– Может, когда закончится это плавание и если ты не изменишься ко мне… – Он снова замолчал, думая о ее связи с дю Россе. – Нет, глупо даже думать об этом.
Карлотта глубоко вздохнула, так что ее изящная грудь поднялась под прозрачной тканью.
– Я понимаю, – прошептала она. – Когда Гарри Морган женится – то возьмет девушку из богатой аристократической семьи?
– Как четко ты это сформулировала.
Она опустилась перед ним на колени и прижалась к его ногам.
– Не надо, – попросил он и попытался поднять ее, но она только крепче, со стоном, продолжала прижиматься к его ногам.
– Гарри, разве ты не видишь? Ты никогда не найдешь другую женщину, которая будет любить тебя всем сердцем, как я, которая будет готова на все ради тебя, как я. – Она подняла дрожащее лицо. – Обещай мне, что ты не поплывешь на Ямайку, а будешь воевать против голландцев, а потом вернешься ко мне.
– Дорогая маленькая тигрица, – произнес Морган, -ты хочешь командовать слишком большим кораблем.
Дождь почти прекратился, и сквозь редкую водяную завесу стал виден порт – сверкающий и манящий.
Морган нашел взглядом «Золотое будущее». Он увидел очертания барка, отраженные в воде. Господи, какое счастье снова ощутить покачивание палубы под ногами!
Поднявшись на ноги, он ступил на мокрый песок и молча вглядывался в море.
Карлотта сквозь пелену слез смотрела на знакомые суровые черты. Как прав был дю Россе. И в отчаянии она снова слышала мягкий голос француза, повторявший:
«Советую тебе вспомнить, что ты все еще моя собственность!»
До сих пор шевалье терпел все ее капризы и причуды, несмотря на упорный отказ девушки подчиняться ему иначе, чем по принуждению, но если она вернется во дворец, то все изменится. Бернар знал, что она любит Гарри, – а он был и ревнив и зол.
«Ах, Боже милосердный, – взмолилась она про себя. -Что же делать? Бернар сказал, что Гарри любой ценой не должен отплыть на Ямайку. Если он уедет, то шевалье исполнит все свои угрозы».
И неожиданно девушке в голову пришло жестокое решение, которое заставило ее вскочить на ноги.
– Т-твое вино нагрелось, – произнесла она, вытирая глаза. – Я принесу холодную бутылку.
Он зевнул и улыбнулся через плечо.
– Вот хорошая девочка, и давай закончим с этим. Я хочу отправиться на корабль с первыми лучами солнца.
Платье Карлотты взметнулось, когда она бросилась прочь. Она не могла удержать рыданий, но решение ее было непреклонно.
В кабинете Гарри горел свет; она слышала, как там двигался Васконселос. Испанец оказался терпеливым и понятливым и, наверное, все еще проверял запасы, которые нужно было погрузить на барк.
Почти беззвучно ступая босыми ногами, она прошла мимо двери кабинета в свою спальню и пошарила в маленькой, украшенной жемчугом шкатулке, где она хранила все самое ценное. Наконец ее пальцы нащупали серебряный пузырек, который следовало носить на груди. Он был предназначен для безопасных духов, но сейчас там была настойка из манзанильи, смертельно опасного яда, готовя который индейцы старались не становиться по ветру рядом с тем горшком, где он варился.
Ей понадобилось всего мгновение, чтобы капнуть достаточное количество желтого яда в две рюмки. Наполнив одну из них, она обнаружила, что вино кончилось, поэтому она оставила венецианские рюмки рядом с лампой в патио, а сама побежала обратно в дом к винному погребу.
Она рылась среди пыльных бутылок в поисках любимого вина Моргана, когда Пабло Васконселос отворил дверь кабинета и огляделся. Он торопился и хотел дописать отчет на веранде, но заметил две рюмки; поскольку одна была полна всего наполовину, а вторая и совсем почти пуста, то он решил, что это остатки трапезы.
Карлотта вернулась в патио в тот момент, когда Васконселос поднес наполовину наполненную рюмку к губам. Ужас парализовал ее, и она промедлила какие-то две секунды, но они оказались роковыми.
– Нет! Нет! – завизжала она, но испанец уже выронил бокал.
– Иисус, Мария! – Бутылка мадеры выскользнула из безжизненных пальцев Карлотты и разбилась, обрызгав все вокруг красными брызгами.
– Что происходит, черт возьми? – Морган ворвался с веранды и застыл на пороге. Карлотта смотрела, как длинное тощее тело солдата дергается в конвульсиях, а горло издает булькающие звуки, разбудившие всю прислугу.
Морган проскользнул внутрь, быстро огляделся, пытаясь понять, что происходит. Васконселос дернулся и потерял сознание, хотя его тело все еще судорожно выгибалось. В его руке была зажата ножка сломанной рюмки. Неподалеку валялись осколки другой рюмки, разбитой при его падении. Карлотта стояла у дальней стены, прижав руки ко рту.
