– И что еще он сказал?
Должно быть, я переиграл, изображая безразличие, – ведь Чорт не был человеком. Он обиженно побрел к двери.
– Вы мне не верите. Извините, что побеспокоил вас.
– Нет-нет… продолжай, прошу тебя! – торопливо выпалил я, подбирая под себя ноги, готовый вскочить со стула, на тот случай, если придется удерживать Чорта силой. Внезапно передо мной открылась целая вереница новых возможностей – возможностей, которые мне очень хотелось проверить. – Я не то хотел сказать. Конечно же, я тебе верю. Он сказал что-нибудь еще?
Он приостановился на мгновение, потом вернулся.
– Вы не понимаете, – сказал он. – Вы, люди. Вы очень не любите паттхов… я слышал, как вы об этом говорили. Но вы не понимаете.
– Так помоги мне понять, – сказал я, жестом приглашая его присесть напротив меня. – А почему мы не правы, что не любим паттхов?
Чорт снова немного помялся в нерешительности, потом сел на предложенный стул.
– Вы сказали, что у креанов в крови космические путешествия, – сказал он. – Возможно, в этом есть доля истины. Нам нравится свободное падение, и мы обожаем жить в невесомости. В нашей системе есть пять таких поселений, вы знали об этом?
Я кивнул.
– Я слышал, что внутри они просто прекрасны. Хотелось бы мне, чтобы ваше правительство разрешило посещать их и другим расам.
– Да, они действительно очень красивы, – согласился он. Взгляд его белых глаз стал рассеянным, даже мечтательным. – И там, в самом сердце нашего отечества, и предпочел бы жить каждый креан, если бы это было возможно.
Взгляд его перестал блуждать в неведомых далях и снова остановился на моей физиономии.
– Но это невозможно. Ни наша наука, ни наши технологии не могут конкурировать с продукцией Земли, Бэсни или Дж'Кайарра. И все же для того, чтобы овладеть такими технологиями или построить еще больше поселений для нашего народа, мы должны продолжать наращивать наше состояние.
– У вас есть продуктовый экспорт, – напомнил я ему. – Насколько я знаю, на него большой спрос.
– Но наши продукты скоропортящиеся, их можно перевозить только на очень небольшое расстояние, – ответил он. – И как, по-вашему, народ Круеа может решить эту дилемму?
Я вздохнул. Отлично, теперь я прекрасно понимал, к чему он клонит.
– Вы нанимаетесь на работу по всей Спирали, – сказал я. – Скажи мне, какую часть своего заработка вы отдаете непосредственно своему правительству?
Чорт громко щелкнул клювом.
– Семь десятых, – ответил он.
Семидесятипроцентное налоговое ярмо. Рабство по договору, только креанам говорят, что это рабство идет на пользу их собственному правительству и народу.
– Я раньше об этом ничего не слышал, – признался я. – Почему вы это держите в таком секрете?
Перья Чорта снова всколыхнулись.
– А зачем нам об этом говорить? – отпарировал он. – Здесь нечем гордиться. Кому понравится продаваться в услужение чужакам?
– Но ведь все мы продаем себя в услужение – так или иначе, – заметил я. – Точнее, мы не продаемся, мы просто предлагаем наши умения и опыт другим. Это и называется работой.
– У народа Круеа издревле было заведено иначе, – твердо заявил он. – Но теперь это вошло в нашу обычную жизнь.
Он склонил голову набок – коротко, по-птичьи.
– Но даже теперь это положение можно изменить. Купцы-паттхи предоставили нам возможность продавать наши продукты так широко, как мы не могли даже мечтать. Всего лишь за несколько десятилетий мы получим необходимые ресурсы, чтобы построить поселения, о которых мечтали. Когда это произойдет, мы снова сможем вернуться к себе домой, к нашим семьям, к нашему племени,
Я покачал головой.
– Нам будет вас не хватать, – от души сказал я, хотя и понимал, как банально звучат мои слова. – А почему ты мне все это говоришь?
Он положил свои хрупкие руки на стол и нервно потер друг о друга кончики пальцев.
– Когда-то считалось, что наше будущее зависит от паттхов и их звездных двигателей, – сказал он, «потупившись. – Но сейчас многие стали бояться, что и вся наша жизнь теперь зависит от паттхов. С того момента, как заработали „таларьяки“, все больше и больше ресурсов вкладывается в производство продуктов на экспорт. Если паттхи внезапно откажутся перевозить их, наша экономика рухнет в мгновение ока.
Меня будто ударили под дых. Я предупреждал Иксиля, что креаны вполне могут поддаться на давление паттхов, но я просто не представлял, какой сильной экономической дубиной угрожают им эти бестии.
– Кажется, я понимаю, – сказал я. – Так чего же ты хочешь от меня?
Чорт подтянулся перед ответственным заявлением.
– Я хочу, чтобы вы не досаждали паттхам.
