OCR Busya
«Мет Уаймен «За стеклом»»: Ред Фиш. ТИД Амфора; СПб.; 2004
ISBN 5-901582-92-6
Аннотация
Владелец дома предлагает трем своим юным квартирантам необычную сделку: они будут жить в доме бесплатно, но любой желающий, подключившись к сайту, сможет увидеть их приватную жизнь в любое время дня и ночи…
Мет Уаймен
За стеклом (Коламбия-роуд)
Посвящается памяти матери и сестры

Автор выражает благодарность
Филиппе Прайд и семейству Ходдеров;
Дэвиду Годвину и всем сотрудникам «DGA»;
Нику Дьюрдену, Дэвиду Киркапу, Серине Мэкеси, Адриану Тейлору, а также фирмам
«G-Stone» – за настроение,
«Unreal» – за сюжет,
«G amp;B» – за то, что они вообще существуют.
Особая признательность – Эмме – за все, и не только.
Видеоиграм не нужны абсолютно реальные ситуации, ведь этого добра хватает нам и дома.
Стивен Поул. Палец на гашетке: жизнь по ту сторону интерфейса, 2000
Кажется, что вы досконально изучили друг друга, но совместная жизнь, однажды начавшись, распахнет перед вами целый новый мир, полный сюрпризов.
Колонка «Спросите у Патрика», журнал «Блесни умом!», 1998

1
Прищучить Картье – такой была наша задумка. Нажиться на нем – точно так же, как он наживался на нас самих. Как говорится, око за око, но только с учетом морального ущерба. Мы рассматривали свою месть как акт праведного возмездия, закономерную реакцию на все обиды и унижения, пережитые в его доме. Впервые настроившись на возмездие, я, может, и чувствовала себя персонажем библейской притчи, с той лишь поправкой, что единственным священным писанием в жизни вашей покорной слуги была чековая книжка.
Поначалу никто и не думал, что все закончится столь плачевно. Когда я впервые появилась в доме на Коламбия-роуд, он просто пленил меня – двухэтажное здание, из окон которого открывался прекрасный вид. К тому же с рассвета до заката наш дом был буквально залит солнцем. О чем еще могла мечтать выпускница колледжа, у которой вся жизнь была впереди? Ну, положим, в моем списке заветных желаний значилась также приличная работа, еще неплохо бы наконец подрасти (а то мне приходится целоваться, стоя на цыпочках), но нельзя же хотеть от жизни слишком многого. На первый взгляд, дом казался безопасным и теплым, так или иначе, он сулил крышу над головой, пока я не присмотрю себе что-нибудь получше. Нас подвели некоторые детали обстановки; да, именно они и убедили меня и остальных жильцов сполна возвратить плату за проживание.
Жизнь на Коламбия-роуд довела меня до эмоционального банкротства. Взгляните-ка на меня, и сами поймете: с этой девушкой что-то не в порядке. Ну, во-первых, одежда, что сейчас на мне, не слишком подходящая: рассвет застал меня на заднем дворе босиком, в нежно-розовой ночной рубашке и без всяких следов косметики на лице. Вообразите светловолосую красотку, которой давно пора посетить косметолога. Не сразу и разберешь: двадцать два ей или сорок, – по крайней мере, именно так я себя чувствую. На улице к тому же довольно прохладно. Рановато для задуманного барбекю, но огонь, во всяком случае, согреет меня, пока я буду приглядывать за жарким. Раскочегарить угли несложно, особенно если под рукой имеется все необходимое. Щелчок одноразовой зажигалки, струйка огнеопасного лака для волос и – бах! Язычки пламени стремительно охватывают уголь и начинают приплясывать вверх-вниз, словно недавно вылупившиеся птенцы, жаждущие первой трапезы. Ах, какое угощение припасла я для вас, малыши! Взгляните, что мамочка прижимает к груди? Вязанки купюр! Здоровенные такие пачки наличных! Угощение с шестью нолями, можно сказать. У нас, знаете ли, денег куры не клюют. Настоящее лакомство: плоды вчерашней вылазки во вражеский стан, которые сгорят сейчас синим пламенем, если только мне достанет мужества довести дело до конца.
Когда квартиру снимают несколько человек одновременно, накладки неизбежны: сырость в ванной, например, скандалы вокруг немытой посуды или дележ пространства в холодильнике. Лучше заранее свыкнуться, скажем, с провисшим матрасом, оставшимся от предыдущих жильцов, и стараться о них не думать, ворочаясь ночью в постели. Но даже все это вместе взятое не в силах довести человека до подобного отчаянного шага. Здесь, на Коламбия-роуд, все до единого благоухают розами, в буквальном смысле. Хотите взглянуть, как живется в лондонском Ист-Энде? Тогда загляните к нам. Только приходите в дневное время, когда работает наш цветочный рынок. До отказа набитый лучшим товаром, он постоянно переживает разгар поры цветения. Аромат флоры всех стран и народов наверняка ошеломит вас не меньше, чем натиск продавцов, соперничающих за привилегию обслужить клиента. Некоторые заходят сюда просто полюбоваться и послушать, другие же заглядывают по пути на свидание, свадьбу или поминки. Именно сюда приходят, когда слов уже недостаточно, когда подойдут лишь самые свежие, самые пышные букеты. К закату, по обыкновению, все прилавки испаряются. Если повезет, можно заметить веточку вереска, мечущуюся по мостовой на манер перекати-поля, но главное, что в эти минуты наступают тишина и покой. А это особенно важно для нас сейчас, поскольку накануне мы устроили самое настоящее восстание рабов.
