Причем победа ДиХаммера оспаривалась. Это имя тебе ничего не говорит?
– Еще как говорит, – нахмурился я. – Двадцать лет назад вокруг ДиХаммера разгорелся один из самых грандиозных скандалов за всю историю круч-боксинга. Он был куплен с потрохами одним из совладельцев группы судостроительных компаний «Тр'дамиш Спирация», да?
– У тебя хорошая память, – похвалил Иксиль. – Тут приведено краткое содержание той истории, плюс еще один любопытный факт: «Тр'дамиш Спирация» была одной из первых компаний, которые разорились с по явлением «таларьяка».
– Интересно, – пробормотал я. – А ты уверен, что банкротство не было следствием плохого управления или завышенной оценки возможностей компании?
– Вовсе не уверен, – ответил Иксиль. – Директора «Спирации» имели репутацию любителей ходить по краю. Но не забывай и того, что «таларьяк» появился через добрых шесть лет после боя Эверета с ДиХамме– ром и через четыре года после нашумевшего скандала. Если – я подчеркиваю, если – паттхи считали Эверета своей собственностью, и если они так близко к сердцу приняли его поражение, то долго же они таили обиду.
– Для злопамятности шесть лет – это даже не ре корд местного значения, – заметил я. – Еще один вопрос, который мы внесем в список для дяди Артура. Кто там следующий?
– Чорт, – ответил Иксиль. – Полное имя… Ладно, не важно, оно все равно совершенно непроизносимое. Забортными работами на космических кораблях он занимается всего четыре года, то есть настоящим профессионалом его не назовешь. Может, поэтому он и оказался на Мейме без работы и согласился на предложение Камерона.
– Нет, не сходится, – возразил я. – Креаны все равно ценятся на вес золота как спецы по забортным работам. И если даже у Чорта нет двадцати лет стажа, это вовсе не причина, чтобы он оказался на мели в такой дыре, как Мейма.
– Ты его об этом не спрашивал?
– Пока нет, – ответил я. – Кстати, я и с Терой пока не говорил. Надо будет исправить это упущение. Есть там что-нибудь еще о Чорте?
– Ничего такого, что указывало бы на то, что он непосредственно связан с паттхами, если ты об этом, – сказал Иксиль и вдруг нахмурился. – Хм, интересно. Ты знаешь, что последние двенадцать лет экономика креанов переживает бурный рост и их валовой доход увеличивается почти на шестнадцать процентов ежегодно?
– Нет, я об этом не знал, – признался я. По сравнению со средними показателями экономики Спирали такой рост был просто неслыханным. – Там сказано, как у них обстояли дела до «таларьяка» ?
– Да, – ответил он, быстро сверившись с посланием. – До изобретения «таларьяка» рост доходов креанов составлял от одного до двух процентов. И это в лучшие годы.
Я покачал головой.
– До такого мог докопаться только дядя Артур. А объяснений он там часом не приводит?
– Очевидно, экономический рост связан с увеличением экспорта скоропортящихся деликатесных продуктов, которые нельзя сохранять обычным методом, – ответил Иксиль. – Большая скорость «таларьяка» позволила креанам расширить потенциальный рынок.
– Значит, они стоят в верхних строчках списка тех правительств, которые уже созрели, чтобы паттхи могли из них веревки вить, – поморщился я.
– Да, – согласился Иксиль. – К счастью, паттхи ведь не знают, что в команде «Икара» есть креан.
– Если только они не заполучили Камерона и не заставили его говорить, – заметил я. – Насколько нам известно, он единственный, кто знает всю судовую роль.
Иксиль снова нахмурился.
– Мне казалось, согласно твоей рабочей версии, Камерон пребывает в безвестной могиле на Мейме.
– Нет у меня уже никакой рабочей версии, – вздохнул я. – Все, какие были, – бесполезны, отстают от жизни и рассыпаются, как карточный домик.
Иксиль не сказал «вот-вот», но выражение его лица и так было достаточно красноречиво.
– Следующий в списке Джефф Шоун, – продолжал он, опустив критику. – Для своего возраста – ему всего двадцать три года – он уже многого добился: тут при водится длинный перечень академических наград и отличий плюс не менее внушительный список неприятностей с законом.
– Что-нибудь серьезное?
– Ничего особенного. Нарушение правил дорожного движения, мелкое хулиганство, несколько незначительных краж принадлежащей университету электроники и тому подобное.
– Типичный разгильдяй из университетских гениев, – проворчал я. – Способности у него блестящие, и он об этом знает, а потому считает, что законы не для него писаны. Там что-нибудь говорится о его вылазке на Эфис?
– Ни слова, – ответил Иксиль. – Ничего удивительного, он ведь говорил, что никому не рассказывал о своем путешествии, разве нет?
– Говорить-то он говорил… – с сомнением согласился я. – Но чем больше я об этом думаю, тем больше удивдлюсь тому, как они с приятелями сумели слетать туда и вернуться, а их даже никто и не засек. Иксиль немного подумал.
