Но когда она оделась и причесалась, все изменилось, как по волшебству: теперь ей не страшно было посмотреть в зеркало. На ней были белые чулки и атласные туфельки. Ее шелковистые локоны были стянуты на затылке лентой, так что глядя на девочку спереди, вряд ли можно было сказать, что волосы распущены. Большие глаза потемнели от волнения. А когда миссис Макфи слегка надушила ей плечи и шею, девочка почувствовала себя Клеопатрой.
Войдя в зал, залитый светом карбидных ламп, Дели поначалу растерялась. Негромкие звуки настраиваемых инструментов, воздушные туалеты женщин, строй официальных лиц, сквозь который им надо было пройти, – все это наполняло девочку волнующим ожиданием. Она сосредоточила внимание на прелестной программке для записи приглашений, к которой был привязан тоненький розовый карандаш на шелковом шнуре с кисточкой.
Миссис Макфи присоединилась к другим влиятельным дамам города и представила им свою протеже. Дели присела в глубоком реверансе. Она чувствовала на себе взгляды – одни заинтригованные, другие одобрительные. Платья у всех девушек касались паркета, а ее юбка едва закрывала колени.
Господин Макфи пригласил ее на первый вальс. Его жена танцевать отказалась. Адам оставил за собой польку и еще несколько танцев. У него была масса знакомых среди молодых людей, которые наперебой просили представить их «маленькой брюнетке». Скоро программка Дели была заполнена. Грянул оркестр, и господин Макфи закружил ее в вальсе. Она разогрелась в танце, щеки ее раскраснелись. Адам, подошедший, чтобы танцевать с ней польку, восхищенно сказал:
– Ты выглядишь потрясающе, Дел!
Сильные мужские руки обнимали девичью талию, волевой мужской подбородок почти касался ее волос… Она будто летала по воздуху, не чувствуя под собой ног.
Но когда настало время быть представленной самой почетной гостье, Дели почувствовала на себе взгляды других девушек и сразу вспомнила и о слишком короткой юбке, и о длинных волосах, и о плохо держащемся букетике незабудок. Ее уверенность в себе мгновенно испарилась. Она смотрела на других девушек – на их безупречные атласные лифы, на шлейфы, вьющиеся по паркету, на высоко заколотые волосы, открывающие лебединые шеи, и сравнивала с ними свои короткие разлетающиеся юбки, и ниспадающие на плечи локоны, которые представлялись ей верхом младенчества. В довершении всего, одна из нижних юбок, которые миссис Макфи завязала на ней в несколько ярусов, теперь развязалась и грозила упасть к ее ногам.
Другие девушки были знакомы между собой. Они перешептывались и не обращали на нее никакого внимания. Дели казалось, что с начала церемонии представления прошла уже целая вечность… Придерживая рукой сползающую юбку, она приблизилась к украшенной цветами ложе важной гранд-дамы, неловко присела и поспешно ретировалась за низенькую круглую фигуру Макфи. Пробравшись на свое место, она села и спрятала пылающее лицо в смятый букет незабудок. Никогда, ни за что не простит она тете Эстер этого унижения!
Миссис Макфи разговаривала со своей соседкой, высокой пышной блондинкой, которая привезла на бал белокурую модницу-дочь, смотревшую на Дели без приязни. Та дала себе слово, что больше танцевать не будет, и сказала об этом Адаму. Однако он не захотел ничего слушать, поднял ее с места и потащил в круг.
– Адам, – отчаянно прошептала она. – Моя нижняя юбка!..
– Что такое?
– Она спадает…
– Ну и пусть! У тебя надета не одна, я думаю.
– Не дури, Адам! Надо что-то сделать… О, какой ужас!.. Адам увлек кузину к незанятым креслам, поставленным вдоль стены, в тот самый момент, когда юбка соскользнула на пол; приподняв свою даму на руках, он ловким движением ноги затолкнул злополучную деталь туалета под сиденья. Никто ничего не заметил.
Дальше шла кадриль, где Адам был наискосок от Дели. Когда они взялись за руки и закружились в бешеном ритме, Дели ожила. Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, она весело смеялась. Один танец сменялся другим, волшебный бал длился бесконечно. Забыты были все огорчения – глаза Дели сияли счастьем, щеки пылали от возбуждения, она вдохновенно летала по залу, не касаясь ногами пола.
Ночью, лежа в постели и будучи не в силах заснуть, она припоминала первый в ее жизни комплимент:
– Вам они не нужны, мисс Гордон, – сказал ей юный денди, трогая незабудки, приколотые у нее на груди. – Ваши глаза гораздо синее, и тот, кто увидит их хоть один раз, уже никогда их не забудет.
19
Утром приехали с визитом вчерашние знакомые: элегантная юная леди и ее мамаша. Имя девушки было не столь элегантным – ее звали Бесси Григс. Ее родительница была дородная, вальяжная дама, царственно спокойная, даже апатичная. Бесси обещала стать со временем похожей на мать, уже сейчас обнаруживая признаки полноты. Она имела правильные, немного мелковатые черты, белизна кожи оттенялась нежным румянцем щек, глаза голубели точно китайский фарфор. Гладкие завитки волос, казалось, были отлиты вместе с головой, Дели она показалась почти нереальной.