Меня едва не перекосило, но я сдержался. Бог свидетель, последнее, чего я хотел, так это действовать на нервы паттхам. И тем паче – их бородавчатым приятелям с портативными крематориями. Вот только эта братия настроена так серьезно, что их нервирует даже то, что я все еще дышу.
– Почему ты считаешь, что я собираюсь досаждать им? – возразил я.
– Потому что вы не любите паттхов, – повторил Чорт. – И потому, что паттхи разыскивают вас и этот корабль.
Невидимый круч-боксер еще пару раз врезал мне по солнечному сплетению.
– Кто тебе это сказал? Его перья вздрогнули.
– Никто мне этого не говорил. Те существа, на которых указывала женщина в таверне «Чертова дюжина»,принадлежали к вассальной расе паттхов.
– Откуда ты это знаешь?
Чорт заметно удивился такой постановке вопроса.
– Это известно всем креанам, – ответил он. – На всех торговых кораблях паттхов летают наши специалисты по корпусным работам. Айиками тоже всегда путешествуют с ними в качестве охранников и защитников. В отличие от паттхов они грубы и не очень тактичны.
– А порой и излишне агрессивны, – кивнул я. По крайней мере, теперь мы знаем, как на самом деле зовут бородавочников. Дядя Артур будет доволен. – И все же только то, что айиками точат на меня зуб, еще не означает, что я досаждаю паттхам.
Теперь уже у Чорта все перья встали дыбом.
– Не надо мне лгать, капитан, – тихо сказал он. – Айиками никогда не действуют без разрешения паттхов. Они появляются в этой части Спирали только в сопровождении паттхов и только под их руководством.
– Я вовсе не лгал тебе, Чорт, – поспешно заверил яего, по телу у меня пробежали мурашки.
– Если он не врет, получается, что, когда я поджарил ту парочку айиками на Ксатру, где-то поблизости был паттх-наблюдатель. Паттх, из-под носа которого мы едва успели улизнуть.
– А если верно и обратное, значит, когда мы с Камероном договаривались в таверне на Мейме, где-то в темном углу ту троицу паттхов прикрывали трое бородавочников. Надо запомнить – на случай, если снова придется напрямую иметь дело с паттхами.
– Возможно, строго говоря, вы мне и не лгали, – сказал Чорт. – Но все же пытались ввести меня в заблуждение и скрыть истину. – Он снова по-птичьи наклонил голову. – Так в чем же заключается истина, капитан?
– Ты прав, Чорт, – вздохнул я, разглядывая его чешуйчатую физиономию и чертовски жалея, что ничего не понимаю в мимике креанов. – Паттхи действительно хотят заполучить этот корабль. Они считают, что здесь находится нечто такое, что угрожает существованию их экономической империи, которую они создавали последние пятнадцать лет.
– И это правда? Я покачал головой.
– Не знаю. Может быть.
На какое-то время Чорт напряженно застыл, опустив голову на руки и плотно сжав кончики пальцев. Что означает эта поза, я как раз знал – креаны так замирают, когда погружаются в глубокую задумчивость. Я тоже старался не шевелиться, чтобы не поломать его ритуал, не нарушить хрупкое молчание. Теперь я еще больше жалел, что не понимаю мимику креанов. Никабар угрожал, что сойдет с корабля, если узнает, что мы везем контрабанду. Станет ли Чорт грозить мне тем же? Или, что еще хуже, просто сойдет с корабля в ближайшем порту, теперь, когда понимает, что может навлечь гнев паттхов на свой народ?
– Чорт вдруг вышел из своего транса – так резко, что застал меня врасплох, – и снова поднял на меня глаза.
– Это может принести беду паттхам, – сказал он. – Но может ли принести благо народу Круеа?
– Если у нас в трюме действительно то, чего боятся паттхи, а я в этом вовсе не уверен, то однозначно – да.
– Принесет ли это благо народу Круеа? – с нажимом повторил Чорт.
Какое-то мгновение я колебался.
– Не знаю, – признался я. – По моему мнению, ты определенно выгадаешь, если поможешь нам завершить этот перегон. Но я не могу бросаться обещаниями.
– Судовладелец Бородин говорил, что наш рейс принесет благо народу Круеа, – напомнил мне Чорт. – Достоин ли он доверия?
– Вполне, – заверил я его. – Но мы даже не знаем, где сейчас Бородин, и вполне возможно, он уже ничего не может решать. Особенно если кому-то удастся захватить «Икар» прежде, чем мы доставим его на Землю.
Он, похоже, задумался над услышанным.
– А что будет, если мы сумеем доставить корабль на Землю?
– И опять-таки я ничего не могу обещать, – ответил я, обливаясь потом.
Учитывая, что на кону стоит будущее его расы, Чорт обязательно продумает все возможности и последствия.
