Брал сантехнику тут, суперская цена 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Погруженная в раздумье хозяйка дома взяла под руку Риптона, чтобы помочь ему сохранить равновесие, и вернулась в комнату, где ее поджидал суровый кредитор. За это время он уже штурмовал оставленную без защиты крепость – торт, и с самой верхушки его, укоризненно покачивая головой, взирал на виновницу того, что случилось. Та поправила сбившийся передник и глубоко вздохнула. Не надо думать, что она хоть сколько-нибудь жалела о содеянном. Она готова была разразиться потоком слез, однако нашей преступнице пришлось бы претерпеть неминуемо постигающую нас кару – и только тогда в ее душе пробудилось бы раскаяние; впрочем, может быть, тогда она еще больше будет льнуть к содеянному ею греху – так велико ее поистине языческое упорство. Миссис Берри вздохнула и в ответ покачала головою. «Какая вы расточительная, легкомысленная особа!» – сказал он. «Какой вы предусмотрительный господин!» – ответила она. Он принялся допрашивать ее о совершенном ею проступке. Она оправдывалась тем, что этому все равно суждено было случиться. Он пытался припугнуть ее последствиями, которые все это за собою влечет. Отступив немного, она окопалась, укрепившись в мысли о том, что изменить все равно уже ничего нельзя.
«Что сделано, то сделано!» – вскричала она. Могла ли она сожалеть о том, что стало для нее истинным утешением? В убеждении, что только сами события могут повлиять на столь непокорное существо, он решил дожидаться их и молча приник к свадебному пирогу, направив указующий перст свой туда, где Риптон вырезал себе кусок и где образовалась расселина; крошившиеся стены его открывали темные глубины.
Красноречивый жест этот она поняла.
«Боже мой! Боже мой! – вскричала миссис Берри, – какой огромный торт, и некому его послать!»
Риптон уселся на прежнее место за столом и прильнул к недопитой бутылке бордо. Состояние умиротворенности, в котором он пребывал, сменилось нечленораздельными излияниями восторга. Он весь кипел, вскрикивал, и покачивался, и дружественно кивал в пустоту, и успешно, хоть ему это и стоило большого труда, уберег верхнюю часть своего туловища от искуса, которому нимфа земного притяжения его подвергала: она стремилась во что бы то ни стало его повалить.
– Ха-ха! – вскричал он какое-то время спустя после того, как миссис Берри умолкла, и тут же почти безраздельно отдался во власть упомянутой нимфы. Только теперь до него дошел смысл произнесенных миссис Берри слов.
– Что это вас так смешит, молодой человек? – спросила она, поистине матерински прощая ему его жалкий вид.
Риптон принялся хохотать еще громче, припав грудью к краю стола и уткнув нос в тарелку с красовавшимся на ней цыпленком.
– Вот это да! – сказал он, подняв голову и качаясь под пристальным взглядом миссис Берри. – Ни единого друга!
– Я ничего не говорила о друге, – заметила та. – Я сказала: нет вообще никого, кому бы его послать.
– Посадите на этот пирог грифона, – ответствовал Риптон. – И с обеих сторон поместите по пшеничному снопу.
– Это что, герб его рода? – вкрадчиво спросила миссис Берри.
– Древнейшего из всех баронетств Англии! – изрек вдруг Риптон.
– Правда? – Миссис Берри хотелось выведать все поточнее.
– Вы думаете, что он Ричардс. Ну и отлично. Нам надо сохранить его имя в тайне. До чего же она хороша! Пусть только кто-нибудь посмеет с этим не согласиться.
– Нечего вам по ней сокрушаться, молодой человек, – урезонивала его миссис Берри. – Мне хотелось бы узнать их настоящие имена и тогда по-настоящему выпить с вами за их здоровье. А там уж я займусь своими делами, и, надеюсь, вы не станете меня задерживать.
При этих словах Риптон привскочил.
– В самом деле? – вскричал он и, наполнив бокал, развязавшимся во хмелю языком провозгласил здоровье Ричарда и Люси Феверел из Рейнем-Абби, а для того чтобы человечество не осталось без наглядного примера – как надо принимать этот тост, он мигом опрокинул бокал. Это его доконало. Последние тусклые проблески рассудительности погасли. Он повалился на диван и растянулся на нем.
Не прошло и нескольких минут после того, как Риптон выказал так свою преданность новобрачным, как горничная миссис Берри доложила, что какой-то господин внизу интересуется уехавшим молодым человеком, и увидела, что хозяйка ее дрожит всем телом, едва удерживая в трясущейся руке бокал. Рот ее был открыт, как будто назойливый кредитор сдавил ей горло. Она принялась кричать, что все это ее рук дело, и ее расстроенный вид это подтверждал, и этот приступ самоуничижения побудил служанку, хоть и не знающую его причины, проникнуться к ней жалостью и произнести те ласковые слова, какие в ту минуту и были нужны миссис Берри, чтобы сразу же проникнуться безмерною жалостью к себе самой; она едва не разразилась дьявольским истерическим смехом, когда служанка, призвав в свидетели бога, заверила ее, что пришедший господин услышит ее. Услыхав это, миссис Берри стремительно обуздала себя и приказала, чтобы посетителя немедленно провели к ней наверх, дабы он мог увидеть, как она несчастна. Она повторила приказание еще раз.
