– добавила она, ибо первым ее порывом было все же польстить его тщеславию.
Наконец миссис Берри стала говорить о возникших в связи с этой женитьбой семейных трудностях, после чего, опустив голову и сложив руки, обронила какие-то туманные намеки по поводу Ричарда.
Остин старался всячески поддержать ее и приободрить касательно будущего, и как раз в это время вошла Люси с младенцем на руках.
– Я Остин Вентворт, – сказал он, протягивая ей руку. Оба они посмотрели друг на друга и по-родственному друг другу улыбнулись.
– Вас зовут Люси?
– Да, – кротко ответила она.
– А меня, как вы знаете, Остин.
Миссис Берри выждала немного, чтобы Люси успела очаровать его, и вслед за тем представила ему отпрыска Ричарда, который, едва только он увидел незнакомое ему лицо, принялся громко кричать и настойчиво требовать того, что ему было положено самой Природой.
– Не правда ли, какой милый крепыш? – спрашивает миссис Берри. – Похож-то ведь как на отца, верно? Тут уж сомневаться не приходится… Кулачки-то какие! А отчаянный какой! Да еще какой крикун! А-та-та! – и она с восторгом залепетала на языке младенцев.
Конечно же, это был славный мальчуган. Миссис Берри выставила напоказ его ножки в доказательство все того же сходства, прося Остина подтвердить, что они как яблочки в тесте.
Люси пробормотала какие-то извинения и унесла крикуна из комнаты.
– Она могла кормить его и здесь, – сказала миссис Берри. – Смотреть на это – одно удовольствие. Если бы только ее муженек все это видел! Он где-то носится – хочет сделать и то, и другое, и третье. Так вот, знайте: ничего лучше этого малыша ему все равно не сделать. Поглядели бы вы на ее дядюшку – он ведь сюда приезжал. Я ей сказала: «Нельзя, чтобы ты с родными своими не видалась, милочка моя», да и она сама так считает. И вот он приехал, и так уж радовался, так потешался, и так, бедный, был доволен! Расплакался он, вот даже как. Поглядели бы вы на мастера Томсона, мистер Вентворт, это Ричарда приятель и очень скромный молодой человек – он просто без ума от Люси. Надо видеть его с малышом. Хотите верьте, хотите нет, но он мучается оттого, что не может сделаться малютке кормилицей или нянькой. Скажите мне, мистер Вентворт, как вы ее находите?
Ответ Остина удовлетворил ее настолько, насколько вообще могут удовлетворить жалкие слова человеческой речи. Он услышал, что леди Феверел находится в доме, и миссис Берри предоставила ему возможность засвидетельствовать ей свое почтение. Потом миссис Берри побежала к Люси, и весь дом зажужжал новой жизнью. Присутствие Остина наполняло сердца простых созданий теплотой.
– Говорит он мало, – сказала Берри, – но я по глазам его вижу, что каждое слово его много значит. Он не из тех светских болтунов, которые обманщики и больше ничего.
Люси прижала малютку к груди:
– Мне хочется знать, что он обо мне думает, миссис Берри? Я не в состоянии была ничего ему сказать. Я полюбила его еще раньше, чем увидала. Я знала, каким должно быть его лицо.
– Он хорош и с бородой, – сказала миссис Берри, – видать, душа-то у него добрая. Он такой, что и сквозь бороду все видишь. Что он думает! Да то, что подумал бы каждый мужчина: что как ты ни горюй, милочка моя, а ребенка ты все равно кормишь – а мой Берри толковал еще о всяких там римских матронах!.. Да вот у нас английская жена, которая их всех за пояс заткнет! Вот что он думает. И теперь эти синие круги у тебя под глазами пройдут, милая моя, пройдут, уж коль скоро он приехал.
Миссис Берри дальше вперед и не заглядывала; Люси важнее всего на свете был душевный покой, который приносило ей присутствие лучшего друга Ричарда. Когда она села пить чай, у нее было такое чувство, что та маленькая комнатка, в которой она сидит, будет ей родным домом надолго.
На обед миссис Берри поджарила Остину отбивную котлету. За едой он все время развлекал их рассказами о своих путешествиях. Бедная Люси больше уже не думала о том, что ей надо завоевать сердце Остина. От этой ее присущей героиням слабости теперь не осталось и следа.
– Три чашки, больше я не пью, – объявила миссис Берри, и, после того как Люси перестала потчевать их чаем, Остин, пребывавший в это время в самой чаще бразильского леса, спросил ее, привыкла ли она путешествовать.
– Я хочу сказать, можете ли вы поехать сразу, без подготовки?
– Могу, – после недолгих колебаний решительно ответила Люси, а миссис Берри добавила, что она не из тех женщин, что становятся в пути обузой.
– Помнится, поезд уходил туда раньше в семь, – заметил Остин, взглянув на часы.
Ни та, ни другая не сказали ни слова.
– Хватит вам десяти минут на сборы, чтобы ехать со мною в Рейнем?
У Остина был такой вид, как будто он задает самый обыкновенный вопрос.