К сожалению, я видел только три варианта, из которых он мог выбирать: сбежать, или помочь нам доставить корабль на Землю, или продать нас паттхам при первой возможности в обмен на экономическое благополучие своего народа. Конечно, это благополучие продлится недолго, со временем паттхи окажутся не более благодарными, чем любая другая раса. Но когда на одной чаше весов – продолжительная вражда с паттхами, а они уже доказали на деле, что могут пойти на это, а на другой – хоть и временная, но выгода, логично было бы выбрать второе. На месте Чорта я бы, скорее всего, так и поступил.
А если он выберет паттхов…
Я вдруг снова ощутил тяжесть плазменника под мышкой. Стало неуютно. Мы не можем позволить Чорту сойти с корабля. Точка. Планирует ли он предать нас, или просто исчезнуть на закате, пока нас еще не обнаружили паттхи, – мы не можем позволить ему разгуливать по Спирали, учитывая все, что он знает об «Икаре» и его экипаже. Мы должны удержать его на борту, пока эта зловещая игра в кошки-мышки не подойдет к концу. Пусть даже запертым или связанным, если не будет иного выхода.
Чорт вдруг вскинулся и настороженно уставился куда-то на дальнюю стену кают-компании – ту, что представляла собой часть корпуса.
– Образуется очередная складка, – сказал он. – Вам лучше остановить корабль.
Я ничего не услышал и не почувствовал, но я доверял чутью креана. Он еще не договорил, а я уже вскочил на ноги и сломя голову кинулся прочь из кают-компании. И только в коридоре мне пришло в голову, что я даже не усомнился в справедливости его слов. А когда я вбежал в рубку и уже тянулся к кнопке аварийного останова, по корпусу прокатился характерный скрежет.
Уже намного позже, когда трещина была заделана и мы снова легли на курс, я спохватился, что мы с Чортом так и не договорили.
Или, вернее, разговор был окончен, просто я об этом не знал. Как не знал и того, какой же выбор сделает Чорт.
Я подумывал о том, чтобы вызвать его по интеркому или даже зайти к нему в каюту для выяснения отношений. Но потом решил не делать ни того ни другого. Я по-прежнему не мог ничего обещать ему, а Чорту явно требовались какие-то гарантии, чтобы остаться верным «Икару». Давить на него не было никакого смысла – все равно это ни к чему не приведет, кроме обоюдной неловкости
В конце концов, до Утено оставалось всего три дня пути. Не пройдет и часа после посадки, как догадаться, что за путь избрал Чорт, не составит труда.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Но в течение первого часа после посадки на Утено я так и не выяснил, какое решение принял Чорт. По той простой причине, что нам так и не суждено было приземлиться на Утено. Тогда я не знал, что «Икару» еще долго не придется оказаться на твердой земле. Когда мы вышли из гиперпространства, бортовой передатчик в рубке разразился дикими воплями – на служебных частотах царила страшная какофония. Конечно, передачи были закодированы, но мне следовало бы догадаться, что творится неладное, – уже сам по себе повышенный тон диспетчеров говорил о многом,
На прочих частотах тоже стоял разноголосый гвалт, а обзорные дисплеи показывали, что вокруг планеты вьется на стационарных орбитах множество кораблей. Главная диспетчерская непрерывно транслировала запись – дескать, приносим вам свои извинения за временные неудобства, вызванные парой столкновений при заходе на посадку и неполадками в системе слежения, нормальное движение будет восстановлено в ближайшее время.
И со мной приключился острый приступ доверчивости, что вообще-то у меня бывает нечасто. Я решил, что такая неразбериха нам только на руку, ввел параметры отведенной нам орбиты и положил корабль на курс.
Конечно, сказать, что на околопланетных стационарных орбитах было не протолкнуться, было бы преувеличением. В радиусе добрых пятидесяти километров от отведенного нам участка на орбите не было ни одного корабля, только наждикианский грузовик держался ровно на этой дистанции по левому борту «Икара», а по правому, примерно на таком же расстоянии, – грузовой буксировщик с Тлеки. Скорее по привычке, чем по каким-либо стратегическим соображениям я вызвал на экраны увеличенное изображение соседей и пригляделся к ним повнимательнее.
И пока я бездумно пялился на тлекианский буксир, в моей голове все-таки сработал сигнал тревоги.
Я вызвал по интеркому машинное отделение.
– Ревс, как гипердрайв?
– Заглушен и переведен в режим ожидания, – доложил он. – А что происходит?
– Приведи в готовность, – коротко приказал я. – И быстро.
– Разогрев пошел, – отрапортовал Никабар после короткой заминки. – У нас неприятности?
– Нам выделили позицию на орбите примерно в пятидесяти километрах от тлекианского буксировщика, – сказал я, продолжая изучать дисплей. – Не уверен, но мне кажется, за буксиром кто-то прячется.
– Вроде крейсера наджикианской таможни?
– Или даже кое-кто побольше, – напряженно согласился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61