Некоторое время Пауло стоял неподвижно, с удивленным выражением лица: он явно не ожидал от своего напарника такого проворства. Потом оступился и упал на колени, как грешник, на которого снизошла божья благодать или что-то в этом роде... Наконец он спикировал носом на ковер и застыл.
Я поднялся на ноги, немного бледный — не от страха, а от злости. Я хотел рассчитаться с Пауло сам и злился на Анджело за то, что обязан ему жизнью.
— Спасибо, парень,— сдержанно сказал я.— Если бы не ты, носить бы мне пару крылышек за спиной.
Он спрятал свою гаубицу и скромно ответил.
— Он напал неожиданно для тебя..
— Да, я его недооценивал. Не думал, что этот дрожащий суслик способен на бунт...
Я потолкал Пауло ногой.
— Сбрось эту падаль в подвал. А я съезжу в "Карлтон" и скажу пару слов господину Мейерфельду. Он уже начал меня порядком доставать.,.
Я открыл ящик стола и выбрал себе подходящий пистолет. У Кармони их была целая куча — тщательно вычи-
щенных, аккуратно смазанных; он ухаживал за ними ревностно, как истинный коллекционер.
Я надел на ствол глушитель; полученный результат слегка выпирал из-под пиджака, но лучше уж идти так, чем без поддержки. Объяснение, предстоявшее нам с Мейерфельдом, рисковало принять кислый оборот, и мои железяки должны были в случае чего призвать его к благоразумию.
Анджело и Сказка смотрели на меня.
— Тебе не кажется, что туда идти небезопасно?
— Если бы меня волновала только безопасность, я стал бы блюстителем порядка,— с улыокой ответил я.
Анджело взвалил покойника на плечи. Подождав, пока он выйдет, я взял Сказку за руку.
— Знаешь, Сказка, а ведь, в сущности, это ты. меня спасла. Мало ли что еще мог сделать этот гад Пауло, если бы не твоя светлая голова...
Она счастливо улыбнулась.
— Так ты твердо решил туда идти?
— Да, наконец-то можно будет сыграть в открытую и увидеть того, с кем говоришь.
— Будь осторожен... Ну, хотя бы настолько, насколько ты вообще это умеешь. Если с тобой что-нибудь случится, я сойду с ума!
— Напрасно. Твоей прелестной головке рассудок очень идет!
В холле отеля "Карлтон" торчала группа возмущенных шведских туристов; бюро путешествий .их родного городишки забыло заказать для. них места...
Я подошел к телефонисту, спросил у него номер комнаты мсье Мейерфельда и велел объявить тому о приходе мсье Пауло.
Американец жил в 134-м. Лифт вознес меня на второй этаж, и одетый в форму мальчик с глазами лани проводил меня к номеру 134. Я сунул ему сотню и постучал.
Бесцветный голос ответил "войдите".
Я положил руку на ручку двери. И она открылась, но гораздо быстрее, чем я ожидал.
Я немного качнулся вперед, и, прежде чем успел сделать хотя бы одно движение, меня схватило и втащило в комнату сразу несколько рук.
Их было четверо. Двое держали в руках автоматы. Меня здесь определенно уважали... С первого взгляда становилось ясно, что это полицейские. Пятый чело век стоял за дверью. Когда меня схватили, он закрыл ее и проговорил:
— Отлично...
Я не знал, что сказать. Я не мог прийти в себя от изумления. Меня напарили, как пацана... Я ничего не понимал. Во-первых, как Мейерфельд мог ожидать моего визита? А во-вторых, з а ч е м он организовал мой арест? Это настолько не совпадало с интересами Организации, что я даже не знал, как мне на это реагировать. Может быть, он надеется, что я расколюсь? В таком случае он попал пальцем в задницу до самого локтя! Я пи за что не скажу им, где спрятаны деньги.
Мейерфельд был худым лысоватым типом в роговых очках, придававших ему неприятное сходство С экзотической рыбой.
— Вы думали, я попался в ловушку Пауло?— пробормотал он, пока мне надевали наручники.— Перед началом разговора он всегда произносил ключевое слово, сообщая тем самым, что говорит без принуждения.
Элементарщина! А я, кретин, не догадался... Я улыбнулся. Что тут ответишь? Оскорбление было бы признаком слабости...
Все четверо легашей насмешливо смотрели на меня.
— Значит, это и есть тот знаменитый Капут?— проронил один из них, громадный детина с усами дрессировщика.
Внутренний голос шептал мне: "Сохраняй достоинство, Капут. Они хотят вывести тебя из равновесия, чтобы был предлог врезать тебе разок-другой по зубам. Не будь дураком..."
И я стоял прямо, спокойный и расслабленный, будто в гостях у почтенных людей. В конце концов полицейские повели меня вниз и без лишнего шума усадили в черный "ситроен", стоявший во внутреннем дворе отеля. Я влез на заднее сиденье, и двое охранников зажали меня с двух сторон. Арест прошел в высшей степени спокойно. По-моему, кроме мальчишки-коридорного, в отеле никто ничего и не заметил...