– В таком случае, – медленно сказал он, – возникает вопрос: действительно ли его зависимость от борандиса связана с медицинскими показаниями?
– Вот-вот, – подхватил я. – Конечно, Эверет подтвердил этот диагноз. Но в то же время Эверет не заметил у парня ни симптомов зависимости, ни симптомов болезни Коула до тех самых пор, пока с Шоуном не случился припадок. Там есть что-нибудь о медицинской под готовке Эверета?
Иксиль отмотал микрофильм обратно к биографии нашего медика.
– Похоже, обычные курсы Торгового флота и аттестация.
– Как давно это было?
– Два года назад.
– Тогда остается под вопросом, что Эверет делал двадцать два года, когда из профессионального спорта уже ушел, а медицинскую карьеру еще не начал, – за метил я. – И как же он коротал время?
– Чего он только не делал, – ответил Иксиль. – Так, посмотрим. Пять лет был тренером по боксу, два года провел в качестве судьи-рефери, а шесть – работал охранником в казино. Потом менял место работы чуть ли не каждый год: был барменом на лайнере, учеником механика и даже гидом-экскурсоводом в спорткомплексе, где проводились поединки по круч-боксингу, После этого пошел на медицинские курсы.
– По моим подсчетам, тут не хватает еще пары лет.
– Они ушли на оформление документов при смене различных родов деятельности, – объяснил Иксиль. – Каждый раз по восемь месяцев.
– Интересно, кем он захочет стать, когда вырастет, – проворчал я. Хотя, если быть честным с собой, послужной список Эверета не слишком отличался от моего собственного. – Ладно, вернемся к Шоуну. Там нет никаких сведений о том, что он был замечен в употреблении каких-то наркотиков кроме борандиса?
– Нет, – ответил Иксиль. – Хотя и обратного тоже не говорится. Думаешь, стоит внести в наш список вопросов к дяде Артуру еще и это?
– Точно, – подтвердил я. – Ну, ладно. Теперь остается только Тера.
– Тера, – эхом повторил Иксиль, уставившись в устройство для чтения. – Начнем с отрицательных ответов: поверхностный поиск в списках адептов всевозможных религиозных сект не выявил никого с ее именем и внешностью. Далее…
Он осекся, и его не отличающаяся выразительностью физиономия вдруг вытянулась.
– Джордан, – сказал он, старательно следя за интонациями, – ты говорил, что у дяди Артура есть склонность драматизировать?
– Еще спроси, умеет ли рыба плавать! – фыркнул я, подскочив на койке и усаживаясь на ней, свесив ноги. При упоминании о маленькой слабости дяди Артура волосы у меня на затылке зашевелились. – И насколько же драматичен он на этот раз?
Ни слова не говоря, Иксиль протянул мне устройство для чтения микрофильмов. Я мельком взглянул на нечеткую фотографию девушки – это вполне могла быть наша Тера, но могла быть и не она – и понял, что от судьбы не уйдешь: придется самому продираться сквозь дебри каликси.
Когда я все-таки дочитал до конца, ощущение было такое, будто меня хлестнули мокрой тряпкой по лицу. Я твердо решил, что все неправильно понял, и перечитал отрывок еще раз. Как бы не так. Все я понял правильно.
– Где сейчас Тера? – спросил я Иксиля.
– Наверно, в своей каюте, – ответил он. – Она свободна от вахты, и я не замечал за ней привычки засиживаться в кают-компании.
– Пошли найдем ее, – сказал я.
Я машинально проверил плазменник, пригревшийся в кобуре у меня под мышкой, встал и шагнул к двери. Иксиль оказался проворней – вскочил на ноги и намертво перекрыл мне дорогу.
– Ты думаешь, это стоящая идея? – спросил он.
– Не совсем, – признался я. – Но я хочу убедиться, и как можно скорее. Сдается мне, лучше всего будет выложить ей все начистоту и посмотреть, что она ответит.
– Да, но она захочет узнать, откуда у нас такие сведения, – предупредил меня напарник. – Может получиться неловко.
Я покачал головой.
– Ничуть. Я уже рассказал Тере., что мы возили грузы для Антоновича, а ей известно, что у этого типа повсюду свои люди. Сошлемся на него – и вся недолга.
Судя по выражению лица Иксиля, в душе он все же не согласился со мной, но заступать мне дорогу все-таки перестал. Я нажал кнопку на двери, убедился, что в коридоре никто не сшивается, и решительно направился к кормовому трапу. Иксиль немного приотстал, пока подзывал своих хорьков, но быстро догнал меня.
Никем не замеченные, мы добрались до верхней палубы. Да уж, как с самого начала повелось у нас на «Икаре» каждому держаться особняком, так ни малейшего духа товарищества и не завелось в нашей душной атмосфере. Дверь в каюту Теры была закрыта. Собравшись с духом, я нажал кнопку и, едва дверь открылась, прошмыгнул внутрь.
