Событий этой ночи хватило бы на всю жизнь, и я знала наверняка, что парни придерживаются того же мнения. Безумие кружило вокруг нас в диком хороводе, а я мечтала оказаться сейчас только в одном месте. И оно называлось «дом».
53
Пробуждение под аккомпанемент прогноза погоды задает настроение на целый день. Метеоролог предсказывает и повышение температуры, и понижение: все те перемены, которые еще только предстоят. Их бывает сложно осознать, когда еще дремлешь в постели и нет сил заткнуть говорящий будильник. А порой прогноз настолько не походит на вид за окном, что поневоле задумываешься: может, я еще сплю?
– Циско! Не делай этого! Стой!
В жизни не любила понедельники. Подъем ни свет ни заря был для меня потрясением. Обычно я во всем виню будильник, но минувшие выходные внесли в мое настроение свои коррективы. В результате я еще до прогноза была готова к началу нового дня: кралась босиком по палисаднику в карамельно-розовой ночной рубашке и без малейших следов косметики.
– Нет!
На уличной брусчатке лежит ветка, сломанная недавней грозой. Она похожа на погнутую метлу с венчиком листвы вместо прутьев. Бог знает, откуда ее принесло; я не могу отождествить ветку ни с одним деревом в ближайших палисадниках. Обычным утром на камнях оказалась бы россыпь лепестков, явившихся со всех концов земли. Калифорнийские розы, голландские тюльпаны, патагонские пионы и – я видела их однажды – даже арктические люпины. Само собой, ветры-пассаты не пересекаются на востоке Лондона. Достаточно одного порыва, и из водостока выплывут цветочные конфетти всевозможных форм и оттенков. Подобные привычные мелочи как раз и удерживают человека от переезда. Те мелочи, которые не отыщешь больше нигде, по которым будешь скучать, если поселишься в другом месте. Для меня, пожалуй, главное здесь – это цветочный рынок. Мне нравится, что в любой момент я могу сойти с крыльца, будь то дождь или солнце, и увидеть бутоны всех четырех времен года.
Возьмите рассвет в воскресенье. Улица в обычном беспорядке. Разбитые бутылки, погнутые антенны, повсюду смятая реклама пиццы. Субботним вечером иногда удается услышать, как происходит замусоривание: пьяницы и разносчики заказанных на дом блюд, сумасшедшие и спорящие парочки, звон разбитых стекол и сирены автомобильных сигнализаций – сплошь разрушительные процессы. И все же я знаю: стоит мне выйти из дому на следующий день, и я увижу, как улица переродилась и цветочники вновь заняты своим делом. Торговцам приходится изрядно потрудиться, чтобы вымести всю грязь, но жизнь должна продолжаться, люди стараются как могут, делают все от них зависящее… Именно поэтому мне хочется быть с ними рядом. Теперь я принадлежу этому месту и начну сегодняшнее утро с уборки.
– Подумай хорошенько, детка. Финал не обязательно должен быть именно таким.
Мы настороженно оглядывались в поисках нашего домовладельца, но дом по соседству, как и прежде, не подавал никаких признаков жизни. Никто не приходил, никто не уходил, и свет продолжал гореть в окнах, как обычно. Люди порой оставляют его включенным, отправляясь куда-нибудь, в надежде отпугнуть злоумышленников. Именно так объяснял это Павлов, который то и дело выглядывал на улицу, поджидая служащего компании по выведению вредителей, спешившего к нам по срочному вызову. Никто из нас не рискнул спросить, что же специалист обнаружил там, в трубах под унитазом, но он сбегал в свой фургончик за контейнером и ушел в достаточно приподнятом настроении. У этого парня была голова, как у насекомого, сплошные глазищи и конусообразный подбородок. В некотором смысле ему можно было позавидовать. Выглядеть он мог как угодно, но человеку явно хорошо платили за ту работу, которая ему нравится. Стало быть, ему не приходилось зарабатывать себе на жизнь.
– Циско, скажи что-нибудь. Мы же в одной команде, ты помнишь?
Если верить картинке, поступавшей из «Рыбьего глаза», Кензо тоже не приходилось беспокоиться о заработке. С некоторой опаской мы подключились к его веб-сайту и, перебрав установленные над аквариумами камеры, обнаружили странную вещь: лавочка сама превратилась в аквариум, вода заливала ее от пола до потолка. Стены несли на себе явный отпечаток чьей-то безудержной ярости, да и подводившие воду трубы оказались разбиты и переломаны, как те самые аквариумы, которые они прежде питали, – но, по крайней мере, товар Кензо быстро освоился в образовавшемся пространстве. Более того, подводные обитатели выглядели намного симпатичнее, свободно плавая по лавке. Правда, за исключением акулы. Она покинула расколотый аквариум у дальней стены и теперь выглядела даже более угрожающе: акула подплыла поближе и предстала перед нами крупным планом. Слим клялся, что видел, как в кадре проплыл клубок рыболовных крючков с насаженным на них оторванным пальцем в виде наживки, но к тому времени я уже достаточно насмотрелась. Мне было ясно одно: пора выбираться из нашего собственного «аквариума», именно с этого я хотела начать новую неделю. Для освобождения требовались: дешевая зажигалка, залп баллончика с лаком для волос и шестизначная сумма, лежащая в моей застегнутой на молнию сумке.