– О Гарри, я все объясню…
– Тихо! Стой, где стоишь, – рявкнул он и склонился над слабо подергивающимся телом. Запах манзанильи легко было узнать. – Значит, вот каким вином ты собиралась меня угостить? – спросил он и сжал челюсти.
– Да. Но я хотела разделить его с тобой, – Карлотта едва могла шевелить губами, – потому что я люблю тебя.
– Любишь меня? Предательница!
Словно тигр на застывшую от страха жертву, Морган надвигался на Карлотту. Рыча от ярости, пират выхватил кинжал из ножен.
– Значит, ты хотела отравить меня, убийца?
– Пощади! Пощади! Не убивай меня! – В ужасе она неосознанно заговорила по-испански. – Честью матери клянусь, я хотела умереть вместе с тобой. Не убивай меня!
– Не бойся. – Он говорил со спокойствием, более ужасным, чем ярость. – Я хочу только пометить тебя, а не убить – ядовитая коралловая гадюка!
С округлившимися от ужаса глазами Карлотта судорожно дернулась, почувствовав, как крепкая рука схватила ее за волосы. Неожиданный рывок свалил ее на пол, и она почувствовала, как ее придавило тяжелое колено.
– Не надо! Не надо! – завизжала она и задергалась под весом его тела. Карлотта с трудом могла дышать и почти не ощутила, как он крепко схватил ее за правое запястье.
Вдруг все закрутилось вокруг, и она ощутила пронзительную боль в правой руке. В агонии она посмотрела вниз и увидела, что кинжал Моргана изобразил грубую, но вполне различимую букву «О» на тыльной стороне ее руки.
– Теперь, по крайней мере, – крикнул Морган, – другие будут знать, что имеют дело с отравительницей.
Глава 10
ВСТРЕЧА
Вокруг бухты Порт-Ройяла вздымались Голубые горы. Они ярко блестели на восходе и покрывались тенями на закате. Бухта Порт-Ройяла смотрелась столь великолепно, сколь только мог пожелать любой моряк. Она была глубока и отгорожена от открытого моря длинной песчаной косой, которую испанцы назвали Лас-Палисадас. Размеры бухты впечатляли: длиной более шести миль, а шириной в три мили. И вдобавок проникнуть в нее можно было только сквозь узкий проход, который находился под прицелом батарей на мысе Мейфилд слева и мысе Пеликан справа по борту от входящего судна.
Короче, Порт-Ройял был расположен так, что главенствовал над узким проливом, по которому должен проходить любой корабль, чтобы из открытого моря попасть в спокойные воды гавани.
Здесь Палисадас заканчивался изогнутым мысом, направленным к центру острова. Таким образом внутри гавани образовывалась еще одна маленькая гавань. Другим преимуществом Порт-Ройяла оказывалось то, что берег обрывался почти отвесно, и вода сразу была такой глубины, что самые крупные суда могли стоять у берега словно привязанные к пирсу.
Вскоре после восхода солнца приветственный залп батареи в форте Чарльз дал три выстрела в знак того, что на входе в пролив стоит корабль.
Отчаянно зевая, рабы выползли из крохотных хижин-конурок, в которых они влачили жалкое существование, и неспешно двинулись, чтобы отворить двери лавок, которые все еще осаждали участники неимоверно успешного набега адмирала Эдварда Мэнсфилда на Кампече.
Часовой на башне форта Чарльз мог с первого взгляда заметить, что Порт-Ройяя стремительно строился и расширялся. Везде виднелись новые, хотя и грубые на вид здания и сооружения; некоторые из них были выстроены в такой опасной близости к воде, что опирались на сваи, вбитые глубоко в песок, который, без сомнения, расползется при первом же землетрясении. А такое, по рассказам индейцев, ранее здесь случалось.
На перекладине виселицы, с которой свисала дюжина тел в различной степени разложения, в неимоверном количестве сидели жирные стервятники. Птицы терпеливо ждали того чудесного момента, когда шея трупа настолько сгниет, что тело жертвы свалится на землю, где его легче будет клевать.
Лестница, приставленная к одному из помостов, свидетельствовала о том, что сегодня удлинится шея еще одного невезучего бродяги, потому что новый губернатор его английского величества, сэр Томас Модифорд, больше всего был обеспокоен тем, чтобы угодить лордам Торговой палаты и хозяевам плантаций, озабоченным сохранностью доставляемых грузов.
Часовой лениво обвел взглядом море и остановился на трех кораблях у входа в гавань, скорее всего пиратских, поскольку на них не было видно национальных флагов, только частный желто-зеленый флаг.
– Клянусь Богом, этих мерзавцев ждет сюрприз, -пробормотал он и передвинул мушкет в более удобную позицию.
В этот момент солнце поднялось над Голубыми горами и залило белый и красный город потоком золотого света; оно также позолотило паруса трех входящих кораблей, которые сейчас проплывали мимо форта Чарльз.