Хотя жизнь по обеим сторонам улицы совершенно разная, сами дома на ней выглядят почти одинаковыми. Оказавшись здесь впервые, я решила, что жить мне предстоит в одном из лучших зданий. Однако так можно сказать обо всех домах на Коламбия-роуд, за исключением соседнего. Интересно, отыщется ли где-нибудь еще улочка с выстроившимися в ряд викторианскими домами, которую портил бы такой жуткий отщепенец, запущенный и жалкий образчик архитектуры ирландской глубинки? Соседний дом выглядит более дряхлым и обветшалым, чем все дома вокруг; вам наверняка знакомы подобные здания, с почерневшими кирпичами под лохмотьями отвалившейся облицовки. Отщепенец, в сумерках впитывающий большинство теней, но в нем непременно все ночи напролет не гаснет свет. Мы живем в доме номер 664, а прямо напротив находится 665-й, что делает нас «соседями Зверя», как выражаются некоторые. Нет, конечно, мы ни разу не видели, чтобы сам прародитель зла при рогах и копытах выходил бы из соседнего дома или входил бы в него. Однако кто бы там ни проживал, он наверняка видел нас насквозь. Все вокруг знали нас как облупленных, перипетии наших повседневных отношений ни для кого не были секретом, а в последнее время и нас самих не покидало ощущение, будто в наш дом вселился дьявол.
Что же могло довести меня до подобной крайности? Только представьте: мне ведь захотелось скормить пламени целое состояние!
Да мне просто-напросто известно, чем нас вынудили поступиться из-за этих денег, вот и все. Я знаю, во что обошлась сделка мне лично.
Речь идет о грубо попранных правах, причем не только о наших правах квартиросъемщиков. Здесь нарушены законы о трансляции, я уж молчу о несоблюдении основных прав личности. Благодаря режиссеру-постановщику по имени Фрэнк Картье, эти денежки покрыты в моих глазах толстым слоем грязи. Может, меня и можно считать исполнительницей одной из главных ролей в его пьесе, но я ведь, черт возьми, не его собственность! Я всего-навсего жила в его доме, вместе с двумя другими персонажами выдуманной им драмы. Мои сотоварищи, между прочим, и сейчас еще в эфире, их жизнь протекает хоть и за закрытыми дверьми, но под пристальным взором любопытствующей публики.
Давайте начнем со Слим-Джима. Это у нас герой-любовник. Им интересуюсь не только я, но и множество наших зрителей. Я знаю, что говорю: по утрам, когда Слим выпрыгивает из душа, счетчик кликов начинает крутиться как бешеный. Похоже, что большинство просто видит его насквозь, прямо через майку с жирной надписью «ЖЕРЕБЕЦ». Как мне кажется, репутацию Слиму создал его халат, подростковая синтетическая тряпка с истершимся комиксом на спине. Халат настолько сел за десяток лет вращения в стиральной машине, что теперь едва прикрывает парню бедра. Как говорится, весьма пикантная деталь. Между нами говоря, Слиму придется как следует потрудиться, прежде чем я соглашусь признать, что под этим неприглядным антуражем скрывается милейшей души парень. В конце концов, именно мне приходится жить в реальной жизни. Все прочие могут выйти из Сети, когда им заблагорассудится, сделать перерывчик, заняться собственной жизнью. И только я способна дать Слиму хорошего пинка, чтобы тот занялся наконец своей. Мой обожаемый лодырь с торчащими во все стороны руками и ногами, с остатками прически а-ля хиппи и с римским профилем. Император безделья, который с радостью проденет кольцо себе в бровь, но вздрагивает при мысли о том, чтобы надеть его мне на палец. Не то чтобы мне так уж этого хотелось. Во всяком случае, едва вернув украденную свободу, я пока не намерена заключать какие-то новые контракты.
Кроме того, Слим без пяти минут женат на своей игровой консоли с выходом в Сеть. Весь мир тому свидетель, но Слима это не пугает, он настоящий энтузиаст. Вот и сейчас, как мне кажется, всякий, кто наблюдает за нашей гостиной, должен увидеть лениво вплывающего в комнату Слима; вот он сгибается, чтобы подобрать джойпад, и усаживается на диване прямо перед монитором. Эта его консоль обеспечивает выход в Интернет, но клавиатура, которая к ней прилагалась, не дождется от Слима и взгляда. Я точно знаю, что он распрекрасно мог бы играть и с ее помощью, но кнопки, очевидно, по его мнению, «просто не созданы для рукоприкладства».
