— Особенно если учесть, что окна и двери остались в неприкосновенности,
- А сигнализация? — Ее только собрались устанавливать. Конечно, на четырнадцатом участке и, возможно, не без помощи «папы Юли» собрались весьма высокие специалисты, которые имели не одну судимость. Но чтобы сработать вот так ювелирно...
— Убежден, что «мебельный» и «кадры» — две параллельные, которые по законам геометрии Лобачевского пересекаются в пространстве,— философски заключил Иван Иванович.
- Ого! — воскликнул Строкун.—- Какие познания! - Для этого надо иметь сына — без пяти минут кандидата геологических наук и дочку — студентку политехнического института,— ответил Орач.
- Что же мы конкретно можем доложить генералу? -спросил Евгений Павлович.
- Считаю, что у пас есть достаточно материала для серьезного разговора с Тюльпановой. Я когда-то тебе говорил: Пряников обмолвился, что его на «папу Юлю» вывела Тюльпанова. Надо добиться от пего признания в этом. Строкун по натуре скептик. Он во всем сомневается. — Заранее знаю, что скажет Тюльпанова: ни о каком «папе Юле» она не знает. А Дорошенко с Кузъмаковым просто шантажировали ее прошлым; мол, если не поможешь нам, о твоих похождениях станет известно мужу. А услуга невелика: заберешь троих от магазина в восемнадцать ноль-ноль и отвезешь, куда скажем. Твое алиби будет обеспечено - получишь телеграмму от больной матери,
Доводы Строкуна были убедительны, но они не устраивали Ивана Ивановича.
— У меня есть веский довод. Тюльпанов говорил: мяснику — за пятьдесят. А по анкетным данным, Шурину нет сорока. Возьму Тюльпанова, побываем с ним в отделе кадров городского холодильника. Надеюсь, там учетные карточки на месте. И Тюльпанов по фотокарточке определит: подвозил он Шурина или кого-то другого. Я убежден, что в машине Тюльпановой был кто-то из «троицы», и она пересадила его в машину к мужу, как знакомого мясника. Откуда только у нее сведения о том, что Шурин уезжал вечером с семьей в отпуск? Не исключено, что от Пряникова или от кого-то из компании сговорчивых мужичков, ведь гараж Шурина при шахте... И кто-нибудь видел, как он готовил машину в дорогу...
— Мыслишь ты правильно,— похвалил Евгений Павлович друга.— Действуй, прижимай Алевтину Кузьминичну фактами до полной капитуляции.
Оперативка у генерала затянулась. Начальник управления дотошно разбирался в каждой детали. От него, как от старшего, ждали конкретных решений и указаний.
— Есть за что похвалить розыск,— сказал генерал, подводя итог.— Неплохо сработали на промежуточном этапе. Но главные исполнители пока остаются на свободе.
На коммутаторе рядом со столом генерала замигала лампочка. Во время совещания начальник управления не отвечал на телефонные звонки — для этого в приемной есть порученец и помощник.
Дверь в кабинет приоткрылась, на пороге появился порученец.
— Товарищ генерал, извините, полковник Папин-Мамин.
По срочному делу.Начальник управления снял трубку и долго слушал. Лишь изредка бросал отдельные фразы: «Где?», «Когда?»,
«Действуйте».
Когда разговор закончился, он тяжело положил трубку па рычаг и отыскал глазами Орача и Строкуна. Иван Иванович понял: что-то случилось.Генерал сказал:
— В семнадцать сорок на пятнадцатом километре по Мариупольскому шоссе произошло дорожно-транспортное происшествие. Потерял управление ВАЗ с номерными знаками СЛГ 18—17 и пошел под откос,
«Генералова! — екнуло сердце у Ивана Ивановича.-Вместе с Тюльпановым...»
Начальник областного управления МВД подтвердил его догадку:
— Двое пострадавших отправлены в травматологию. Экспертиза работает на месте происшествия. Первый вывод: превышение скорости. Возможно, вышло из строя рулевое управление. Иван Иванович и Евгений Павлович, вы свободны. Один — на место происшествия, другой — в травматологию. Вернетесь — доложите, где бы я ни был.
В коридоре Строкун с сожалением сказал:
— Ну вот, Иван, кто-то перепутал нам все козыри. Иван Иванович не сразу сообразил, о каких «козырях» говорит Евгений Павлович. И вдруг вспомнил свои слова! «В деле Шурина мой козырь — Тюльпанов».
Но сейчас не об этом! Главное — Тюльпанов и Генералова! Что с ними?
— Я, пожалуй, в больницу,— решил он.
— В таком случае, я на место происшествия. Так, глядишь, и стану экспертом по угнанным и покалеченным машинам, - мрачно пошутил Строкун.
Областная травматологическая клиника — крупное учреждение, занимающее чуть ли не целый микрорайон. Здесь десятка два специализированных отделений, и у каждого — санпропускник.
