Боргеньо прикусил губу так, что на ней остался кровавый след от зубов.
– Сколько увезли пираты?
– Мы точно не знаем, ваше превосходительство, – ответил несчастный чиновник, – но их добыча составила не меньше трехсот тысяч золотом.
– Господь милосердный! – не выдержал Франциско де Гарро. – Неужели никто не может остановить кровожадного адмирала? Этот дьявол Морган спокойно появляется всюду, где захочет, грабит, пытает, убивает. – Молодой кавалерист стукнул кулаком по столу. – Неужели в Испании и Америке больше не осталось настоящих испанцев, чтобы отыскать это чудовище и уничтожить его?
Архиепископ приподнял пухлую, бледную руку. На ней ярко блеснуло кольцо с аметистом.
– Придержи язык, сын мой. Не сомневайся, что на том свете Господь обречет еретиков на вечные муки.
Генерал Саладо потер шрам на подбородке и пробормотал, что Господу следует поторопиться с проявлением своего гнева, иначе в Новой Испании не останется ни одного испанца.
Глубоко оскорбленный проявлением подобной непочтительности, губернатор свирепо взглянул на Саладо.
– Тихо! И пусть Божья Матерь простит вас, дон Гонсало Саладо, за ваши неправедные речи. Генерал дель Кампо, – он вежливо поклонился, – мы понимаем, что воспоминания причиняют вам боль. Поэтому я хочу заверить вас, пока вы еще не начали свой рассказ, что я и эти кабальеро уверены в том, что, чем бы ни кончилась ваша схватка с ужасным адмиралом с Ямайки, вы вели себя как храбрый, верный и способный офицер его католического величества.
Генерал поднялся и низко поклонился все еще бледному губернатору.
– Ваш комплимент и ваша доброта, дон Хуан, во многом облегчают мою скорбь. Только потомок настоящего кастильского рода смог хоть немного облегчить тяжесть у меня на душе.
Генерал искоса взглянул на двух доминиканцев, которые неподвижно застыли в темном углу залы совета. Они, конечно, передадут каждое его слово святой инквизиции в Севилье.
Нервно теребя маленькую золотую фигурку святого Георгия, который пронзал достаточно внушительного дракона, генерал дель Кампо перевел запавшие, усталые глаза на губернатора.
– Ее королевское высочество Мария-Анна, регентша нашего католического суверена дона Карлоса Второго , услышав 6 подобных зверствах и набегах, чинимых пиратами Северного моря, издала указ, по которому из Кадиса должен был отплыть особый отряд из трех военных кораблей.
Дон Андреас, не пропускавший ни слова, догадался, что этот прямой, напоминающий орла генерал не собирался оправдываться. Он только не хотел, чтобы была затронута его честь.
– Я лег на курс к Картахене, когда с проходящего мимо посыльного судна с Эспаньолы поступило сообщение, что были замечены корабли лютеран, которые вышли с голландского острова Аруба по направлению к губернаторству Санто-Доминго провинции Венесуэлы.
Расспросив капитана, я совершенно убедился в том, что это и есть те вражеские корабли, которые мне приказано уничтожить. – Генерал проглотил комок в горле, но собрался с силами и продолжил: – Флот лютеран оказался меньше, чем я предполагал. Я считал, что адмирал Морган командует по меньшей мере двенадцатью судами. Поэтому я приказал изменить курс и направился в Маракайбо.
Увы, по воле Божьей два дня не устанавливался попутный ветер, поэтому я добрался до Венесуэлы только двадцать седьмого апреля и стоял там под покровом темноты, пока демоны не подняли тревогу.
Дон Алонсо, благородный, печальный и возвышенный, привлекал к себе всеобщее внимание. На фоне пылающих красными и желтыми тонами гобеленов, вышитых руками умельцев Арагона и Кастилии, внушительно вырисовывалась его огромная фигура.
– Войдя в неохраняемый форт Палома, мы с удивлением обнаружили, что адмирал пиратов практически не причинил вреда этой крепости, только опрокинул несколько пушек. Я немедленно высадил войска на берег, и они заделали пробоины в стенах и привели орудия в порядок.
– Разумные действия, – поддержал его Алькодете, коренастый человек с выпяченной вперед грудью, – А что потом, ваше превосходительство?
– После чего я выслал на разведку небольшое судно; разведчики подтвердили, что Маракайбо действительно находится во власти адмирала Моргана. – Кадык на шее дель Кампо несколько раз дернулся. – Кабальеро, я просто не мог поверить в то, что силы этого отважного разбойника состояли всего из восьми легких кораблей с очень плохим вооружением.
Генерал Гонсало Саладо агрессивно выставил вперед короткую черную бороду.
– Тогда как же, ради всего святого, вы позволили лютеранам сбежать от вас?
Поскольку Саладо был незнатного происхождения и известный спорщик, дель Кампо не обратил на него ни малейшего внимания и продолжал говорить, обращаясь только к дону Андреасу и дону Хуану Пересу де Гусману, как будто в комнате больше никого не было.
