– Павлов, ты ближе всех.
Брат лишь показал мне ладонь, кося при этом глазами, словно это помогало ему лучше слышать.
– «Образцовые жильцы» – так мы договаривались? Образцовые жильцы в счастливом доме, а не беглецы, скрывающиеся от правосудия. Если возникают какие-то проблемы, то у меня под рукой всегда есть Кензо, который их запросто разрешит.
– О чем это он? – спросила я. – Черт возьми, да поговори же с ним! Скажи, что наш дом оцепили маньяки.
Слим, как и Павлов, продолжал довольствоваться излияниями динамика. Они оба напряглись и вытянули шеи, прислушиваясь, но не намереваясь отвечать, даже когда Картье изменил тон. Домовладелец пытался подбодрить нас поздравлениями и отчетом о количестве кликов: двести пятьдесят в день. «Вполне достаточно, чтобы успокоить спонсоров, – сказал он, – включая и того, которого я нашел недавно для спальни Павлова. Но есть и другие издержки, которые следует покрыть, вот почему я прошу вас исполнить свою часть соглашения и расслабиться». На этой ноте и оборвался телефонный звонок. Картье повесил трубку. Еще через секунду оба парня вернулись в комнату.
– Какой у него номер? – потянулся к аппарату мой брат.
– Нажми «Ответить на последний звонок», – посоветовал Слим. – Попадешь как раз на него.
Я по очереди оглядела каждого, недоверчиво качая головой:
– Чего же вы, черт побери, сразу не подошли к телефону?
Павлов уже прижимал трубку к уху и потому глянул на Слима так, словно предоставлял ему объяснить мне очевидное. Я выжидающе уставилась на своего бойфренда.
– Мужской монолог, – сказал он, пожимая плечами. – Имея дело с автоответчиком, мы раскрываемся чуть больше, чем при разговоре с живым человеком. Когда дело доходит до того, чтобы оставить сообщение, множество парней вдруг говорят такие вещи, какие ни за что не сказали бы при личной встрече.
– Он звонил, чтобы спросить, как идут дела, – возразила я, – а вовсе не затем, чтобы выговориться.
Брат зажал микрофон трубки ладонью.
– Будь то дела или удовольствия, но это наилучший способ заставить человека выложить все, что у него на уме.
– Фрэнк Картье не показался мне человеком, которого так уж легко запугать. – Я ухватила очередной кусок пиццы и, усевшись на диван, скорчила гримасу – пусть наш домовладелец полюбуется. Да и что ему скрывать?
– Все разговоры насчет того, что он ждал большего от своих жильцов, – сказал Слим, – это дежурная фраза любого домовладельца, жаждущего утвердить свое превосходство. Но мы позволили ему выплеснуть все эти слова в никуда, и в конце концов выяснилось, что у нас не так уж плохо все получается.
– Ну, конечно, – кисло сказала я. – Просто великолепно.
– Ребята! – Павлов по-прежнему стоял с телефонной трубкой возле уха. – Можно немного потише?
– А теперь ты собираешься позвонить ему и рассказать, что за нами следят. По меньшей мере, можно было сэкономить на стоимости звонка.
– Мы еще дешево отделались, – сказал Слим. – В конце концов, знание – сила.
– Мистер Картье? – Пригнувшись к аппарату, Павлов отвернулся, явно сконфуженный моим присутствием. – Если вы меня слышите, поднимите, пожалуйста, трубку.
26
Я нехотя отщипывала от пиццы кусочек за кусочком, пока мой брат пересказывал проблему с вредителем, поселившимся в табло. Я все повторяла себе, что должна хоть что-нибудь съесть прямо сейчас, пока аппетит не покинул меня окончательно, но к тому времени, как в автоответчике Картье кончилась пленка, я была сыта по горло. Не пиццей, а злобой, которую вызвала во мне бормочущая исповедь Павлова. Мой брат чуть не поперхнулся собственным языком, прежде чем признал, что это он раструбил наш адрес всему виртуальному сообществу. Мы смотрели, как он кладет на место трубку. В долгой тишине, которая за этим последовала, я гадала, когда он снова решится посмотреть нам в глаза.
– Ты написал адрес на открытке? – переспросил Слим, не в силах уразуметь услышанное. – И поднес ее к объективу веб-камеры?
Павлов ткнул пальцем в табло.
– Говорю же, я принимал его за девицу легкого поведения. Я и в мыслях не держал, что это какой-то мужик, который развлекается, пудря мне мозги. Некоторые его реплики были пределом мечтаний, они обещали все что угодно, если только я открою, где мы находимся. Наверно, я блуждал в собственных фантазиях, да? Самостоятельный, независимый человек имеет полное право подыграть флиртующей даме.
– Скажи, пожалуйста, как консультант по любовным переживаниям подростков, – напомнила я Павлову о его ремесле, – сколько раз ты рекомендовал читателям не открывать свой адрес в Сети, пока они не будут абсолютно уверены, что сумеют справиться с возможными последствиями?
– Там журнальная колонка, Цис, а тут – реальный мир. Что мне было делать? Рассказать обо всем взрослым?