Подозреваю, что все это издержки имиджа. Быть может, называйся клавиатура чем-нибудь вроде «доски удовольствий», Слим хватался бы за нее гораздо чаще. В любом случае, именно с джойпадом в руках он выходит сейчас на игровую арену. Эта зона расположена где-то в киберпространстве, и там мой друг встречается лоб в лоб с другими такими же «слимами» со всех концов света. Игровая тактика моего бойфренда состоит по большей части в перехвате инициативы, что полностью противоречит его собственной жизненной философии. Не жди, пока тебе нанесут поражение. Всех оппонентов надобно стукнуть, да покрепче, всем, что только попадет под руку. Иными словами: убивай все, что движется! Даже если речь идет о партии в виртуальный гольф. Уж таков он есть, милый мой Слим. За тем исключением, конечно, когда настанет пора свернуть косячок или кто-то из незримых наблюдателей огорошит вдруг его известием, что его член высунулся из-под халата. Чаще всего оба этих довода сразу и убеждают Слима надавить кнопку «паузы» и побрести обратно в спальню, чтобы набросить на себя что-нибудь. По пути он сделает лишь одну остановку, чтобы предложить наполовину выкуренный косяк третьему постояльцу нашего дома, открытого нараспашку. «Доставка в номер», – взывает он под дверью и потуже затягивает пояс на чреслах, прежде чем войти.
Если вам, как и многим другим, уже доводилось заглядывать к нам, тогда вы прекрасно знакомы с Павловым. Это мой старший братец, разбавляющий напряженность драмы комический персонаж. Человек, навеки застрявший в своей настолько аккуратно прибранной комнате, что даже Слим чисто автоматически подставляет под свою самокрутку сложенную ковшиком ладонь: не дай бог, на пол упадет щепотка пепла. Павлов всего-то полчаса как на ногах, но его футон уже свернут, а кровать снова превращена в софу. Даже постельное белье сложено в стопочку до вечера, а на смену простыням явились подушки, настолько пухлые, что усесться на них не позволит совесть. Павлов работает на дому – под тем предлогом, что для наведения порядка в хаосе собственных мыслей ему необходим абсолютный покой. Этому правилу подчинен и компьютер у него на столе. Там наш «хранитель экрана» конструирует абстрактные математические узоры, весьма достоверно изображающие поведение волн вдоль берегов Тихого океана во время приливов или что-нибудь в этом духе. С виду мой братец кажется удивительно собранным человеком: короткая стрижка, гладко выбритый подбородок, отутюженная рубашка, всегда чистые брюки и свежие носки. Можете быть спокойны, когда Павлов закончит гладить, на брюках появятся безупречно прямые стрелочки. Всякому, кто наблюдает, как мой брат с неподражаемой легкостью и уверенностью утюжит стрелки на брюках, можно простить заблуждение, будто Павлов во всех отношениях аккуратист. Лишь перед теми, кто решит сузить обзор, приблизив его лицо, Павлов предстанет таким, какой он есть: дерганым и вечно чем-то озабоченным. При увеличении станут видны разбегающиеся от уголков глаз и поленницей сложенные на бровях морщинки, а если в этот миг Павлов еще и оторвется от трудов праведных, его озабоченность сделается очевидной.
– Ты выбрал не самое подходящее время, – сообщает он Слиму, сопровождая приближение косяка отрицательным мотанием головы. – Это не вписывается в мой режим дня.
– Вот что: перестань говорить всякие ужасы и расслабься хоть немного. Давай же, Пав. Если кто-то и в состоянии курить и гладить одновременно, так это ты.
Окруженный шипением пара, Павлов приостанавливается, чтобы глянуть на подношение.
– Спасибо за комплимент, но, боюсь, мне придется попросить тебя уйти.
– Первая затяжка за день, – напоминает Слим, – всегда самая лучшая.
Мой брат обхватывает ладонью затылок, словно прикидывая, не попросить ли помощи у зрительного зала.
– Скажи наркотикам «Да!», Павлов!
– В том, чтобы уметь правильно гладить, нет ничего постыдного.
– Слушай, тебе охота курнуть или нет?
– К несчастью, у меня нет подружки, к которой я могу обратиться за помощью всякий раз, когда мне потребуется выглаженная рубашка.
– Верно, – соглашается Слим. – Но в таком случае, к кому ты обращаешься всякий раз, когда тебе захочется травки?
Нервный тик пробегает по лицу Павлова, он уже готов сдаться. Взгляд на часы. Время определяется с точностью до наносекунды, как обычно.
– Так и быть, ладно. Только по-быстрому.
Мой брат делает мощную, быструю затяжку, моментально уподобляясь астматику с ингалятором.
– А что у тебя сегодня? – интересуется Слим. – Что-нибудь важное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49