Люси хотела что-то ответить. Но губы ей не повиновались.
Поднос задрожал в руках оторопевшей миссис Берри.
– Одним махом все – и радость, и свобода! – прерывающимся голосом вскричала она.
– Так, значит, мы с вами едем? – еще раз ласково спросил Остин.
– Да, – повторила Люси; сердце ее стучало. Миссис Берри пустилась на хитрость, чтобы объяснить нотки колебания в голосе молодой женщины:
– Она раздумывает, как ей быть с младенцем, – выразительно прошептала она.
– Ему придется привыкать к путешествиям, – сказал Остин.
– Ну конечно, – вскричала миссис Берри, – а я буду за ним смотреть и понесу его, миленького! Подумать только, я опять буду няней в Рейнем-Абби! На этот раз уже старенькой няней. Так едем же сейчас.
Она вскочила и убежала, чтобы поскорее приготовиться к отъезду, боясь, как бы малейшая оттяжка не охладила этого посланного небом решения. Остин улыбался, поглядывая то на свои часы, то на Люси. Ей хотелось много о чем его расспросить. Однако выражение его лица успокоило ее.
– Сейчас я буду готова, – сказала она и в свою очередь вышла из комнаты. Продолжая все время говорить и суетиться за укладкой, пеленать юного лорда и проверять, в порядке ли пеленки, они всё успели к назначенному Остином времени, и миссис Берри уже баюкала малютку.
– Он у нас всю дорогу проспит, – сказала она. – Он получил столько, что и олдермену бы хватило, и после обеда он у нас будет крепко спать, наш малышка!
Перед тем как уехать, Люси побежала наверх к леди Феверел. Она вернулась за младенцем.
– Одну только минуту, мистер Вентворт…
– Пусть даже две, – ответил Остин.
Маленького Ричарда унесли наверх, и, когда Люси вернулась, глаза ее были полны слез.
– Она думает, что больше никогда его не увидит, мистер Вентворт.
– Увидит еще, – спокойно сказал Остин.
Они отправились в путь, и Люси достаточно было видеть возле себя Остина, чтобы отвлечься от того самоотверженного поступка, на который она решилась.
– Надеюсь, что маленький не проснется, – сказала она, ее это волновало больше всего.
– Не проснется! – кричит шествующая за ними следом Берри, возложившая на себя обязанности няньки. – Он наелся так, что пузико надулось. Крошка ты моя! Ягненочек мой! Птичка ты моя! Красавчик ты мой! И не беспокойтесь – пока не распеленают, он у меня не проснется. Такая уж у него натура!
Есть мощные цитадели, взять которые можно только приступом. Баронет сидел один у себя в библиотеке, измученный своим безмерным сопротивлением и гордый тем, что не сдался; он сидел там, вселяя страх в сердца друзей и в свое собственное сердце. Услыхав, что лакей его с выдающимися икрами торжественно произнес имя Остина, он оторвался от книги, поднял голову и потянул вошедшему руку.
– Рад тебя видеть, Остин, – ни один мускул у него на лице не дрогнул. Однако не прошло и минуты, как он понял, что крепость начали штурмовать.
Раздавшийся возглас, который издала миссис Берри, довел до его сведения, что в комнату вошел не один только Остин. Немного поодаль, в стороне от освещенного лампой круга, стояла Люси. Миссис Берри была у самой двери. Дверь была полуоткрыта, и, заглянув в нее, можно было увидеть окаменевшую фигуру высокого мужчины. Взглянув поверх лампы, баронет, обнаружив присутствие женщины, тут же поднялся с кресла. Остин сделал шаг назад и, взяв Люси за руку, подвел ее к баронету.
– Я привез к вам жену Ричарда, сэр, – сказал он, радостно и простодушно на него глядя, и взгляд этот обезоруживал.
Очень бледная, дрожавшая от страха Люси поклонилась. Она почувствовала, как обе ее руки очутились в чужих руках, и услыхала приветливый голос. Может ли быть, чтобы этим голосом говорило страшилище, каким она представляла себе отца ее мужа? Охваченная волнением, она подняла глаза: баронет все еще не выпускал ее рук. Он взирал на сделанный Ричардом выбор. Неужели он в самом деле мог думать, что эти ясные глаза намеревались разлучить его с сыном? По выражению ее лица он понял, как ей трудно в эту минуту, и тут же принялся с участием расспрашивать ее о том, как она себя чувствует, и пригласил ее сесть. Миссис Берри успела уже водрузиться в кресло.
– Куда вы хотите, чтобы выходила ваша спальня? – спросил баронет. – На восток?
«Неужели мне суждено здесь остаться?» – спрашивала себя пораженная всем этим Люси.
– А может быть, вам лучше сразу же поселиться в комнате Ричарда? – продолжал баронет. – Вы будете глядеть оттуда на долину Лоберн и дышать свежим воздухом по утрам, и вам легче будет привыкнуть к новому месту.
Люси густо покраснела. Миссис Берри кашлянула, словно желая этим сказать: «Мы победили!» Сомневаться не приходилось: как это поначалу ни могло показаться странным, но крепость была взята.