– Представлению конец, – заявляю я, принимая боевую стойку над сложенным мною барбекю. Язычки пламени весело пляшут, подсвечивая снизу охваченные паникой лица Слима и Павлова. – Нужно поставить точку и двигаться дальше.
– С такими деньгами, – говорит Слим, – мы отправимся, куда захочешь.
Эти двое едва ли готовы к новым приключениям. Слим в своем допотопном халате и майке, брат – в свежевыглаженной рубашке и семейных трусах. Будь на мне что-нибудь поприличнее, я бы попросила их взглянуть на себя, прежде чем строить планы.
– Эти деньги не приведут нас туда, куда нам действительно нужно попасть, – говорю я вместо этого. – Я ведь помню, как они нам достались. Какую цену мы за это заплатили.
– Ничего мы не платили. – Павлов бочком обходит костерок и замирает на месте, стоит мне пригрозить поджарить первую пачку. – Циско, мы их заслужили, разве не так?
– Павлов, ради этих денег мы пожертвовали частной жизнью, самоуважением и в придачу едва ли не разумом.
– Все это к нам еще вернется, – говорит он, оглядываясь на Слима, ища поддержки. – Теперь ведь все кончилось.
– Ой, да что ты такое говоришь? – Я жестом предлагаю обоим оглянуться на дом. – Тогда почему мы все еще в Сети?
Парни переглядываются, молча признавая мою правоту и мечтая убраться отсюда. Ведь через какие треволнения нам пришлось пройти из-за веб-камер, а мы даже не вырвали их из стен. Усталость и переутомление нас не извиняют. На коробке сервера имелась кнопочка «выкл.», это вам не какие-то ракетные технологии, в которых мы были бессильны разобраться. Все трое распрекрасно знали, черт меня побери, почему мы еще продолжаем выходить в прямой эфир по каналам camplicity.com, но эта причина оставалась невысказанной. До сих пор.
– Это деньги, которые мы получили, не шевельнув и пальцем, – неловко выдавливает Слим, но умолкает, не успев добавить, что они нужны нам позарез. – Люди все еще платят за зрелище.
– И потом, режиссерское кресло отныне пустует, – переминается с ноги на ногу мой брат. – Мы теперь тут главные.
– Ты и впрямь так думаешь? – Эти доводы не трогают меня. – Слишком уж все просто, Павлов. Люди выставляют себя на всеобщее обозрение и уверяют друг друга, что все под контролем? «Мы занимаемся этим ради острых впечатлений»? Кого мы обманываем? Допустим, жизнь на виду у публики способна прославить человека. Она может даже принести ему неплохие денежки, пока в дом не въедут новые жильцы, но как насчет жизни, которую ты приносишь при этом в жертву? Той, что действительно чего-то стоит?
Я смотрю на огонь, как и остальные. Пламя жмется к углям, уже успевшим раскалиться докрасна. Перевожу взгляд на сумку с деньгами у ног. Даже если подбросить уголька, думаю я, потребуется немало времени, чтобы извести все пачки до последней.
– Веб-камеры – всего лишь временная мера, – говорит Слим со вновь обретенной уверенностью, даже с энтузиазмом. До чего же ему не хочется позволить мне спалить нашу добычу. – У твоего брата этим утром назначена встреча с редактором. После того как ты приложила свою руку к его колонке, Циско, ему грозит заметное повышение зарплаты.
– «Блесни умом!» только что вдвое повысил расценки на рекламу на странице советов читателям, – объясняет Павлов. – И все благодаря популярности твоего мужского подхода к проблемам интимных отношений. По справедливости, сколько бы мне ни заплатили, эти деньги твои.
– Мы можем разделить их, – говорю я, сжимая губы, чтобы те не растянулись в улыбке. – Это как раз и значит «работать в команде».
– Кстати говоря, – начинает Слим, неожиданно забеспокоившись. – Кажется, мы с Мисти наконец-то достигли цели.
– Ты нашел сокровищницу?
Сдержанно и скромно Слим описывает, как он только что взобрался с пляжа на обрыв, где на самой вершине увидел домишко, в котором еще не успела побывать ни одна Мисти. Он объявляет, что сумел даже проникнуть внутрь через разбитое окно и не истечь при этом кровью. Последнее испытание перед получением заслуженной награды.
– Я приостановил игру, чтобы прочистить мозги, – говорит он. – И решил найти тебя, рассказать об успехе. Мне хотелось разбудить тебя хорошей новостью, и посмотри, где я оказался теперь.
– Серьезно? – я прикидываю, что это может значить. – В этой хижине лежит бумажка с реквизитами банковского счета на целый миллион долларов?
