал раньше специалист по электронике Шоун, у «Икара» очень примечательные очертания, – сказал Чорт, все еще довольно неуверенно. – А наш опыт на Утено показал, что они хорошо известны нашим преследователям. Я предлагаю попробовать изменить очертания корабля.
– Да, мысль напрашивается, – согласился я. – И как ты предлагаешь это сделать?
– Главный корпус «Икара» состоит из двух сфер, – сказал он, изобразив жестами абрис корабля. – Я думаю, что можно использовать снятые пластины внутреннего корпуса, чтобы построить цилиндрический кожух, закрывающий пространство между ними. Тогда снаружи главный корпус будет выглядеть не как две смежные сферы, а как усеченный конус с закругленными концами.
– Из которого будут торчать только нос и сопла двигателей, – подхватил я. Звучало многообещающе, но прыгать от радости я пока не торопился. – Такое возможно? – спросил я у Иксиля.
– Не вижу никаких препятствий, – ответил он. Воодушевление моего напарника выдавали только хорьки, которые так и завертелись у него на плечах. – По крайней мере теоретически. У нас есть оборудование, которым мы сможем приварить кожух к сферам, а между собой пластины можно соединить теми же болтами, которыми они крепятся сейчас.
– А я думал, горелка приказала долго жить, – напомнил Шоун.
– У нас есть аппарат для дуговой сварки, – ответил Иксиль. – Он в исправности.
– А каркас? – спросил Никабар. – У нас тут нет ничего такого, что можно было бы использовать в качестве несущих опор.
– Мы можем использовать межкорпусные распорки, – ответил Иксиль. – Если они поддаются сварке, их вполне должно хватить.
– И если энергии хватит для сварочных работ, – вмешалась Тера. – Как у нас с топливом, Маккелл?
– Более чем достаточно, чтобы заставить генераторы работать столько, сколько нужно, – заверил я ее. – А вот мне хотелось бы знать, как долго протянет Шоунна тех запасах борандиса, что у нас есть?
На мгновение повисло неловкое молчание. Похоже, об этих затруднениях никто не подумал.
– Да, этот фактор действительно ставит нам ограничения, – согласился Эверет. – Я бы сказал, что препарата хватит на восемь-девять дней. И это при условии, что мы будем экономны.
– В таком случае времени у нас немного, – заметила Тера. – Ведь после перестройки надо будет еще дотянуть до планеты, где мы сможем пополнить запасы.
– Правильно. – Я взглянул на Шоуна. – Что скажешь? Сумеешь продержаться неделю на малых дозах?
Он фыркнул.
– Я продержусь, если надо, неделю и без всяких доз, – заметил он с горечью. – Может, вы не знаете, но паттхи собирали на Эфисе неплохую жатву и были в ярости, когда Содружество объявило планету запретной и заставило их убраться оттуда. Не думаю, что они проявят ко мне сочувствие, если я попаду к ним в руки. И борандиса тоже не дадут.
– Однако, возможно, они рассудят, что немного обязаны тебе, – спокойно заметил Чорт. – И позволят тебе умереть своей смертью.
Теру передернуло.
– Предлагаю закончить собрание на этой ноте и заняться делом, – сказала она.
– Поддерживаю, – согласился я, вставая. – Иксиль, пошли распаковывать инструменты.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Одно дело – предложить разобрать все внутренности космического корабля, и совсем другое – привести эту идею в исполнение.
И все же очень скоро стало ясно, что сама конструкция «Икара» облегчает нам задачу. На обычных космических кораблях все палубы и переборки намертво склепаны или сварены, а каждая их секция имеет индивидуальную форму. А у нас на корабле все детали конструкции крепились теми же болтами, что и пластины внутреннего корпуса, поэтому на демонтаж потребовалось не так уж много времени и усилий. Более того, все внутренние перекрытия были выполнены из одинаковых пластин размером метр на метр. Только металлические квадраты, составляющие палубы и несущие переборки, были в два или три раза толще, чем те, что использовались в конструкции внутреннего корпуса и большинства стен. Я улучил минутку, когда нас с Терой никто не слышал, и спросил ее об этом. Она подтвердила мою догадку, что техники Камерона сделали это умышленно. Если бы ее отец привез на Мейму в трюмах своего корабля литые секции сложной формы, это вызвало бы болезненный интерес таможни, а простые строительные пластины метр на метр не привлекли к себе лишнего внимания.
