– Боже Всевышний! Ты осмелился нарушить мое приказание и атаковал испанцев на берегу?
– Честно говоря, Том, да. Но наша добыча увеличит богатства его величества на тридцать тысяч фунтов. По-твоему, он будет расстроен?
Модифорд не сел, а рухнул в плетеное кресло, которое протестующе скрипнуло. Он вытащил из кармана кружевной платок и вытер струившийся по лбу пот.
– Боже мой, Гарри! И как ты не понимаешь всю чудовищность своего поступка? Кровь Христова, да ты просто сунул наши шеи в петлю!
– Сомневаюсь, – последовал ответ. Морган прихлопнул москита и без приглашения налил себе бренди. – Я очень в этом сомневаюсь. Моя маленькая экспедиция не стоила королевскому дому ни единого пенни. Если сложить десять процентов, который получит король, и пятнадцать процентов, которые получит герцог Йоркский, как адмирал королевского флота, то, Том, только одна королевская семья получит прибыль в семьдесят пять тысяч фунтов. Ни один король в Европе не станет воротить нос от такого жирного куска. – Морган рискнул затронуть чувствительную струнку в душе Модифорда. – Но еще больше получит колония его величества на Ямайке и ее достойный губернатор. Между прочим, Том, тебе же нужны деньги для постройки укреплений и найма войск для обороны против испанцев. Боюсь, что мой визит в их любимый порт их немного разозлил.
– Разозлил! Боже мой! – фыркнул Модифорд. – По-твоему, это так называется? – Но, к величайшему облегчению Моргана, в его голосе больше не чувствовалось гнева.
Модифорд задумчиво побарабанил пальцами по ручке кресла.
– Да, добыча нам нужна, но, будь ты проклят, Гарри, из-за тебя мне придется решать весьма сложную дилемму. Я мог представить твой набег на Пуэрто-дель-Принсипе и Гранаду как безответственный налет, совершенный при наличии двусмысленных каперских комиссий, и я так и сделал. – Он тонко улыбнулся. – Но Порто-Бельо был один из прекраснейших драгоценных камней в колониальной испанской короне.
Губернатор напряженно размышлял, невидящим взглядом уставившись на рой мошек, которые вились над садом.
– Скажи мне, у тебя были формальные сношения с испанским командованием?
– Да, хотя и не такие формальные, как ты полагаешь!
– Это плохо, Гарри. Плохо! Плохо! Плохо! Длинноносый Бекфорд с восторгом ухватится за это.
– Позволь мне позаботиться о Бекфорде, – промурлыкал Морган, словно огромный кот.
Модифорд вскинул голову.
– Ничего подобного. Позвольте напомнить вам, сэр, что Ямайка – это британское владение, и, пока я остаюсь губернатором, здесь будут соблюдаться британские законы.
Потом он спросил:
– А где твои корабли?
– Да где угодно.
– Не хочешь сказать?
– Нет, пока я не уверен в том, как их здесь встретят. Ты меня славно поддел на крючок однажды. Помнишь?
– Обжегшись на молоке, дуешь и на воду, а? Дай мне подумать.
Хотя он уже нашел выход, Модифорд еще прошелся два или три раза по комнате, размышляя; наконец он остановился.
– Я всегда подхожу к делу с практической точки зрения. Если добыча так велика, как ты говоришь, то я рискну своей карьерой и своей шеей в надежде, что нам удастся замазать глаза тем, кому надо.
Морган обрадованно вскочил и схватил губернатора за руку.
– Значит, я могу рассчитывать на твою дружбу и считать, что моя база по-прежнему в Порт-Ройяле?
– Да. Я окажу тебе любую необходимую помощь.
– Включая подготовку новой экспедиции?
– Да, Гарри. – Губернатор понизил голос и приподнялся, чтобы взять с принесенного рабом подноса стакан мадеры. – Теперь я признаю, что в твоем лице я обрел собрата по духу, руководителя, который видит дальше завтрашнего дня. Уже то, как ты спланировал и провел атаку на Гранаду и Пуэрто-дель-Принсипе, заставило меня задуматься, не пропадает ли в тебе великий генерал.
А твое нынешнее, совершенно невероятное дело – захват одного из самых укрепленных портов в Испанской Америке – только подтверждает мое мнение. Я пью за нового адмирала колонии его величества британского короля на Ямайке. Я буду рад снабдить вас всем чем угодно, до последнего патрона и запала на моих складах. – Он уселся и еще больше понизил голос: – Но нам надо действовать быстро, Гарри, и немедленно выслать королевскую долю, чтобы двор оказался ослеплен видом сокровищ, тогда они не осмелятся сместить меня или повесить тебя. Скажи мне, ты уже разработал дальнейшие планы?
Морган решительно кивнул.
– Конечно. После допроса пленных в Порто-Бельо и просмотра захваченных там документов я задумал еще более грандиозную кампанию.
– И куда ты нанесешь следующий удар?
Морган коротко рассмеялся.