Выяснилось, что Бесси лишь годом старше Дели. Однако глядя на ее темно-синий габардиновый костюм и нежно-голубую блузку с пуговицами из горного хрусталя, Дели ощущала, что их разделяет пропасть. Туалет гостьи дополняла широкополая голубая шляпа.
Приветствуя гостей, миссис Макфи обронила такую фразу, что, мол, девушки должны подружиться, но сами девушки посматривали друг на друга настороженно. Дели понимала, что Бесси не может не заметить изрядно потертой юбки из голубой саржи, джемпер домашней вязки…
Миссис Макфи, пухлая, живая, с блестящими, как у птицы, глазами без умолку щебетала, расхваливая удавшийся бал. Миссис Григс, чьи бледно-голубые глаза были постоянно полузакрыты, отвечала хозяйке в своей флегматичной манере. Бесси выглядела несколько рассеянной. Она то и дело смотрелась в настенное зеркало, проводила языком по губам, поправляла волосы и кокетливо вертела головой – точь-в-точь прихорашивающаяся галка.
Дели она не слишком понравилась, однако ей очень хотелось стать хотя бы вполовину такой же элегантной.
– Почему вы не носите высокую прическу? – спросила ее Бесси. – Я начала закалывать волосы с четырнадцати лет.
– Мне тетя не разрешает, – ответила Дели, чувствуя, что краснеет.
– Фи! Хотела бы я посмотреть, как мне запретят что-то, если я того захочу!
Как объяснить ей свое зависимое положение, непреклонный характер тети Эстер? Что до Бесси, она сумела бы поставить на своем в любом положении, подумала Дели, глядя на ее маленький точеный нос, упрямый подбородок, тонкие, но резко очерченные губы и белый ряд мелких ровных зубов.
Миссис Григс предложила пойти всей компанией в кафе-мороженое, и Дели поднялась к себе, чтобы переодеться. У нее было единственное выходное платье из шерстяной коричневой ткани с высоким воротником, украшенным бисерной вышивкой. Девочка почти с ненавистью посмотрела на короткую юбку, на безвкусную отделку; в крайнем случае ее можно закрыть косынкой, решила она. Надев шляпу и перчатки, она с неохотой спустилась к гостям.
Прежде чем они двинулись вниз по лестнице, Дели вновь поймала на себе быстрый оценивающий взгляд холодных голубых глаз.
Сидя за столиком, Дели ощутила потребность в самоутверждении.
– Я пережила кораблекрушение, – неожиданно заявила она.
Бесси обратилась в слух, что весьма польстило вниманию Дели. К своему удивлению, она принялась беспечно болтать о том, как она в ту ночь вышла посмотреть на звезды и на таинственный австралийский берег.
– Это, наверное, меня и спасло, – сказала она. – Только рулевой и дозорный были на палубе, да еще вахтенный офицер. Спаслись только двое – я и рулевой Том, все остальные пошли ко дну, даже не успев проснуться.
– Я помню, как об этом писали газеты, – сказала миссис Григс.
Дели опустила глаза на свой запотевший стакан с содовой. Неужели это она, Дели, сидит здесь и, не моргнув глазом, рассказывает чужим людям о гибели дорогих близких? Раньше девочка не могла говорить об этом даже с Адамом. Возможно, она инстинктивно чувствовала, что в этом обществе ей нет необходимости вспоминать страшные подробности. Здесь, среди этих людей, ей не дождаться искреннего сочувствия!
– Никто не знает, отчего все произошло, – сказала она. – Море было спокойно, мы отошли от Мельбурна сравнительно недалеко. Скорее всего, мы отклонились от курса и натолкнулись на рифы. – Отчетливо, как если бы это было только вчера, она увидела узкую бухту между скалами из желтого песчаника, изогнутую линию берега, изумрудно-зеленую гладь океана.
– К счастью, мы нашли неподалеку пещеру.
Вы хотите сказать, что спали в пещере, где был мужчина? – ужаснулась Бесси.
– Я провела там ночь, – деликатно уточнила Дели, начиная понимать, что не всегда следует говорить все, как есть. – Том был бесподобен, он заботился обо мне, как отец. Позавтракав моллюсками, мы вскарабкались на скалы.
Она помолчала, собираясь с мыслями. Даже всегда сонная миссис Григс слушала с вниманием.
– Я боялась высоты, но Том привык лазать по мачтам, он помогал мне. Через вспаханное поле мы вышли к ферме, где я чуть было не наступила на притаившуюся в траве змею (она выдумала эту деталь для вящей красочности повествования). Я боялась, что там окажутся дикие негры, но они остались только во Фрамлинганской миссии. Хозяева фермы отвезли нас в Мельбурн.
Она через соломинку втянула пену со дна стакана, раздался неприятный хлюпающий звук. Бесси и ее мать взирали на девочку с неожиданным интересом.