В хозяйстве Иксиля нашлось только три подходящие отвертки, но нам их вполне хватило – кто-то же еще должен был таскать демонтированные пластины. К счастью, сделаны они были из прочного, но легкого сплава (умница Камерон, все предусмотрел), так что даже Чорт и Шоун могли без особых усилий переносить снятые пластины в переходник. Мы менялись работой примерно каждые двадцать минут, чтобы не нагружать подолгу одну и ту же группу мышц.
Первые шесть часов мы занимались преимущественно демонтажем: начали со вспомогательных перегородок, потом перешли к несущим переборкам, а снятые пластины перетаскивали в переходник и складывали их там штабелями. Когда их набралось достаточно, я решил, что пора приступать к осуществлению предложенного Чортом плана по изменению внешности корабля. У нас было только два скафандра, третий мы оставили на Ксатру вместе с рапортом о смерти Джонса. Ну и, конечно, у Чорта была собственная экипировка для выхода в открытый космос. Я велел Тере и Никабару облачиться в скафандры меньшего и большего размеров соответственно, выдал им отвертки и сварочный аппарат и, скрестив пальцы на удачу, отправил их вместе с Чортом на сооружение кожуха.
Получилось даже лучше, чем я смел надеяться. Как выяснилось, Чорт неплохо управлялся со сварочным аппаратом. По крайней мере не хуже Иксиля. А может, креан даже и превзошел в этом деле моего напарника. Тера предложила простой и надежный способ сборки: сначала они все втроем работали отвертками, монтируя продольную секцию кожуха, устанавливали ее между сферами, а потом уже Чорт приваривал готовый сегмент к корпусу.
Поскольку на борту у нас осталась только одна отвертка, мы с Иксилем, Эверетом и Шоуном переключились с демонтажа помещений на более тонкую работу по размещению корабельного хозяйства вдоль внешнего корпуса. Радиальное притяжение большой сферы составляло всего 0,85д, так что таскать по кораблю тяжелое оборудование было не слишком сложно. Зато в условиях пониженной гравитации запросто можно было не рассчитать усилий, к тому же оставалась опасность оступиться.
Дни шли за днями, полные однообразной, но лихорадочной и утомительной работы. Чорт все рабочее время проводил за бортом, явно наслаждаясь невесомостью, и возвращался, только чтобы перезарядить свой дыхательный аппарат. Те члены команды, кому подходили оставшиеся скафандры (то есть все, кроме Эверета), по очереди помогали ему, хотя большинство из нас не испытывало такого восторга от открытого космоса, как креан. Свободные от забортных работ продолжали демонтаж внутренних помещений, перетаскивали необходимое оборудование, а не очень необходимое – распихивали куда придется или, свалившись без задних ног на уже переставленные койки, проваливались в коматозное забытье.
Поскольку у нас на борту и без того не сложилось теплых товарищеских отношений, я был готов к тому, что эта внеплановая физзарядка только обострит противоречия в коллективе. Но мои опасения вновь не подтвердились – к моему неподдельному изумлению. Порой кто-нибудь раздраженно огрызался или отпускал вполголоса пару крепких словечек, но все равно – мы были уже не сборищем малознакомых и озлобленных товарищей по несчастью, а спаянной командой.
Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что совершенно зря удивлялся этому превращению. До стычки с наджиками на Утено мы были просто межзвездными дальнобойщиками, выполнявшими скучную и плохо оплачиваемую работу, после завершения которой нам ничего особенного не светило, и лишь смутная угроза похищения корабля вносила хоть немного острых ощущений б унылую тягомотину заурядного рейса. А тут вдруг оказалось, что от нас зависит ход истории, что мы можем прославиться, а заодно – насолить паттхам и их экономической империи, которая уже сидела у всех в печенках. У нас появился шанс остаться в памяти потомков и даже разбогатеть, и то, как дружно мы все ухватились за эту возможность, объединило нас.
Конечно, за всеми радужными перспективами ни от кого не укрылось, что, если нас перехватят паттхи, мы в историю не столько попадем, сколько влипнем, причем с летальным исходом. Что, несомненно, тоже способствовало сплочению коллектива.
Но как бы там ни было, через четыре дня трудов наши успехи были весьма впечатляющи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61