Служанка исполнила порученное, а миссис Берри, решив, что должна посмотреть на себя сначала сама, крадучись подошла к зеркалу и постаралась придать себе более приглядный вид. Она набросила на Риптона шаль, а сама уселась в кресло, стараясь успокоиться, когда ей доложили, что гость уже поднялся наверх.
Это был Адриен Харли. Поговорив с Томом Бейквелом, он напал на след беглеца и сейчас вот, окинув взглядом накрытый стол и сияющий белой глазурью торт, он присвистнул.
Миссис Берри жалобно попросила его сделать ей милость и сесть.
– Чудесная сегодня погода, сударыня, – сказал Адриен.
– Да, конечно! – ответила миссис Берри, глянув через его плечо в окно и судорожно глотая воздух.
– Отличная стоит весна, – продолжал Адриен, пристально разглядывая ее лицо.
Миссис Берри с трудом, но все же исторгла из себя еще какие-то слова о погоде и глубоко вздохнула. Вид у нее был несчастный. Присматриваясь ближе к ее лицу, Адриен становился все развязнее и живее. Он был достаточно догадлив, чтобы понять, что может выудить некие, не совсем обычные сведения от этой женщины, которая, сознавая свою вину, едва сдерживает приступ истерики, а коль скоро он всегда чувствовал себя в своей стихии, когда перед ним был жалкий, кающийся и всецело зависящий от него грешник, то ему ничего не стоило притворной любезностью своей обмануть несчастную Берри.
– Если не ошибаюсь, здесь живет мистер Томсон? – заметил он, посмотрев еще раз на диван.
Миссис Берри только покачала головой, дав ему понять, что мистер Томсон здесь не живет.
– Ах, вот как! – сказал Адриен и с напускною беспечностью, но вместе с тем пытливо принялся оглядывать комнату. – Мистера Феверела, должно быть, нет дома?
В ответ миссис Берри только вздрогнула и опустила на колени обе руки.
– Слуга мистера Феверела, – продолжал Адриен, – сказал мне, что я непременно найду его в этом доме. Я думал, что он здесь со своим другом мистером Томсоном. Вижу, что я опоздал. Прием гостей окончен. Не иначе как у вас тут было торжество, сударыня, холостяцкий завтрак, не так ли?
Замечание это, сделанное перед лицом свадебного торта, скрывало в себе столько жестокой иронии, что миссис Берри уже не в силах была сдержаться. Она почувствовала, что должна что-то сказать. Изобразив на лице своем смиренную мольбу, она начала:
– Сэр, а вы позволите мне узнать, с кем я имею честь говорить?
Мистер Харли разъяснил, кто он такой.
Сдавленная тисками безжалостной правды, со стоном в голосе, она продолжала:
– Так, значит, вы тот самый мистер Харли, что был… о боже мой… и вы приехали за мистером…
Да, он действительно приехал за мистером Ричардом Феверелом.
– Боже ты мой! И вы не ошибаетесь, и он в самом деле родом из Рейнем-Абби? – спросила миссис Берри.
Адриен, которого вся эта история очень занимала, заверил ее, что молодой человек и родился, и вырос именно там.
– Сын сэра Остина? – вскричала копна черного шелка, утирая слезы.
Адриен подтвердил, что Ричард действительно родом оттуда.
– Какая же я негодница, что я натворила! – вскричала она и в упор взглянула на своего гостя. – Оказывается, я женила моего мальчика! Я своими руками отдала мое дитятко! О, мистер Харли! Мистер Харли! Я ведь вас знала, когда вы еще под стол пешком ходили. Я вас еще в коротких штанишках помню. И всему-то виною моя доброта.
Никак ведь не отказать, когда о чем-то просит мужчина. Посмотрите на этот торт, мистер Харли!
Совершенно невозмутимо Адриен окинул взглядом накрытый стол.
– Торт свадебный, сударыня! – сказал он.
– Так оно и есть, мистер Харли!
– Так это изделие ваших рук, сударыня?
Спокойный тон, каким был задан этот вопрос, пронзил сердце миссис Берри и мигом разметал тот ряд аллегорических намеков, которыми она собиралась дать ему понять, что катастрофа уже произошла, дабы избавить себя от мучительного пекла признаний.
– Нет, это не мое изделие, мистер Харли, – ответила она. – Торт этот покупной, а сама я пропащая женщина. Ведь когда я его на руках младенцем носила, мне и в голову не могло прийти, что настанет день и я женю его в собственном моем доме! Мне это никак было невдомек! И надо же было, чтобы он явился не куда-нибудь, а ко мне! Неужто вы не помните, когда его еще от груди не отняли, а кормилице вдруг пришлось взять расчет, и не по ее вине это было, мистер Харли! Наутро после той ночи, когда вы забрались к мистеру Бенсону в погреб и напились там мадеры – я помню все, будто вчера было – и мистер Бенсон был так взбешен, что грозился отхлестать вас ремнем, а я тогда уложила вас в постель. Я та самая нянька.
