– Но, мадам, – напомнил виргинец, – на прошлой неделе он просидел здесь целых три дня и скакал сюда по самой жаре. На самом деле, когда я уезжал из Порт-Ройяла, он строго-настрого приказывал мне расспросить, что вам нужно и что в его власти для вас сделать.
– Правда? Он правда спрашивал? – Молодая женщина расцвела. – Скажи ему, что я хочу, чтобы он купил новую плантацию в колонии Сент-Мэри. – И в ее голосе прозвучала такая искренность, что Армитеджу стало жаль ее, – Скажи ему, что я назову эту землю Пенкарн, как его родину. Скажи ему, что там превосходная плодородная земля, которая прекрасно подходит для выращивания сахарного тростника. – Она перевела на врача взгляд пожелтевших от лихорадки глаз. – И еще вы должны мне помочь, доктор Дэвид; уговорите его не покупать больше скота. Эти новые черные коровы, которых хочет ввозить Гарри, не приживутся. Я знаю. На Барбадосе они совершенно не прижились, их там заели мухи, а здесь мухи гораздо злее. – Она продолжила, кивая головой: – Сахар дает самую большую прибыль. Вы будете моим союзником?
– Да, конечно, мадам, а как же письмо? – Виргинец придвинул стул, разложил переносной столик и вытащил бумагу.
– Я напишу письмо моей сестре Джоанне Арчбольд. – Мэри Элизабет тихо вздохнула. – Подумать только! Шесть месяцев замужем – и уже ждет ребенка.
Он почувствовал, как она страдает, и мягко накрыл своей рукой ее руку. Миссис Морган простонала:
– Скажите мне ради Бога, неужели нет лекарства, средства, ничего, доступного медицине, что помогло бы мне зачать для Гарри ребенка, которого он так жаждет?
Глубоко тронутый, Дэвид Армитедж печально улыбнулся.
– Эта сфера, мадам, все еще в руках Божьих. Тем не менее вы не должны терять надежды. У себя дома, в Виргинии, я знавал семью, у которой десять лет не было детей, а потом Господь даровал им троих прекрасных, крепких детей за следующие десять лет.
Мэри Элизабет хотела было высказать горькое предположение, что в колонии просто появился новый сосед, но передумала и в сотый раз протерла мокрым полотенцем горящее сухое лицо.
– «Моя дорогая Джоанна, – начала она диктовать, откинувшись на подушки. – Хочу сообщить тебе, что благодаря искусству доктора Армитеджа я уже вступила на путь выздоровления. Моя болезнь выражалась в лихорадке и тошноте, но, слава Богу, это не холера, от которой люди желтеют и большей частью умирают».
Перо врача тихо поскрипывало по бумаге. Большей частью? Девять из десяти будет ближе к истине.
– «Сейчас, дорогая сестрица, ты уже знаешь, как храбро сражался мой Гарри против испанцев в городе на Кубе под названием Порто-Пинсе».
– Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
Она сделала легкую гримаску.
– Надеюсь, что ученый доктор Армитедж, который это записывает, знает, как пишется название этого проклятого места, потому что я не могу его написать.
– Да и досточтимый доктор тоже не может! – расхохотался врач.
– «Гарри подробно описал мне, как в Святой четверг он повел своих людей, французов и англичан, всего их было около семи сотен, на сушу и в яростной схватке они полностью одолели мэра этого… этого…»
– Пуэрто-дель-Принсипе, мадам.
– «И матросы моего дорогого Гарри показали себя такими проворными и храбрыми бойцами, что в результате сражения, длившегося почти четыре склянки, их мэр был убит. А неприятель бежал в леса. Как обычно, он приказал запереть местных жителей в церквах, пока самые зажиточные не согласятся внести выкуп».
При слове «согласятся» Армитедж хихикнул; вот уж подходящее слово для разбоя и пыток по отношению к местному духовенству и богатым купцам.
Рука Мэри Элизабет потянулась к скорлупе кокосового ореха, которую раб немедленно поднес к ее губам, чтобы она могла отпить прохладного молока.
– «Исчадья ада, испанцы, собрали против него войска, но Гарри узнал об этом и немедленно перенес всю добычу на корабли в бухте Санта-Мария. Как сказал Гарри, добыча оказалась не такой богатой, как он ожидал, но все же его доли хватит, чтобы заплатить наши долги и купить еще пять сотен акров сахарных плантаций.
Гарри щедр, как обычно. Он подарил мне много превосходных шалей, гребней с драгоценными камнями, колец и других безделушек. Я надеюсь, ты уже получила отрез шитой золотом ткани, которую я передала тебе на прошлой неделе?
Ходят слухи, что заносчивые испанцы в Мадриде страшно злятся из-за потери вначале Санта-Каталины, а потом другого города на Кубе».
– Добыча, мадам, – вмешался Армитедж, – составила почти пять тысяч золотом – такая сумма может расстроить кого угодно, на каждого участника пришлось по семьдесят пять фунтов золотом.
Армитедж мог еще добавить, что последнее дело вице-адмирала было далеко не таким удачным, как его описывала миссис Морган. И что еще хуже, зверское и трусливое убийство французского корсара его английским товарищем в Пуэрто-дель-Принсипе привело к печальным последствиям. Он умолчал и о том, что Морган из-за этой ссоры потерял значительную часть своего престижа и ряды его сторонников угрожающе поредели. Именно из-за этого Морган так лихорадочно набирал силы для нового похода. Конечно, новая экспедиция должна непременно стать удачной и принести много денег, иначе ему не удастся сохранить свой высокий пост среди берегового братства.