– Люси, должно быть, устала, – сказал Остин, и когда она услыхала, как спокойно он произнес ее имя, глаза ее оросились слезами благодарности.
Баронет потянулся к звонку.
– Так вы, что же, приехали одна? – спросил он.
И тут миссис Берри шагнула вперед. Не сразу, правда: видно было, что ей не так-то легко сдвинуться с места, но едва только она очутилась в освещенном лампой кругу, волнение ее сделалось явным. Руки ее, сжимавшие закутанного младенца, дрожали.
– А кстати, кем он приходится мне? – как бы между прочим спросил Остин, подойдя к младшему отпрыску рода и раскрывая его личико. – Мои родственные связи с ним не столь отчетливо выражены, как ваши, сэр.
Наблюдая эту сцену со стороны, можно было подумать, что баронет смотрит на своего внука с учтивым безразличием человека, готового сказать приятные слова матери любого ребенка.
– Право же, мне кажется, что он похож на Ричарда, – смеясь сказал Остин. «Я уверена, что это так!» – говорили обращенные на него глаза Люси.
– Как две капли воды, – едва слышно пробормотала миссис Берри; однако видя, что дед ребенка молчит, сочла, что ей надо набраться храбрости и все сказать. – И он такой же крепыш, каким был его отец, сэр Остин, и это при всех наших бедах. Точен как часы! Нам и не нужно никаких часов, с тех пор как он родился. Мы по нему определяем время и днем и ночью.
– Вы, разумеется, сами его кормите? – спросил баронет у Люси и был удовлетворен полученным ответом.
Миссис Берри собиралась показать удивительные ножки младенца. Боясь, как бы он не показал вслед за тем всю мощь своего голоса, Люси попросила ее не будить его.
– Не так-то легко это сделать, – сказала миссис Берри и снова принялась твердить, какой маленький Ричард здоровяк, говоря, что в этом нет ничего удивительного для тех, кто знает, как прекрасно его кормят и сколько внимания ему уделяет его мать, а потом только глубоко вздохнула и умолкла.
– С виду он здоровый, – сказал баронет, – но не очень-то я разбираюсь в маленьких детях.
Таким образом, сдав свои позиции, Рейнем признал права своего нового наследника, который в эту минуту был унесен, для того чтобы стараниями домоправительницы его водворили в ту самую комнату, где прошли первые годы жизни Ричарда.
Остин нисколько не думал об одержанной им победе.
– Она очень мила, – изрек баронет.
– Да, в ней есть какая-то притягательная сила, – ответил Остин. На этом все и окончилось.
Гораздо более оживленный разговор происходил в это время наверху, где Люси и миссис Берри сидели вдвоем. Люси ждала, что она будет говорить о том, как их приняли в Рейнеме и о самом доме, о расположении комнат и о счастливой жизни, которая их там ожидает. Миссис Берри, однако, то и дело смотрелась в зеркало. Первыми ее сколько-нибудь внятными словами были:
– Милая моя, скажи мне чистосердечно, как я выгляжу?
– Право же, очень хорошо, миссис Берри; можно ли было думать, что он окажется таким добрым, таким внимательным?
– Уверена, что я похожа на старую салопницу, – продолжала миссис Берри. – Боже ты мой! Одним выстрелом двух зайцев. Ну а теперь как, по-твоему?
– Никогда я еще не видела в двух людях такого удивительного сходства, – продолжала Люси.
– Сходства! Да ты только взгляни на меня, – миссис Берри вся дрожала, и ладони у нее горели.
– Вы точно в лихорадке, миссис Берри. Что же это такое?
– Вот так, почитай, девка молодая дрожит, коли кого полюбит.
– Ложитесь-ка лучше спать, милая миссис Берри, – сказала Люси, ласково надувая губки. – Я вас раздену и поухаживаю за вами, моя дорогая! Вы так переволновались.
– Ха-ха! – истерически засмеялась миссис Берри. – Она думает, что все это из-за нее. Да это детские игрушки, девочка моя. Только никак я не ожидала, что все сегодня вечером ужастью такой обернется. На ночь в этом доме остаться я никак не могу, родная моя!
Люси была поражена.
– Не сможете остаться на ночь, миссис Берри? Да почему же это, дурочка вы этакая? Впрочем, я знаю.
– Знаешь! – вскричала миссис Берри, недоверчиво на нее глядя.
– Вы боитесь привидений.
– Будешь бояться, когда в них шесть футов с лихвой и они рычат, когда их в ногу булавкой кольнешь. Я Берри моего увидала!
– Вашего мужа?
– Собственной персоной!
Люси предположила, что она могла обознаться, но миссис Берри решительно утверждала, что видела именно его, здоровенного верзилу, что не кто иной, как он провел их в библиотеку, и побожилась, что он узнал ее и весь затрясся.
– Ни капельки он не состарился, – сказала миссис Берри, – а я-то, я! Теперь у него есть, чем оправдаться. Я знаю, что я старая салопница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83