– Том, в Бристоле я однажды слишком много разболтал; это едва не стоило мне жизни и стало причиной гибели многих хороших людей. Незадолго до отплытия я сообщу тебе, потому что должен буду это сделать, но не раньше. Я полагаюсь на твой здравый смысл и понимание, Том, и не дави на меня.
Губернатор медленно произнес:
– Ты хитрая лиса, Гарри, но удачливая, и больше я ничего не скажу. Но прежде всего ты должен обезопасить меня от набегов испанцев на наше северное побережье; об этом немного позже. Поэтому собирай корабли, пока тебе что-нибудь не помешало. Я обещаю, что им будет обеспечена такая грандиозная встреча, что о ней будут помнить еще двадцать лет спустя.
Выросший на ферме, Генри Морган все-таки лучше чувствовал себя в седле, чем на капитанском мостике. Неужели он никогда не преодолеет морскую болезнь которая всегда охватывала его во время шторма?
Счастливый и довольный, он перешел на легкий галоп, покачиваясь в седле превосходного скакуна, которого ему дал сэр Томас, такого быстрого, что несколько миль до поместья Данке не показались долгими.
Как чудесно будет снова увидеть Мэри Элизабет и сжать ее в объятьях. Он ощупал карман, в котором лежала изящная диадема, украшенная белым и черным жемчугом, с огромным бриллиантом и полудюжиной сапфиров, темно-синих, словно они вобрали в себя все Карибское море. На лице у него появилась счастливая улыбка при мысли о крохотной позолоченной коляске, серебряной погремушке с коралловой ручкой и железном колечке, которые он вез в сумках, притороченных к седлу. Конечно, это несколько преждевременные подарки, поскольку ребенок родится не раньше чем через месяц, если все будет хорошо, как надеялся Морган.
Он скажет Мэри Элизабет, что Дэвид Армитедж пропал, и она расстроится.
Ярко светила луна. На дорогу падали тени пальм и из этих теней создавали таинственные джунгли. Осталось всего полмили.
Как заблестят глаза Мэри Элизабет, когда она увидит диадему и услышит о тех богатствах, которые он добыл для нее и их ребенка. Она вовсе не была жадной, просто любила собственность и находила удовлетворение в том, чтобы упрочить его положение.
Постепенно он осознал всю важность принятого сэром Томасом Модифордом решения. Смелый человек. Губернатор собирался так же отважно пренебречь указаниями из Уайтхолла, как он сам пренебрег условиями комиссии Модифорда. Здесь не могло быть двух мнений, так что ему следовало принять меры, чтобы какое-нибудь постыдное поражение не повлияло на решимость сэра Томаса.
Но пока все обстоит хорошо. Он почти выполнил то, что обещал Анни, Клариссе и Карлотте. Немного найдется людей, которые в тридцать два года заставили дрожать могущественную Испанскую империю, которые имели бы в своем распоряжении все увеличивающийся флот и которые с каждым днем становились все богаче.
Морган почувствовал себя таким счастливым, что впервые за несколько последних месяцев начал напевать «Военную песнь Глеморганшира».
И когда он пересек каменный столб, показывающий границу его собственных поместий, то его просто переполняла радость оттого, что он уже ехал по своей земле. Мэри Элизабет не бездельничала. Были расчищены новые поля, и там и сям виднелись хижины наемных рабочих, их крыши поблескивали в лунном свете. Не слишком ли деятельна Мэри Элизабет для женщины на последних месяцах беременности? Боже упаси! Нет, она понимает, что значит наследник.
Давно уже он не чувствовал себя таким молодым и таким счастливым, как при повороте на длинную аллею, ведущую к воротам поместья Данке. Вдоль нее были посажены пальмы, пока еще маленькие, но когда-нибудь они вырастут, как вырастут владения Моргана. Какими далекими теперь казались ему дым сражений, стоны пленных и дикая ярость сражения.
Издав боевой клич не хуже Куманы, Морган вонзил шпоры в бока скакуна и подскакал к крыльцу таким галопом, что все собаки в поместье выскочили со страшным лаем.
Соскочив с седла, Морган подбежал к входной двери и принялся колотить в нее, вопя словно на капитанском мостике:
– Открывайте! Открывайте! Адмирал вернулся домой!
В доме зажглось вначале одно, а затем два или три окна. Раб-негр в одной красной рубашке отпер дверь, хлопнулся на колени и, вопя от радости, поцеловал хозяину руку. На крыльцо высыпали другие рабы, белые, черные и коричневые, с лампами и свечами.
– Добро пожаловать, сэр! В этот раз вы славно потрепали испанцев, сэр?
– Да, это так, и вот вам слиток серебра в подарок, – рассмеялся Морган. Как приятно снова видеть вокруг знакомые лица. – Где ваша хозяйка?
– В своей комнате, сэр, – ответил наемный слуга из Эссекса. – Ее служанка Анжелина пошла разбудить миссис Морган.
– Черт, позовите ее обратно! Я сам разбужу свою жену!