Странное дело: когда мы приехали в управление, меня не повели ни к какому инспектору. Просто заперли в полутемной камере, и я стал ждать, пока
господа полицейские соблаговолят принять какое-нибудь решение.
Но в этот день я с ними так и не встретился. Видимо, они заперли меня просто для того, чтобы держать под рукой, и в данный момент улаживали проблемы Организации. Они предполагали, что на суде я стану разоряться насчет торговли наркотиками, и хотели проветрить помещение, прежде чем принимать гостей. Я их понимал.
Так вот, эти селедочные шкуры продержали меня под замком целый день, не потрудившись даже принести мне пожрать. Но если они думали, что я начну барабанить в дверь из-за куска хлеба, то плохо меня знали.
Потянулась ночь, медленная, как гонки улиток.
Они отобрали у меня пистолет и спички, оставив, вопреки всем правилам, сигареты и шнурки.
К середине ночи я начал думать о Сказке, и внутри у меня зашевелилась теплая печаль.
Мне не удавалось заснуть на нарах после стольких ночей, проведенных рядом с ней в мягком тепле нашей знаменитой кровати. Стоило мне закрыть глаза — и я видел ее загорелое тело, покоящееся на белых шелковых простынях, вспоминал медные отблески ее кожи в оранжевом свете; ночника, чувствовал на своих губах ее сладкое дыхание. Я помнил, как закатывались ее глаза, когда я покусывал ей верхнюю губу... Попробуй засни после этого в вонючей камере!
К рассвету я изрядно намучился. Веки обжигали глаза, во рту пересохло, пустой желудок издавал страдальческое урчание... Наступило угрюмое утро. Я уже не на шутку загрустил. Может, обо мне забыли? А может, решили заморить голодом в этой дыре? Я не исключал и этой возможности: сюда не доносилось ни звука, и мне казалось, что я сижу в склепе.
Около полудня — мои часы были по-прежнему при мне — я вздрогнул от стука каблуков. Дверь открылась, и передо мной возник тот усач, который накануне надевал мне браслеты.
— Пошли! — приказал он.
На моих руках опять защелкнулись железки. Усач подтолкнул меня вперед. С ним были еще один мужик в гражданском и один полицейский в форме.
Мы двинулись к выходу. На улице стояла та же черная машина. Я послушно втиснулся туда, полицейский в форме сел за руль, и — погоняй, извозчик!
Места между усачом и его приятелем было, прямо скажем,* маловато. В придачу ко всему меня му чили колики в животе...
Этот внезапный отъезд меня настораживал. Это нв могло быть следственным экспериментом, поскольку с нами не ехали инспекторы. На перевод в другое место это тоже было не похоже: тогда бы меня везли в "воронке". Но, несмотря на терзавшее меня неведение, я помалкивал.
Усач иронично поглядывал на меня.
— Мсье Капут у нас не из болтливых, да? — об-ронил он, медленно разглаживая тыльной стороной руки свои тараканьи причиндалы.
Я продолжал молчать. Мы ехали по набережной в направлении Лионского вокзала. Что все это значило?
Доехав до канала, мы повернули палево, к Бастилии, потом покатили к пригороду Сент-Антуан... Я не выдержал.
— К арапам в гости едем? — спросил я.
Усач издал рык, который хотя и с трудом, но все же мог сойти за смех.
— Ага, мсье наконец-то соизволил открыть рот...
Добавить он ничего не успел: нас обогнала другая машина, которая вдруг остановилась посреди дороги, дико завизжав тормозами. Наш водитель выругался и тоже затормозил, но мы все же налетели на переднюю. Эту переднюю я сразу же узнал. Это была большая зеленая "американка", служившая моим ребятам для выполнения мелких поручений в Париже и его окрестностях...
Из нее выскочил Анджело с автоматом "томпсон" в руках. Он дал короткую очередь перед носом нашей телеги, чтоб усмирить воинствующих, и шагнул вперед.
— Выходи! — крикнул он мне, открывая дверцу. Усач хотел было меня задержать, но я двинул ему
головой в рожу. Его напарник- даже не шелохнулся: он неотрывно смотрел в круглый глаз автомата...
Я вышел на дорогу, по-прежнему скованный цепочкой, как корова на ярмарке, и перебрался в нашу колымагу. За рулем сидела Сказка. Чтобы хоть как-то скрыть свою девчоночью внешность, она надела кепку с козырьком и завязала на шее платок. Однако спрятать все ее прелести было не так-то просто.
Как только я оказался в машине, в нее запрыгнул и Анджело. Мотор работал; Сказка включила скорость и яростно надавила на педаль; машина с душераздирающим ревом рванулась вперед. По кузову щелкнуло несколько пуль.
— А ну, полей их! — заорал я. — Давай! Анджело помотал головой.
— У них только пистолеты, а что ими сделаешь? И потом, никуда они не поедут: я пробил им колеса,..