– В моем распоряжении находились три хорошо вооруженных галиона – сорокапушечный, тридцатипушечный и двадцатичетырехпушечный корабли, – которые я и поставил на якоря на входе в лагуну. После чего занял боевые позиции в фортах на входе в гавань.
Брат Иеронимо и другой доминиканец наклонились вперед, упершись локтями в колени. Они не отрывали глаз от сухого, изможденного лица генерала.
– Я не собираюсь оправдываться, ваше превосходительство, – заявил дель Кампо, – потому что невероятная отвага этого демона Моргана выходит за грань разумного. Вы можете себе представить? Эти англичане имели наглость прислать ко мне одного из именитых горожан Маракайбо с белым флагом и сообщить, что я, генерал вооруженных сил его королевского величества, должен выкупить город!
Гусман высказал предположение:
– Вы, естественно, не обратили внимания на это наглое требование?
– Поскольку я хотел положить конец страданиям Маракайбо, хотя этот несчастный провинциальный городок вполне заслужил подобную участь, – дель Кампо бросил на помощника алькальда, который скорчился на стуле, презрительный взгляд, – мне показалось, что разумнее будет вступить в переговоры.
И я дал знать адмиралу пиратов, что решил заблокировать выход с озера. Я предупредил его, что если он не выдаст мне немедленно всю добычу, рабов и пленных, то я атакую его, поймаю и повешу не только его, но и всех матросов, которые попадут мне в руки.
Судья Андреас де Амилета откинулся назад в кресле. Он чувствовал огромную симпатию к этому офицеру, не боявшемуся говорить правду, которая могла стоить ему не только карьеры, но и жизни.
– С другой стороны, я обещал Моргану и дал слово кабальеро, что если он отдаст мне добычу, то я позволю его кораблям спокойно уйти.
Саладо огрызнулся:
– Но, ваше превосходительство, что заставило вас унизиться до заигрывания с лютеранином?
– Оставьте при себе ваши замечания, пока вы лично не столкнулись с Энрике Морганом, – отрезал дель Кампо. – Хотя он и кровожадный бандит, но в то же время весьма опытный генерал, о чем вам, наверное, сможет рассказать Боргеньо – он был в Порто-Бельо.
На лице губернатора де Гусмана застыло огорченное выражение.
– Да, да, конечно. И что же было потом?
– Он был настолько дерзок, что отказал мне, – буркнул дель Кампо, – и заявил, что его лютеранские собаки предпочитают утонуть в собственной крови, чем просить о милосердии.
Первого мая мои наблюдатели донесли, что пираты поднимают паруса. Как безумные они набросились на нас, шесть маленьких кораблей, один барк и посыльное судно. Впереди всех плыл корабль, который оказался своеобразной бомбой. Я хочу сказать – брандером.
Несмотря на огонь с нашей стороны, брандер приблизился, и как только он поравнялся с «Магдаленой», с него забросили крючья и зацепились за нее. Брандер, начиненный порохом, смолой и прочей горючей дрянью, взорвался, превратившись в сплошной костер. – Широкие плечи рассказчика поникли, когда он с сердитым смирением развел руками. – Несмотря на наши отчаянные усилия, нам не удалось оторваться от него, поэтому, когда на моем корабле загорелись паруса и носовая надстройка, я – да поможет мне Господь! – был вынужден приказать всем покинуть «Магдалену».
Дель Кампо сорвал простой, пожелтевший от пота воротник и показал темную красную отметину.
– Вот! Вы все, кабальеро, видите этот шрам, который остался у меня на память о борьбе с огнем. Слава святому Винсенту и Божьей Матери, что мне удалось добраться до острова Палома. Мой второй галион прижали к берегу четыре пиратских корабля. – Дель Кампо вздрогнул, рассказывая об этом. – Поняв, что он обречен, капитан попытался добраться до форта Палома, но когда ему это не удалось, он покинул судно и укрылся на берегу.
– А ваш третий военный корабль, ему удалось спастись? – безжалостно потребовал ответа де Боргеньо.
– Нет. – В отчаянии дель Кампо взглянул на своих собеседников. – Корсары под предводительством самого адмирала лютеран в таком количестве бросились на его палубу, что перебили всю команду до единого, и он тоже оказался в руках пиратов.
– Силы зла могущественны, – вздохнул архиепископ Панамский. – Мы, испанцы, согрешили, поэтому Господь, по своей неисповедимой воле, наказывает нас. Разве я не предупреждал вас много раз за последние месяцы, что богатые жители этого города слишком скупы, а бедные – слишком ленивы по отношению к собственности, принадлежащей святой церкви?
Ветеран де Боргеньо нетерпеливо повернулся в своем кресле.
– Пусть вы потеряли корабли, но ведь в ваших руках все еще были форты на входе в гавань, дон Алонсо?