С развевающимися полами сюртука адмирал бросился вперед, обогнал служанку и ворвался в спальню Мэри Элизабет с криком:
– Лиззи! Проснись, Лиззи! Дорогая, твой Гарри вернулся! – Его сердце готово было разорваться от счастья.
Дверь распахнулась, и из-за разлетевшихся в сторону занавесей показалась его жена, стройная и красивая как никогда.
– О Гарри! Мой дорогой, любимый Гарри! – Она бросилась к нему. – Слава милостивому Господу, что ты благополучно вернулся домой! Ты не можешь себе представить, как я исстрадалась за эти несколько недель. О-ох. Поцелуй меня. Поцелуй меня и обними покрепче.
В своем возбуждении он даже не заметил, как легко двигалась Лиззи, он только крепко обнял ее и осыпал поцелуями ее рот, глаза и шею. Запах ее духов сводил его с ума.
– О Лиззи, никогда я еще не был так счастлив. Скажи мне… – Тут он внезапно заметил и отскочил назад. – Наш сын! – крикнул он. – Ты уже родила его! С ним все в порядке?
При свете свечи он не видел выражения ее лица -только глаза. Она посмотрела на него и заговорила, стараясь сохранить спокойствие:
– Я не знаю, что сказать или как сказать тебе об этом. Но опытная женщина ошиблась. Пропущенные дни получились из-за лихорадки, которой я болела весной. Помнишь?
Казалось, силы сразу оставили адмирала. Он стоял без движения, с лица исчезло оживление.
– Нет? Ребенка не будет? – Слова с трудом срывались с его губ.
Она бросилась вперед и обвила руками его шею.
– О Гарри, не смотри на меня так. Никогда еще женщина не желала иметь ребенка так, как я! Ради Бога, не стой с таким видом, словно все погибло!
Шатаясь, словно слепой, Морган отвернулся и вышел; в коридоре послышалось что-то вроде сдавленного рыдания. Видневшиеся в дальнем конце коридора слуги мгновенно исчезли из виду.
– О Лиззи, Лиззи! А я так рассчитывал, мечтал и боролся!
Его досада постепенно уступила место такому острому горю, что он впился ногтями себе в ладонь.
Итак, он не зря боялся! Теперь он точно знал, что если не брать в расчет какого-нибудь чуда, то империя, которую он постепенно отвоюет у Испании, никогда не перейдет к его наследнику.
Морган упал в кресло, закрыл лицо руками и впервые за много лет разрыдался так, что все его тело содрогалось Адмирал плакал не как женщина – только глазами, а как мужчина – сердцем. Это было ужасное, душераздирающее зрелище.
Мэри Элизабет упала на колени рядом с ним, на ее лице застыла трагическая маска. Лучше бы он взорвался от ярости, чем эти жуткие всхлипывания.
Спустя какое-то время он поднялся на ноги, взглянул на нее словно на пустое место и медленно направился к двери. Она услышала его шаги на лестнице, а потом стук лошадиных копыт, когда он поехал обратно в Порт-Ройял.
Новости о победном возвращении эскадры мгновенно распространились повсюду. Слухи, пусть и неточные, но зато один другого удивительнее, разлетелись по Порт-Ройялу, словно бабочки. Сам порт теперь стал почти в два раза больше, чем тот, в котором Энох Джекмен впервые высадился шесть лет назад.
Те пираты, которые отказались присоединиться к адмиралу, завистливо проклинали все вокруг, но только не свою глупость. Батареи форта Чарльз палили приветственные залпы. Колокола единственной церкви трезвонили словно в честь рождения законного наследника его королевского величества.
С плантаций, кольцом окружавших бухту Порт-Ройяла, и с Голубых гор спешили сотни колонистов, все они хотели увидеть своими глазами этого сказочного адмирала, который с такими крохотными силами так основательно потрепал испанцев за бороду.
Случившиеся в порту пираты и корсары похватали шляпы, флаги и любые тряпки, которые попались под руки и приветственно махали ими, когда под предводительством «3олотого будущего» шесть кораблей эскадры бросили якорь в гавани Порт-Ройяла. Два других судна, Ганто и Димангла, отправились на Тортугу, чтобы как можно быстрее, пусть и по дешевке, распродать добычу.
В полдень стояла жара, «словно у дьявола в глотке», как выразился Энох Джекмен, но губернатор все равно отправился навстречу на государственной барже, пестро раскрашенной в белый, алый и золотой цвета. Гребцы, специально отобранные негры, так работали веслами, что флаг на корме развевался, словно от ветра. На открытой платформе стоял сэр Томас Модифорд, страдавший от жары, но все-таки посчитавший необходимым надеть парадную форму. Он представлял собой внушительную фигуру.
Морган, который снова взошел на борт «Золотого будущего», выбрал великолепный зеленый с золотом костюм.
От имени его суверенного величества, Карла II, защитника веры и, милостью Божьей, короля Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса, сэр Томас Модифорд напыщенно приветствовал доблестного, верного и уважаемого адмирала берегового братства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69