– Идиотский поступок, – сказал Слим. – Ты столько времени рассыпался в извинениях перед автоответчиком Картье, и знаешь что? Ты даже не упомянул, что твоя виртуальная неосторожность обернулась появлением очень даже реального психопата под нашими окнами.
– Неужели я забыл? – Похоже, теперь Павлов действительно растерялся. – Дьявол! Может, позвонить еще раз?
– Стой где стоишь! – Слим метнулся к телефону и, завладев трубкой, попятился прочь от Павлова, словно тот был похитителем младенцев. – Даже не вздумай попытаться отобрать ее у меня.
– По крайней мере, он во всем признался, – заключила я. – Если мы хотим разрешить создавшуюся проблему, надо действовать сообща. Пока мы не обретем твердую почву в смысле заработка, жить в этом доме бесплатно – замечательная возможность.
Я понимала, что говорю, как Слим, и обращалась к нему в первую очередь, но конфликт, назревший между нами троими после подписания договора с Картье, вселил в меня беспокойство и неуверенность.
– Мы просто обязаны быть начеку, научиться жить под наблюдением и разумно пользоваться «мертвыми зонами», раз уж нам известно, где пролегают границы. Даже под прицелом веб-камер, – закончила я, – мы всегда отыщем себе местечко.
Закончив тираду, я повернулась к Слиму в надежде, что тот сообразит, о чем я сейчас мечтаю, и займет пустующее место на диване рядом со мной, а не останется стоять там, вдалеке, у занавесок, куда он отправился опять. Этими беспрестанными вылазками к окну Слим почти довел меня до ручки.
– Если только это не привлечет к нам новых уродов, – неохотно сказал он.
– А парень, сдвинутый на рыболовных крючках, пусть держится подальше, – добавила я. – Меня пугают даже его татуировки.
– Все россказни про Кензо – не более чем миф, – вынес окончательный приговор Павлов. – Впредь постарайся контролировать снедающее тебя беспокойство.
– А ты постарайся держать язык за зубами! – рявкнул Слим, снова поворачиваясь к моему брату. – В следующий раз, когда зазвонит телефон, протяни трубку своей сестре, развернись на триста шестьдесят градусов и молча покинь комнату.
Похоже, Павлов был намерен защищаться, но донесшийся с улицы звук поднял его на ноги совсем по другой причине.
– Неужели уезжает? – спросил он, и тут зажигание со второй попытки заставило мотор заработать. Звук удаляющегося автомобиля частично рассеял также и висевшее в воздухе напряжение. Приподняв уголок портьеры, Слим доложил, что «тот парень в платьице» уехал.
– Слава тебе господи, – проникновенно сказала я. – Вряд ли я смогла бы уснуть, зная, что он торчит там.
– Я тоже, – согласился мой брат. – Пожалуй, это стоит отметить.
Слима, впрочем, напряжение не покинуло окончательно, и он продолжал сверлить Павлова взглядом.
– Я не прочь пыхнуть для снятия стресса, – заявил он, – но почему-то чувствую, что обязан оставаться при этом на виду у камер. А то Картье, не дай бог, решит, что мы занимаемся чем-то противозаконным.
Павлов, казалось, испытывал неудобство, то и дело переминаясь с ноги на ногу. На миг мне почудилось, что сейчас он извинится и отправится проведать сервер в туалете. Вместо этого он наставил молитвенно сложенные ладони на своего приятеля и еще раз повторил извинения.
– Дай ему передохнуть, – выступила я на защиту брата. – Павлов показал себя полным кретином, выставив на всеобщее обозрение наш адрес, но нельзя же теперь на этом зацикливаться. Я сказала это вслух, но Слим не ответил. Даже Павлов сделался похожим на забывшего текст актера, и в эту минуту табло вновь ожило. Оно заморгало розовым светом, словно какой-то злобный телесуфлер:
ПОНЧИК… ТАКОЙ… МИЛЫЙ… КОГДА… В… ДОМЕ… НАПРЯГ
Павлов обалдело смотрел на непрошеный комментарий.
– У меня такое ощущение, будто щенок, которого я притащил в дом, вдруг нагадил на ковер.
– Что напомнило мне о твоих питомцах, – сказала я, хватаясь за первый же шанс поднять всем настроение. – Как поживают Морские Девы? Ты очистил воду, как рекомендовалось в инструкции?
– Чем бы, интересно!.. – брат оборвал себя. Вопрос повис в воздухе; Павлов явно позабыл про все, что находилось в коробке кроме аквариума.
– А как насчет порошка для роста? – спросила я, но ответ уже ясно читался на его лице. – Там две баночки, Павлов, но нельзя сыпать только из одной, забыв про вторую.
Мой брат изобразил вымученную улыбку, поднимая с пола клавиатуру и усаживаясь рядом со мною на диван.
– Наверное, эта штуковина все же годится на что-нибудь, – сказал он, вызывая веб-камеру в своей спальне. На экране открылось новое окошко, но я даже не взглянула на аквариум. Моим вниманием сразу завладел рекламный баннер, висящий над изображением.