Сказка уже однажды доказала мне, что умеет вертеть рулем. Но на этот раз она шла на рекорд. Надо было видеть, как она без малейшего колебания поворачивает на узкие улочки — туда, сюда, направо, налево! И все — совершенно спокойно, без лишних движений... Она будто знала наперечет нее дорожные знаки в столице...
— Во дает девченка, скажи, Анджело?
— Ага!
— Как вы это все устроили?
— Очень просто. О тебе писали в газетах...
— Обо мне?
— Ну, только настоящего имени не называли. Мол, арестован крупный торговец наркотиками... Его подозревают в убийстве Каломара и собираются отвезти для допроса в то место, где была найдена брошенная прокатная машина...
Я улыбался. Я был счастлив вновь обрести свободу и свою девчонку.
— Надо поскорее избавиться от этой тачки, — сказал я. — Хоть ты и нагнал на них страху, они наверняка записали номер...
— Не волнуйся, я об этом подумал...
Сказка немного сбавила скорость. Мы пересекли канал Сен-Мартен и остановились.
— Погоди-ка,— сказал Анджело.— Кажется, у нас в багажнике есть клещи...
Клещи там действительно были, и очень приличные. Снимая с меня наручники, Анджело изрядно ободрал мне запястья, но я скорее дал бы отрубить себе клешни, чем остался в этих стальных кольцах.
Сказка тем временем сняла кепку, платок и с улыбкой повернулась ко мне.
— Ты в порядке, милый?
Она была невероятно спокойна.
— Да, милая, я в порядке!
— Скорей! — сказал Анджело, указывая на стоявший неподалеку "пежо-404". — Я нанял ее в прокате на два дня.
Похоже, парень уже взял все руководство на себя! Это меня слегка покоробило, но обижаться на него в подобную минуту было бы несправедливо...
Я слегка опешил от этого приключения. События разворачивались будто в кошмарном сне, и мне казалось, что я только что выбрался не из комиссариата, а из собственной постели.
На этот раз за руль сел Анджело, а мы со Сказкой устроились сзади. Она положила голову мне на плечо, я машинально потирал запястья... Я не ел и не спал почти двое суток, и перед глазами порой начинали плыть круги...
Анджело свернул к Пигаль, и когда мы ехали вдоль метромоста, спросил:
— Ну, босс, какая программа?
Этот вопрос, возвращавший мне мои прерогативы, подстегнул меня словно кнутом.
— Анджело, малыш, ты сегодня заработал себе целое состояние!
Он сдержанно наклонил голову. Он не сомневался в том, что я сдержу свои обещания, но хотел показать, что действовал не из корысти.
Я продолжал:
— Возвращаться на Рю де Милан, конечно, нельзя — слишком опасно...
— Конечно...
Я на несколько мгновений позволил своим мыслям погулять на свободе.
— Интересно, откуда в "Карлтоне" оказались легавые?
— Их предупредил тот тип, о котором ты говорил,— предположил Анджело.
— Да, пожалуй. Но почему они не сообщили прессе, что поймали именно меня? Они ведь знали, кто я такой: тот, с усами, сразу назвал меня "Капут"!
— Да, темный лес,— согласился Анджело.— Да ладно, что тут голову ломать! Никогда не знаешь, что у легавых на уме. Давай лучше подумаем о будущем...
Он был прав.
Сказка сжала мою руку.
— Теперь ты засветился,— пробормотала она.—-Тебе надо исчезнуть, иначе заберут снова...
Действительно, мне было самое время раствориться в природе. Меня страшно бесило, что приходится бросать такое великолепное дело. Еще несколько дней назад я считал себя человеком, добившимся успеха, закидывал ноги на стол и всегда имел под рукой бутылку лучшего скотча... И вот теперь, в ре-
зультате стремительного изменения ситуации, снова стал объектом преследования. Видно, от судьбы не уйдешь. Она определена раз и навсегда, и ты следуешь по этому пути, как. поезд по рельсам...
— Остановите возле какой-нибудь харчевни, я со вчерашнего утра ничего не ел...
Анджело знал один тихий кабачок на улице Ле-пик. Он остановился прямо перед входом — как ни странно, там нашлось для машины свободное место.
Хозяином кабачка был корсиканец, с которым они просидели вместе десять лет... Это крепко связывает людей. Он притащил мне кусок фаршированного кролика, и пока я с ним расправлялся, Анджело и Сказка спрыскивали мое досрочное освобождение шампанским...
Мы получили отсрочку, но она обещала быть недолгой. "Там", скорее всего, уже начали подготовку к организованной охоте на человека...
Скоро у Восточного вокзала обнаружат нашу зеленую машину, и непременно найдется какой-нибудь козел, который ляпнет этим господам, что видел, как мы сменили транспорт... Все-таки молодец Анджело, что взял "четыреста четвертый": как бы там ни было, это идеальная машина для тех, кто не любит привлекать внимания...
Я с наслаждением работал челюстями и раздумывал над ближайшим будущем. Чтоб не влететь головой вперед в расставленные легашами сети, нужно было обмозговать каждый шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54