Дель Кампо стиснул челюсти, а потом смело дал прямой ответ:
– Да, и я надеялся с их помощью помешать еретикам выйти в открытое море. Наши батареи были укомплектованы опытными артиллеристами из моего флота, которым удалось спастись. И, поскольку проход из озера в океан очень узкий, то мы могли потопить их один за другим, если бы не дьявольская стратегия, разработанная их адмиралом.
Сидящие за столом не произнесли ни слова, только молча смотрели на рассказчика.
– Этот Морган напал на нас в тот же день, когда погиб мой флот, мы отбили его атаку и уничтожили у него тридцать человек. Тогда лидер пиратов вернулся в Маракайбо и, под угрозой сжечь город, собрал с жителей второй выкуп размером в двадцать тысяч золотом, а также полтысячи голов скота. Будьте уверены, кабальеро, я никогда не забуду охватившее меня чувство стыда, когда на мачте моего третьего корабля поднялся флаг проклятого ямайского адмирала!
Посеребренная сединами голова генерала поникла, и в его голосе проскользнули нотки отчаяния.
– И снова их адмирал потребовал от меня выкуп за пленных из Маракайбо, но мне не было никакого дела до этих жалких трусов. Именно тогда он и применил свою стратегию.
Сидящие за столом ожидали продолжения; некоторые сердито, некоторые презрительно, некоторые с неприкрытой симпатией. Среди последних были губернатор, архиепископ и дон Андреас.
– Вся флотилия пиратов встала на якорь вне пределов досягаемости пушечного выстрела форта Палома. Этот Энрике Морган не дурак, он понимал, что ему не прорваться сквозь наши батареи; к тому же вооружение его кораблей не могло равняться с нашими орудиями. Поэтому казалось разумным, что он попытается атаковать Палому с тыла, то есть с суши. – Дель Кампо взглянул на де Боргеньо. – Так же как он атаковал Сан-Иеронимо и Ла-Глорию в Порто-Бельо.
– Да, – решительно подтвердил Алькодете. – Большинство наших укреплений со стороны суши слишком беззащитны, их надо перестраивать.
– Целый день пираты высылали на сушу нагруженные людьми лодки, которые затем пустые возвращались обратно за новыми людьми. Мы были поражены и обескуражены тем, сколько людей пираты смогли погрузить на свои маленькие корабли.
В ожидании атаки с суши я отдал приказ повернуть тяжелые орудия форта Палома в сторону леса. Это была сложная задача, но мы с ней успешно справились. Сильно уставшие, мои люди спали возле пушек и были готовы стрелять при первой же атаке лютеран.
Дель Кампо нервно облизал губы кончиком языка.
– Хотя это и кажется совершенно невероятным, потому что проход между Паломой и Вигильей очень узок и труден для лоцмана, пираты при свете луны неожиданно подняли паруса и, смеясь над теми несколькими выстрелами, которые мы смогли сделать, исчезли в море.
– Но… но как же люди на берегу, – воскликнул де Гарро. – Даже самый последний мерзавец не оставит большинство солдат в тылу.
Генерал горько рассмеялся.
– Этот проклятый выходец с Ямайки тоже их не бросил. На самом деле его лодки не высадили ни одного человека. Когда шлюпки плыли к берегу, пираты сидели, но, возвращаясь обратно к кораблям, ложились ничком, так что их не было видно.
Потерпевший поражение генерал вздохнул и сел на место.
– Вот и все. Дель Кампо не привыкли оправдываться; я всегда сражался так, как мог, я чист перед лицом Господа, Богоматери и своего короля. Со смирением я готов принять любую участь, которая ждет меня в Мадриде.
Губернатор и главнокомандующий Панамы и провинции Верагуа оторвал взгляд от позолоченной чернильницы, стоявшей перед ним, и положил руки на стол.
– Сначала Сантьяго-де-Эспаньола, потом Рио-Гарта и Гранада, Пуэрто-дель-Принсипе и Порто-Бельо. А теперь во второй раз Маракайбо! По-моему, кабальеро, настало время что-нибудь предпринять. Здесь, в Кастильо-дель-Оро, мы должны собрать существенные военные силы, вместе с вице-королевствами Мексика и Санто-Доминго, и под корень уничтожить эту угрозу. Вы согласны, что нам следует вновь захватить Ямайку?
– Да! – раздался хор голосов.
– Ваше превосходительство. – У стола неслышно, словно серое привидение, возник брат Иеронимо. – Вы можете начать священный поход против демонов, исправив одну серьезную ошибку.
– Ошибку? – изумился де Гусман.
Серые глаза брата Иеронимо блеснули, когда он обвиняюще указал пальцем на фигуру в зелено-оранжевом костюме.
– Дон Хуан де Гусман, я обвиняю вас в том, что здесь, в Панаме, городе его католического величества, вы пригрели лютеранского шпиона, дали свободу последователю того самого злодея, который только что добавил Маракайбо к списку своих длинных преступлений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69