Из своего предыдущего тайного визита в каюту Теры я знал, что она спит на нижней койке, и эта «осведомленность» чуть не стоила мне жизни. Внутри было темно, только из коридора у меня за спиной сочился приглушенный ночной свет, и в потемках я не сразу понял, что нижняя койка пуста. Зато двумя ярусами выше наблюдалось движение – я едва успел засечь порыв барышни, изменил курс и нацелился зажать ей рот, чтобы на женские крики не сбежалась вся команда. Причем по ходу маневра я чуть не заработал смещение позвонков. Очевидно, Тера предусмотрительно каждый раз спала на другой койке.
В ее руке слабо сверкнуло что-то металлическое, явно предназначенное, чтобы испортить мне жизнь. Я снова изменил курс, решив, что пресечь крики – задача вторичная, опередил барышню буквально на долю секунды и выдернул оружие из ее рук. Тера набрала в легкие воздух, и теперь я уже точно не успевал ей помешать. Но тут рот ей осторожно, даже ласково, зажала широкая ладонь Иксиля. Левая. А правая его ладонь столь же аккуратно легла ей на затылок.
– Все в порядке, Тера, – поспешно сказал я. – Мы просто хотим поговорить.
Она пропустила мои слова мимо ушей и попыталась избавиться от лапы Иксиля, но куда ей было тягаться с мышечной мощью каликси. Головка Теры дернулась – я догадался, что она пытается укусить моего напарника, что тоже было совершенно бессмысленной затеей. Дверь у нас за спиной закрылась, и вся эта возня происходила не только в тишине, но и в темноте.
– Мы в самом деле хотим поговорить, не более, – продолжал я увещевать барышню, пока разыскивал выключатель и зажигал свет. – Нам просто показалось, что будет лучше, если наш с тобой разговор пока останется в секрете от остальных членов команды.
Тера, лишенная благодаря Иксилю возможности говорить внятно, проворчала что-то нечленораздельное, но определенно нецензурное и принялась отрабатывать на мне сверлящие свойства взгляда.
– Отрадно узнать, что ты тоже вооружена, – добавил я, изучая пистолет, который отобрал у нее.
Это был короткоствольный шестизарядный револьвер. На малой дистанции – а на борту корабля больших расстояний и не предвидится – такая игрушка вполне может превратить противника в кровавое месиво, но при этом корпусу решительно ничего не грозит. Во время своего недавнего обыска в каюте Теры я оружия не нашел, из чего следовало сделать вывод, что наша барышня имеет обыкновение держать револьвер при себе.
– Да, хорошо, что тебе не представилось возможности выстрелить. А то на шум сбежался бы весь корабль. Если пообещаешь, что не будешь кричать, пока не вы слушаешь нас, Иксиль тебя отпустит. Ну, как?
Она покосилась на револьвер у меня в руках и кивнула – по-моему, без особой охоты.
– Отлично, – сказал я и кивнул Иксилю.
Он медленно, готовый каждую секунду, если Тера нарушит свое обещание, снова заткнуть ей рот, убрал руку.
– Что вам нужно? – тут же пожелала знать барышня. Голос ее звенел от напряжения, но от паники, которая охватила ее в начале нашего неофициального визита, не осталось и следа.
– Как я уже сказал, мы просто хотим поговорить, – повторил я. – Хотелось бы, чтобы ты поделилась с нами тем, что тебе известно об этом корабле, Тера. – Я вздернул бровь. – Или мне лучше называть тебя Элейной?
Уголок ее рта нервна дернулся. Не так чтобы очень заметно, но вполне достаточно, чтобы мне стало ясно, что я попал в яблочко. Да, дядя Артур нас не подвел.
– Элейна? – неуверенно переспросила она.
– Элейна, – повторил я. – Элейна Тера Камерон. Дочь Арно Камерона. Человека, благодаря которому мы все собрались на этом корабле.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Добрую дюжину ударов сердца мне казалось, что дочь Арно Камерона будет продолжать морочить нам головы. Она лежала на койке, приподнявшись на одном локте, и таращилась на меня, а на ее личике за эту дюжину секунд сменилось двенадцать различных выражений. Потом ее рука сжалась в кулак, и стало ясно, что барышня сдалась.
– Что меня выдало? – спокойно спросила она.
– Ты ничего такого не сделала и не сказала, – заверил я ее. – Хотя теперь, задним умом, я припоминаю кое-какие моменты, по которым можно было бы понять, что ты не просто случайно нанятый член экипажа. На пример, как вовремя ты впервые появилась в рубке, чтобы убедиться, что я не улизну с корабля, прихватив оставленные твоим отцом деньги. Нет, мы просто получили некоторую дополнительную информацию. Кроме всего прочего там было сказано, что дочери Камерона давно нигде не видно. Со стороны наших информаторов было очень любезно предоставить нам ее фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61