При этом воспоминании о беспечных детских годах Адриен кротко улыбнулся.
– Ну так что же, сударыня, так что же? – не унимался он. Он тянул ее прямо в пекло.
– Неужели вы всего этого не понимаете, ваша милость? – За этим последовала немая сцена, в которой миссис Берри патетически взывала к нему.
К этому времени Адриен, разумеется, уже все понял и в душе проклинал сумасбродство, взвешивая возможные его последствия, но по виду его нельзя было предположить, что он что-то знает; привычная улыбка играла у него на губах, он сидел все в той же удобной, непринужденной позе.
– Ну так что же, сударыня? – твердил он.
– Сегодня все это было, мистер Харли, в церкви, в половине двенадцатого или без двадцати двенадцать, и у них было разрешение.
Теперь Адриен не мог уже не догадаться, что речь идет именно о свадьбе.
– Вот как! – сказал он тоном человека столь же твердого, как сами факты, и столь же невозмутимого, как они. – Итак, сегодня утром кто-то женился; так кто же это все-таки был, мистер Томсон или мистер Феверел?
Миссис Берри подошла к спящему Риптону и сорвала с него шаль.
– Неужели же он похож на новобрачного, мистер Харли?
Адриен с поистине философским спокойствием посмотрел на пребывавшего в забытьи Риптона.
– А этот молодой человек был сегодня в церкви? – спросил он.
– О да! Там он вел себя вполне рассудительно и достойно, – вразумляла его миссис Берри.
– Ну понятно, сударыня. – Адриен пытался приподнять безжизненное тело юного кутилы, и губы его искривились в усмешке.
– Все вы были рассудительны и благопристойны, сударыня. Итак, оказывается, главное действующее лицо во всей этой истории мой кузен мистер Феверел? Раздобыв разрешение на брак, вы втайне обвенчали его в своей приходской церкви, после чего он явился сюда, где, отменно позавтракав, опьяненный, покинул ваш дом.
Миссис Берри вспылила.
– Ни капельки он не выпил, сэр. Такого скромного молодого человека на всем свете не сыщешь. Что вы! Не надо так думать, мистер Харли. Он держался прямо и был ни в одном глазу, вроде как вы.
– Да нет же! – мудрый юноша только кивнул головою, услыхав столь лестное для него сравнение. – Я имею в виду другой вид опьянения.
Миссис Берри вздохнула. Тут уж она ничего не могла возразить.
Адриен попросил ее сесть и успокоиться и по порядку рассказать ему, как все случилось.
Она повиновалась; невозмутимое спокойствие его привело ее в полное замешательство.
Миссис Берри, как то явствовало из ее рассказа, была не кто иная, как та самая женщина, что некогда дерзнула разглядеть истинное лицо баронета под его привычною маской и с тех пор была изгнана из Рейнема и жила на ту маленькую пенсию, которую в возмещение этого ей регулярно платили. Она была той самой женщиной, и, вспоминая об этом, она готова была обвинить Провидение в том, что оно наделило ее чрезмерным мягкосердечием. Как ей было узнать свое превратившееся в мужчину дитя? Он явился к ней под чужим именем; ни слова не было сказано о его семье. Он явился как самый обыкновенный смертный, хоть она чутьем своим угадала: есть в нем нечто такое, что делает его необыкновенным; она была уверена, что угадала. Он такую красавицу к ней привез. Так как же ей было не принять их? Она увидела, что здесь все чисто и все делается по взаимному согласию и по закону, чего же ради ей было вмешиваться в их судьбу и обрекать их на горе – ведь на свете люди так редко бывают по-настоящему счастливы! Миссис Берри рассказала и о том, как у нее отобрали кольцо.
– Схватил мою руку и за один миг стащил у меня с пальца кольцо.
У нее не возникло ни тени подозрения; расписываясь в церковной книге, она была до того взволнована, что ни о каких других подписях вовсе и не думала.
– Как я понимаю, вы очень сожалели о случившемся, – сказал Адриен.
– Разумеется, сэр, – простонала Берри, – жалела и жалею.
– И вы готовы сделать все, что от вас зависит, чтобы исправить содеянное, не так ли, сударыня?
– Разумеется, разумеется, сэр, я сделаю все, что в моих силах, – торжественно заверила его она.
– Ну конечно же, вы это сделаете, раз вы знаете эту семью. Куда же могли отправиться эти безумцы на медовый месяц?
– На остров… – неопределенно ответила миссис Берри, – не знаю, право же, только в точности, на какой, сэр! – отрезала она и за одно мгновение выскочила из ловушки, в которую попала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83


А-П

П-Я