Скучающий в ожидании смены часовой прочел их названия: «Вольный дар», «Белое сердце». В их кильватере плелась большая, неуклюжая посудина, скорее всего голландская. Похоже, ей здорово досталось. На дыры в борту были набиты свежие планки, а на парусах сияли заплаты, и без того укороченная мачта оказалась надставлена в двух местах.
Глаза загорелого часового блеснули. Хей! Да это же захваченное торговое судно «Бреда» из Эдама. Возле ее поручней сгрудились несколько матросов, которые махали руками и весело вопили какие-то проклятья.
– Посмотрим, как вы потом закричите; вряд ли у вас найдется повод для смеха. – Часовой ухмыльнулся и помахал плоской, широкополой соломенной шляпой.
Энох Джекмен с повязкой на левой руке – результат последнего отчаянного выстрела из пушек «Бреды», с мрачной улыбкой наблюдал за тем, как баржа с плеском бросила якорь и любопытные коричневые пеликаны в панике метнулись врассыпную.
– Значит, Гарри еще нет, – хмыкнул Джекмен, обращаясь к Джереми Денту, теперь первому помощнику «Вольного дара».
– Действительно, барка не видно.
Не обнаружив корабля Моргана в гавани, Джекмен почувствовал тревогу и какое-то смутное нехорошее предчувствие. Может, он узнает о нем в порту?
Задолго до того, как уроженец Новой Англии, еще более худой и угловатый, чем прежде, сошел в шлюпку, на берегу начали собираться люди. Не осталось ни одного лавочника, который мигом бы не сообразил, что этот незнакомец привез новую партию рабов из Африки. Все купцы в городе мгновенно собрались, потому что рабы требовались на обширных табачных и сахарных плантациях, которые росли словно грибы на всем протяжении от Саванны-ла-Мар до северного побережья.
«Да, Морган будет доволен, – сказал себе Джекмен. – Рабы – ценный товар. Будь я проклят, если выручу за них меньше десяти тысяч фунтов!» Пират задумался над тем, где ему спрятать запасы золота, которое медленно, но неуклонно накапливалось у него в шкатулке под кроватью. Еще пара тысяч, и тогда, будь что будет, он может завязать и отправиться просить руки Люси Уаттс.
А как же Морган? Неужели эта рыжая шлюшка, наполовину француженка, так заморочила ему голову, что он по-прежнему валяется на берегу Кайоны? Все может быть, Гарри всегда был падок на девочек. В тысячный раз он попытался и снова не смог найти объяснение его внезапному охлаждению к мисс Сьюзан Уаттс.
Джекмен был очень опечален этим, потому что однажды теплым вечером Люси позволила ему поцеловать ее и обещала свое сердце, и, если бы не поспешное отплытие Моргана с Тортуги, она бы вышла за него замуж, поверив его твердому обещанию выйти «из дела», как только он накопит сумму, равную цене плантации в Виргинии или Каролине.
Когда он закрыл глаза, то ему почудился ее тихий голос, который жалобно произнес:
«О Энох, дорогой, поторопись увезти меня. К счастью, я еще так молода, что могу упросить отца подождать несколько лет, и буду ждать тебя».
Он никогда не забудет, как Люси подняла нежное лицо для прощального поцелуя. Может, теперь она стала похожа на свою сестру Сьюзан. Где он найдет ее? Не в Кайоне. До него уже дошли слухи, что Элиас Уаттс, убедившись, что ему не продержаться без значительной поддержки из Лондона, погрузил свою семью, рабов и все состояние на корабль и отплыл в колонию Массачусетс.
С берега подошла лодка, гребцы споро работали веслами.
– Я Исидор Молинас, – пропищал тоненький голосок. – Я предлагаю за ваших рабов лучшую цену во всей Вест-Индии. Сойдемте на берег, капитан, и обсудим условия у меня дома.
Но под носом у «Вольного дара» уже покачивалась лодка другого торговца живым товаром. Говоря по-английски с французским акцентом, он сложил руки и прокричал:
– Оле! Не слушайте проклятого жида. Он последнюю рубашку с вас снимет. Имейте дело с Франсуа Дюпре, и вы никогда об этом не пожалеете.
Джекмен расхохотался. Похоже, денек будет хлопотным – и доходным.
Сэр Томас Модифорд потянулся за тяжелой, украшенной золотым шитьем шляпой и неловко нацепил ее на пурпурный платок, повязанный на его бритой голове, а потом бросил нетерпеливый взгляд на своего сотоварища, крупного, с красной физиономией мужчину лет шестидесяти.
– Давай, Эдвард, пора идти на берег. Я хочу проинспектировать вновь прибывшие суда и осмотреть их добычу.
– Черт! Том, – простонал полковник Эдвард Морган, мигая блеклыми голубыми глазками. – Тебе обязательно надо куда-то бежать? Ты не можешь посидеть спокойно хотя бы пять минут?
– Я могу, но не буду, – спокойно ответил губернатор. – Пошли, пока еще солнце не печет. Я считаю, что это мой долг, я должен выполнять все свои обязанности на новом посту. Капитан Хартли!
Появился его личный охранник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69