БОРИСЬ С ОТЧАЯНИЕМ,
потому что все не так уж и плохо!
Кликни сюда, чтобы получить совет и утешение!
Мы принимаем все основные виды кредитных карточек
– Это и есть мой спонсор? – Павлов щелкнул клавиатурой и пропищал что-то нечленораздельное, когда перед ним распахнулось окошко чата.
КОНСУЛЬТАНТ ТИМ: Слушаю внимательно.
– Чего это он лыбится? – Пальцы Павлова пулеметом защелкали по клавишам.
Я ожидала, что Слим воспользуется моментом, чтобы еще раз пнуть незадачливого соседа, но он был выше этого. Я чувствовала за своей спиной, его присутствие и напрягшиеся в ожидании ладони – на спинке дивана.
ПАВЛОВ: Какие проблемы, дядя?
КОНСУЛЬТАНТ ТИМ: Я здесь для того, чтобы помочь разобраться с твоими. Если ты не против сообщить мне номер своей кредитной карточки, я могу обеспечить тебе умиротворение за 50 фунтов и полный курс психотерапии за 75.
«Любовный хирург» встретил великодушное предложение словесным залпом, в частности порекомендовав самозваному психотерапевту отфрендить себя, прежде чем Павлов отыщет его и заткнет ему пасть неким остроумным способом, о котором тот будет помнить до конца своих дней. Неожиданная вспышка, возымевшая положительный эффект. Павлов определенно успокоился, вернувшись к камере, транслирующей гостиную. Впрочем, в кадре он тоже не стал задерживаться.
– Я иду к себе, – заявил мой брат шепотом. – Обещайте, что не станете подглядывать.
– И что ты собираешься там делать?
– Ничего, – ответил он Слиму. – Мне просто нужно немного побыть в одиночестве.
Помнится, мы со Слимом планировали то же самое, но не такой ценой. Мой бойфренд уселся на освободившееся место на дальнем конце дивана.
– Итак, – сказала я, надеясь, что он придвинется ближе, – на чем мы остановились?
Едва заметно улыбаясь, Слим провел ладонью по лицу, словно стирая с него что-то. То, как он уставился затем на веб-камеру, заставило меня усомниться, что я играю ведущую роль в его размышлениях. В моих собственных он значился в общей очереди под номером один.
– Рано или поздно эта штука встанет между нами, – произнесла я, указывая на объектив, – так ведь?
В горле у меня зашевелился комок, а по телу забегали мурашки.
– Я не смогу долго это выдержать, – все, что он смог выдавить.
Мне показалось вдруг, что Слим говорит о нас, а не о камерах или недоумках, сидящих по ту сторону. Я почти видела нас со стороны: парочка на диване, критически оценивающая ситуацию.
– Почему бы нам не продолжить разговор в постели? – предложила я, поднимаясь. – Я бы с удовольствием улеглась пораньше, подальше от настырных взглядов.
– Отправляйся первой. – Слим и глазом не повел, когда я встала прямо перед ним. – Я сейчас поднимусь.
Я медлила, чувствуя, как мое сердце слегка упало, затем решила, что, возможно, нам стоило бы поучиться у Павлова. Провести минуту-другую в одиночестве, прежде чем начать выкарабкиваться всем вместе.
– Не задерживайся. – Я наклонилась поцеловать его в губы (звук, похожий на чмоканье открываемой банки с пивом), надеясь, что он не станет винить себя во всех наших горестях. Может, Слим и уговорил нас впустить в дом веб-камеры, но на контракте мы с Павловым расписались сами.
Никто не заставлял меня подносить ручку к бумаге или, если уж на то пошло, селиться в доме вместе с парнем, которого я едва знала. Однако и то и другое показалось мне вполне разумным. И нет повода жалеть: прежний Слим на миг вернулся, чтобы предложить мне пойти нагреть постель.
– Ладно, – улыбнулась я. – Буду ждать.
Где-то перед самым рассветом меня потревожил далекий, слабый, но очень высокий визг. Кричала женщина, я была в этом уверена. Оторвав щеку от подушки, я полусонно попробовала сфокусировать взгляд. Свет в спальне так и не был потушен. На мне по-прежнему были лифчик и трусики. Странно, я не ожидала, что к утру они на мне еще останутся. Поскольку Слима рядом не оказалось, мой мозг медленно пришел к выводу, что я, должно быть, уснула, так и не дождавшись его. Еще один крик, целая серия нарастающих по громкости ахов, и тут уж я пружиной уселась на кровати, не без труда пытаясь вообразить сцену внизу. Теперь я поняла, где пропадал Слим. Я также знала в точности, чем он занят там без меня, и отчего-то чувствовала себя бесстыдно обманутой.
Слима не было в спальне, потому что он был внизу, с ней, с Мисти Вентурой, и это как раз в тот момент, когда я сильнее всего в нем нуждалась. Меня захлестнуло желание закатить ему грандиозный скандал за то, что он так и не явился. К тому же меня охватил мучительный порыв забыть обо всем и снова уснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49