Иван Иванович нашел нужное отделение, представился дежурному врачу и сказал, что его интересуют двое недавно доставленных пострадавших. Дорожно-транспортное происшествие на Мариупольском шоссе, Генералова Екатерина Ильинична и Тюльпанов Александр Васильевич. Для пущей важности зачем-то добавил: кандидат геологических наук, доцент кафедры общей геологии политехнического института.
Генералова тоже была кандидатом паук, по сейчас Иван Иванович об этом забыл.Врач ему ответил:
— Наступает момент, когда все звания, награды и должности теряют свое значение. На операционном столе все равноправны: министр и дворник, лысый и кучерявый, старый и молодой, добрый и злой. Скальпелю — все равно. С Екатериной Ильиничной мы когда-то вместе работали. Талантливая женщина. Будь она более дипломатична с начальством, давно бы уже защитила докторскую диссертацию.
- Несколько дней назад мы с ней сидели за одним столом, чествовали именинника,— признался Иван Иванович.— Как она?..— осторожно спросил он.
— Трудный случай,— ответил врач.
- Жить будет? — прошептал с тревогой Орач.
— Если выживет — останется инвалидом... Беспощадный приговор. Екатерина Ильинична стояла
у него перед глазами в своем длинном черном платье с золотистым люрексом и улыбалась.
— А как ее спутник? — осторожно выведывал Иван Иванович, сохраняя призрачную надежду на чудо.
— Отвезли в морг,— сухо ответил врач.— Какой богатырь! Моя б воля, я бы забальзамировал это тело. Каждая мышца — наглядное пособие для студентов.
Ивана Ивановича шокировал такой цинизм врача.
— Кстати, при нем не было никаких документов. Вы можете установить его личность? Надо сообщить родственникам... Терпеть не могу этих слов: «Ваш муж умер». Акушерам куда легче: «Ваша жена»... или «ваша дочь родила».
Он вызвал медсестру и попросил ее проводить сотрудника милиции в морг.
— Покажите ему того красавца.
— Считайте, что вы родственникам уже сообщили,— ответил врачу Орач.— Жену я сам извещу.
Он сожалел, что так и не познакомился с матерью Александра Васильевича — не было необходимости. Да и с самим Тюльпановым их свел случай. Сколько проходит мимо нас таких щедрых, милосердных людей, а мы их не замечаем. И беднеем от этого душой.
В морге Иван Иванович пробыл недолго. Засвидетельствовал: да, это был он, Александр Васильевич Тюльпанов.Закончив все формальности, он вышел из морга и побрел снова в санпропускник. Зачем он шел туда, не знал и сам. Открывая тяжелую дверь, вдруг понял: ему необходимо позвонить. Кому? Конечно же, Сане, Аннушке, Марине...
В приемном покое па стуле сидела Матрена Ивановна. Голова ее была по-вдовьи повязана черным платком. По ком траур? Екатерина Ильинична пока еще жива. Может, по Тюльпапопу?
И лишь от такого предположения эта женщина вдруг стала Ивану Ивановичу родной и близкой.
— Здравствуйте, Матрена Ивановна! Увидев его, она прослезилась:
— Беда-то какая, Иван Иванович! Говорила я ей: поумерь прыть, иначе все кончится бедой. Но она всегда все делала по-своему... Каюсь, это я накликала беду.
— Да полно вам, Матрена Ивановна! — успокоил ее Иван Иванович.
Он хотел сказать: судьба, но вспомнил, что каждый из нас выбирает себе судьбу сам, лепит ее, согласно своему пониманию добра, зла и меры совести. Екатерина Ильинична хотела быть не такой, как все, а в действительности оказалась такой же, как и другие.
Несчастная, гордая женщина.
— Нет, Иван Иванович, это я накаркала, старая дура,— сокрушалась Матрена Ивановна.
— При чем тут вы! — удивился Орач.— Там что-то с рулевым управлением. А скорость она всегда любила.
— Да что вы, Иван Иванович, машина была в порядке. Утром приходил Кузьма Иванович и все проверил.
— Кузьмаков? — не поверил Иван Иванович своим ушам.— Простите, оговорился,— Прудков?
— Ну да, Кузьма Иванович. Фамилию не знаю, он не первый год ухаживает за нашей машиной.
Вот это новость! Кузьмаков в Донецке. Трактор, угнанный в Тельмановском колхозе, найден на узловой станции Иловайске, и все в розыске были убеждены, что похитители его сели на поезд и подались в бега.А Кузьмаков, оказывается, вернулся в Донецк. Ну и дела! И не просто вернулся, а даже побывал у Генераловой, рискуя попасть в руки милиции.
— Матрена Ивановна, выйдемте-ка во двор. Посидим на лавочке. И вы мне поподробнее расскажете о визите Кузьмы Ивановича. О состоянии здоровья Екатерины Ильиничны я вас проинформирую. Крепко ей досталось, теперь все зависит от мастерства хирургов.
— А как Александр Васильевич?
- Нет больше Александра Васильевича,— признался он.— Не хотел вас окончательно расстраивать... Извините.
Матрена Ивановна перекрестилась:
— Господи, прости грехи великомученику Александру!