– Что же мы тут сидим? – Павлов уже на ходу задает этот вопрос, подгоняемый, надо думать, тем обстоятельством, что я только что подняла сумку, намереваясь обложить кострище топливом. – Слим, пауза в этой игре работает всего пару минут, по истечении которых любой может обогнать тебя.
– Бежим, – говорю я, подталкивая брата к дому. – Вперед, Слим!
Мисти тяжело дышит, когда Слим берет в руки джойпад. Он переходит прямо к делу, игра возобновлена, но это не слишком помогает девушке восстановить нормальное дыхание. И все же, по крайней мере, в этой каморке нет медведя гризли или каких-либо других сюрпризов, только ржавый сейф с круглой ручкой. Это наша зона, и больше ничья. Наконец-то.
– О, Слим! – отвернувшись от экрана, я от души целую его в щеку. – Я так горжусь тобой.
– И я тоже, – соглашается мой брат, хоть и ограничивается словами.
Я замечаю, как дрожат руки Слима. Он с трудом проглатывает комок в горле, по очереди оглядывая нас.
– Мы заслужили эту награду, верно?
– До последнего пенни, – киваю я.
Слим протягивает мне джойпад.
– Сделай это сама, – говорит он. – У тебя лучше получится.
– Ни за что.
– Мой указательный палец плохо гнется.
– Это твой триумф, Слим. У тебя все выйдет как надо.
– Может, прекратите эти экивоки? – спрашивает Павлов. – Если Мисти так и будет стоять, ничего не предпринимая, ей в спину рано или поздно воткнется чей-нибудь топор. Открывай сейф и покажи мне бабки!
Павлов прав, но на самом деле игра тут ни при чем. На кону миллион, и нам в затылок должна дышать целая армия других игроков. Ума не приложу, сколько их, но подозреваю, что некоторые путают сейчас реальный мир с искусственным, тикая на манер часовых механизмов перед своими экранами. Я просто еще не готова к новым схваткам.
– Ладно, уговорили. – Слим набирает полную грудь воздуху, заставляя Мисти шагнуть вперед. – Пожелайте мне удачи.
«Вот оно! – думаю я. – Еще один момент из тех, которые мы так долго ждали». Впрочем, от Слима требовалось лишь сделать последний шаг: как только он подводит Мисти к сейфу, та перехватывает инициативу, следуя запрограммированной инструкции. Когда девушка поворачивает колесо, скрипят давно не смазывавшиеся петли, и с громким щелчком дверца сейфа распахивается. Вокруг нас, воображаю я, все, кто подключен сейчас к веб-камерам, вытягивают шеи. Ну и ладно, они бессильны вмешаться. Ничего им не обломится. Это состояние принадлежит нам, и только нам.
– Боже мой!
– Вы только взгляните!
Я смотрю на Слима. Его глаза широко раскрыты, он потрясен увиденным.
– Сейф пуст!
– Его кто-то взломал! – следует немедленный вывод Павлова. – Ищите следы крови. Если здесь уже побывала Роуз верхом на собственной Мисти, мы, по крайней мере, знаем, где ее найти. До больницы отсюда рукой подать.
– Мы первые, – едва шевелятся губы Слима. – Иначе сейф стоял бы уже открытым.
Павлов спрыгивает с дивана и хватает пластиковую коробочку, в которой продавалась игра. Он выхватывает инструкцию и роняет коробку к ногам.
– Гнусное надувательство, – пыхтит он. – Тут сказано, что в сейфе лежит код. Надо лишь набрать «горячую линию», сообщить цифры, и деньжата наши.
Потянувшись, я выхватываю коробочку из-под ног готового растоптать ее брата. Вот она, на обложке, Мисти Вентура во всей красе. Черные ботинки, велосипедные шорты и патронташ на титьках. Помнится, парни были в восторге, когда я впервые принесла игру в дом, но сейчас Мисти кажется неумелой подделкой под человека. Даже Слим, похоже, не горит желанием провести с нею еще хоть минутку. Но с другой стороны, все игры, наверное, теряют свою притягательную силу, стоит только пройти их до конца.
– Никого тут не было, – повторяет Слим, и его смиренный тон лишь подтверждает то, о чем я начинаю догадываться сама. В конце концов, наша копия «Денежного залпа» была всего лишь пиратской подделкой. Пусть она и пропустила Слима на игровое поле, как и всех прочих игроков, но настоящий-то приз может вручить только официальная версия.
– Нас никто и не пытался надуть, – говорю я. – Мы обманули себя самих.
В воздухе сгущается молчание. Я ловлю себя на том, что смотрю куда угодно, только не на экран.
– Вот оно что, – наконец произносит Слим, бросая джойпад на ковер. – Прости-прощай, Мисти Вентура. Конец тебе.
– Это время не было потрачено впустую, – напоминаю я. – Ты нашел выход из множества сложных ситуаций, да и я многому научилась, глядя, как ты играешь с Мисти.
Слим испускает долгий, протяжный вздох:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49