На обратном пути Бесси взяла ее руку, и Дели крепко пожала ее. Она обещала звонить и видеться с ней каждый день, пока она не уедет к себе, и поинтересовалась, когда Дели предполагает быть в городе снова. Девочка была в восторге от своего первого светского успеха. На обеих женщин, по-видимому, произвело впечатление, что отец Дели был врачом: в австралийской провинции доктор – важный человек.
Они пересекли Верхнюю улицу и пошли по залитому солнцем тротуару к дому супругов Макфи. Вдруг на углу улицы Дели увидела знакомое лицо. Поколебавшись пару секунд, она остановилась и оглянулась на своих спутниц.
– Извините меня, я сейчас, – поспешно произнесла она и с радостным криком «Минна!» кинулась от них прочь.
Зубы аборигенки блеснули в широкой улыбке. Ее лицо было по-прежнему милым. Густые брови так же затеняли ласковые черные глаза, но все остальное… Бесформенная, расплывшаяся фигура ничем не напоминала девическую. На одном бедре Минна держала грудного младенца, за ее руку цеплялся мальчонка, едва начинающий ходить. Строгие не по-детски глаза смотрели с чумазого бледно-коричневого лица. Вылинявшее платье Минны едва сходилось на ее необъятной груди.
Радость встречи, охватившая Дели в первый момент, померкла. Она стояла, точно оглушенная. И это Минна, та самая восхитительная девушка, которую Дели так мечтала нарисовать! Она взглянула на ребенка-полукровку, потом перевела взор на младенца. Он тоже был мулатом.
Дели потупила взор. Перед ее глазами встала нечаянно подсмотренная в ночи картина: сверкающие в лунном свете белые пальцы на темной груди.
Минна засыпала ее вопросами?
– Как поживает хозяин? А миссис? Бэлла и Луси все еще на кухне? А старая Сара все наушничает?
Дели отвечала невпопад, следя глазами за мухой, которая ползла по виску Минны, подбираясь к нагнивающему уголку глаза.
– Привет, малыш, – некстати сказала она, обращаясь к чумазому мальчишке. – Они оба твои, Минна?
– Оба, мисс Дели, – она горделиво улыбнулась и, спохватившись, подняла подол своего платья и вытерла сыну нос.
– Ты все еще в лагаре живешь? – спросила Дели.
– Нет. Мне больше нравится город.
– Ну мне пора, меня ждут друзья. – Дели вспомнила, с каким преувеличенным вниманием смотрела на нее обычно сонная миссис Григс. – До свиданья, Минна, всего хорошего! Надеюсь, мы еще увидимся.
Но, если честно, она не хотела больше видеть ее никогда. Гибкая, стройная девушка, некогда заставившая ее осознать все величие и красоту человеческого тела, теперь превратилась в пародию на него, в бесформенную массу, обтянутую линялым розовым платьем.
Бесси хотела было присоединиться, однако мать решительно потянула ее назад, словно от жерла раскаленной печи. Они остановились невдалеке, ожидая Дели.
– Как! Вы знаете эту особу? – миссис Григс не преминула просветить девочку относительно рода занятий Минны.
В свое оправдание Дели сказала, что дружила с Минной, когда та была у них горничной, и что они не виделись два года.
– Бедная Минна! – заключила она. – Городская жизнь не пошла ей на пользу. Она была настоящей красавицей.
Миссис Григс глубоко возмутилась при этих словах.
– Они грязные и развратные от рождения. Чем быстрее они будут вымирать, тем лучше!
– Это неправда! – вспыхнула Дели. Однако, поймав на себе удивленный взгляд Бесси, умолкла, и только упрямо сжатый рот выдавал ее решительное несогласие.
– А я встретила сегодня Минну! – сказала она Адаму, приглашенному на обед к Макфи.
– Добрая старушка Минна, – иронически проговорил Адам, нагибаясь к воротам, чтобы закрыть щеколду.
– Она теперь живет в Эчуке, у нее двое малышей. Как ты думаешь, хватает ли у нее денег? Ведь детям надо много еды. Выглядит она не слишком…
– Не беспокойся, с ней полный порядок.
– Что делает ее муж?
– У нее нет мужа, насколько мне известно. Минна зарабатывает на жизнь единственным известным ей способом. На то он и город: белый, черный или в полоску – ей все равно.
– Что ты такое говоришь, Адам!
– Не принимай это близко к сердцу. Такое случается с каждой из них, если она заведет ребенка от белого. На кухне белых людей она привыкает к их пище, к сигаретам. Такая уже не вернется к своим.
Дели пытливо заглянула ему в глаза: догадывается ли Адам, кто был отцом первого ребенка Минны? Но ответный взгляд был спокоен, по-видимому, юноша не сознавал свою причастность к этой неприглядной истории. Судьба Минны была судьбой тысяч черных девушек, без роду и племени, которые, родись они на столетие раньше, вели бы упорядоченную семейную жизнь, выходя замуж в соответствии с законами своей расы, установленными в незапамятные времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98