Она по-народному мудро восприняла весть о смерти Тюльпанова. Не стенала, не голосила, лишь глубоко сожалела о случившемся.Двор травматологической больницы утопал в зелени. Они выбрали ближнюю лавочку и присели.
— Матрена Ивановна, когда вас посетил Кузьма Иванович? — спросил Иван Иванович,
— Катюша ушла на работу, как всегда, к восьми. У них там неприятность, исчезли учетные карточки четырнадцатого участка, милиция приехала. К девяти ушел наш академик. Вскоре позвонил Кузьма Иванович. Говорит, Екатерина Ильинична просила осмотреть машину, мол, давно не проверял. Говорю: приходи. Пришел. Я его посадила за стол, угостила. Поговорили о неприятностях у Катюши на работе. Потом он, как всегда, взял ключи от гаража и пошел к машине. Я занялась по хозяйству. Через часик он вернул мне ключи и сказал: «До самой смерти служить будет».
— Так и сказал: «До самой смерти»? — удивился Иван Иванович, пораженный его цинизмом.
— Так и сказал,— подтвердила женщина.— Я его еще отругала: «Типун тебе на язык за такие слова». А он рассмеялся.
— Матрена Ивановна, вы даже не представляете себе, какие важные сведения мне сообщили,— сказал Иван Иванович.— Придется вам съездить со мной в милицию. Там вы повторите свой рассказ, а мы его запишем.
«Чем же была опасна для «троицы» Генералова?» — не выходило из головы у Ивана Ивановича.
Она знала нечто такое, что заставило Кузьмакова пойти на риск. Казалось бы, «святой троице» удалось скрыться. Но нет, Кузьмаков возвращается. И вряд ли по собственной инициативе, ему дали такое задание. Может, Генералова знала, где его искать? Или как-то могла вывести розыск на его след, назвать людей, которые могли указать место пребывания матерого преступника?
Уже по дороге в управление Ивану Ивановичу вдруг пришла в голову мысль: «А может, самым опасным свидетелем для «троицы» был Тюльпанов? Он кого-то из них отвез на северный автовокзал... Если это был не Шурин, а кто-то из «троицы», тогда начисто летят все алиби Алевтины Кузьминичны».
Иван Иванович связался по рации со Строкуном и объяснил ему ситуацию.
— Не могли бы вы, Евгений Павлович, срочно подъехать в управление?
— Буду,— коротко ответил тот.
Они выслушали Матрену Ивановну и записали ее рассказ на магнитофонную пленку. После этого она заспешила в больницу, веря, что Катюше станет легче на операционном столе, если она, Матрена Ивановна, будет находиться где-то рядом.
Когда Матрена Ивановна ушла, Иван Иванович высказал предположение:
- Надо немедленно прочесать весь Донецк.
- Это совершенно бесполезно. Сотворив подлость, Кузь-маков тут же ушел из города. Теперь нам даже неизвестно, в какую сторону и на каком транспорте. Не исключено, что на самолете. Мы же с тобой его нынешней фамилии не знаем.
— Зато у нас есть его фотографии,— горячился Иван Иванович.
— Двадцатилетней давности,— парировал Строкун. Помолчав, заговорил о другом: — ОБХСС изучил приказы по тресту, которые имели отношение к шахте «Три-Новая». Могу тебе уже сказать, где Пряников с Нахлебниковым брали деньги для высокой зарплаты на участке: только по официальным документам шахта давала ежегодно полтора-два миллиона сверхпланового убытка и перерасходовала триста пятьдесят — четыреста тысяч рублей но фонду заработной платы. «Зарплата» — прямиком попадала в руки Пряникова и Нахлебникова.
— Каким образом? — удивился Иван Иванович.
— До этого не додумался бы даже Остап Бендер. Лава длиной в сто девяносто метров, а в»маркшейдерском плане пишут сто семьдесят. Это за неделю давало две-три тысячи «сверхпланового» угля. На проходке, наоборот, завышали планы. В наряде штрек двенадцать квадратов, а Лазня со своей бригадой «сговорчивых» гонит девять квадратов. Через два года составляется акт: «штрек задавило горным давлением», и его перекрепляют па девять квадратов. Это значит: поменяли сломанные верхняки, ошкурили кое-где стойки и получили денежку за работу, которой не делали. К тому же какая экономия материалов! По результатам работы — хоть представляй этих «молодцов» к наградам!
— И представляли! — воскликнул Иван Иванович, вспоминая, как легко достался Сапе знак Шахтерской Славы, полученный благодаря стараниям Пряникова,— Но какой круг лиц причастен к афере! Нормировщики, маркшейдеры, бухгалтерия, ревизоры...
— Бери выше: комбинат и министерство! - уточнил Стрекун,
— Ну уж вы скажете: министерство! — усомнился Иван Иванович.
— Конечно, не все министерство в целом, но кто-то же списывал эти миллионные убытки и сотни тысяч перерасхода по фонду зарплаты,— стоял на. своем Строкун.— В этом еще разберутся и назовут виновных.
— Как ведет себя Пряников? — поинтересовался Орач.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50