Мэри Элизабет внимательно взглянула на врача.
– Дэвид, ты знаешь одного из служащих сэра Томаса по имени Бекфорд?
Армитедж кивнул.
– Да, и что?
– Я слышала, что этот странный человек считает Гарри обыкновенным пиратом и уже написал несколько писем лордам Торговой палаты в Лондон. Сэр Томас считает, что он перехватил все подобные сообщения, но я боюсь, что нет. Гарри должен опасаться этого Бекфорда. Он умен и пользуется влиянием.
– Увы, – ответил Армитедж, опуская перо в свинцовую чернильницу. – Почетный секретарь – не единственный враг Гарри. Некоторые из старых корсаров страшно злятся, что вашего мужа выбрали адмиралом после смерти Мэнсфилда на Тортуге.
– Мэнсфилд умер? – Она приподняла темную бровь. – Я не слышала об этом, а от чего?
– Некоторые говорят, что старик умер от удушья, – ответил врач, – а другие клянутся, что голландца отравили.
– И… и это правда?
– Может быть. Кто знает? – безмятежно отозвался Армитедж.
Вздрогнув и тяжело дыша, Мэри Элизабет продолжила диктовать свое послание:
– «Я не имею ни малейшего понятия, что затевает Гарри в следующей экспедиции, потому что уже говорила тебе что он не доверяет никому, кроме сэра Томаса.
Дорогая сестричка, я надеюсь, что ты приедешь ко мне, как только у тебя появится маленький. Как я завидую, что у тебя будет свой ребенок!
В последнем письме ты спрашивала, как мы поживаем. На самом деле я не знаю, как мы будем жить, если купцы на этом острове так и будут повышать цены. Жадные собаки! Те же мерзавцы, которые вынудили сэра Томаса отозвать каперскую лицензию Гарри на военные действия против папистов, теперь жалуются, что их запасы не пополняются.
А сейчас, Джоанна, дорогая, поскольку я уже ослабела от жары, то закончу приветом нашей драгоценной мамочке. Надеюсь, она наслаждается прохладой в вашем поместье и ревматизм ее больше не беспокоит.
Твоя любящая сестра
Лиззи».
Звезды за затянутым сеткой окном без стекол уже померкли, и начали петь птицы в пальмовой листве у стен поместья Данке. А Морган все еще не мог уснуть.
Что стало с тигрицей? Он лежал и перебирал в памяти воспоминания, глядя, как по потолку проворно бегали маленькие коричневые ящерицы. Бог мой! Он внезапно понял, как ему недостает присутствия Карлотты, ее веселой, задорной беседы.
Ах, тигрица, дорогой маленький тигренок! Ему вспоминались ее причудливые капризы. Сможет ли Карлотта когда-нибудь забыть или оправдать его поступок? За эти четыре года ему не раз приходило в голову, что он был слишком суров, резок и подозрителен.
«Дорогая, я пошлю тебе отличный, дорогой подарок. Например, вот этот золотой гребень с бирюзой и бриллиантами».
Стараясь не разбудить Мэри Элизабет, он соскользнул с кровати, накинул на плечи халат и босиком направился к себе в кабинет, чтобы написать письмо.
«11 июня 1668 года
Моя дорогая Карлотта!
Мне кажется, что я очень плохо обошелся с тобой в последнюю нашу встречу. Это беспокоит меня, и… мне плохо без тебя. Прошу тебя, прости и забудь мой жестокий поступок.
Я надеюсь, что мой обожаемый цветочек примет этот знак раскаяния и при первой же возможности прибудет в Порт-Ройял на острове Ямайка, где ты найдешь готовый для тебя дом – отличную оправу для твоих прелестей.
Я прошу тебя не медлить, а если меня не будет, то обратись к моему агенту Джону Стайлсу, и он предоставит тебе все, чего ты заслуживаешь. Пожалуйста, не медли, отправляйся в Порт-Ройял, я мечтаю заключить тебя в свои объятия. Обожающий тебя
Генри Морган».
Он только что поставил свою подпись, как легкий шум заставил его обернуться. Улыбаясь неуверенной сонной улыбкой, Мэри Элизабет стояла на пороге, а с момента постройки поместья Данке он строго-настрого запретил кому бы то ни было заходить в его кабинет без разрешения. Но Лиззи бросилась к нему с такой нежной улыбкой, что он не сумел упрекнуть ее.
– Дорогой муж, – вздохнула она, – Я с трудом могу поверить тому ужасному факту, что завтра ты отплываешь и можешь никогда не вернуться ко мне.
Он поцеловал ее брови, погладил заплетенные в косы каштановые волосы.
– Ну и глупая гусыня! Конечно, я вернусь, можешь не сомневаться.
– Так всегда говорят женам, – заметила она, склоняясь к нему на грудь. – А все-таки в мире очень много вдов.
– Чепуха! Другие могут позволить убить себя, – он рассмеялся, – но не Гарри Морган.
При свете начинавшегося дня он заметил у нее на щеках следы слез.
– Что тебя тревожит? Отчего эти слезы?
– Да, это слезы, Гарри, но слезы счастья. Обними меня и держи крепко. Пожалуйста, мой дорогой, пожалуйста. У меня… у меня есть большая и радостная новость для тебя и для меня.
Когда его голова склонилась к ее каштановой головке, он неожиданно мягко спросил ее:
– И что это за новость, мой ангел?
– Гарри, тебе обязательно надо уехать?
– Да. Я скоро стану банкротом. Кроме того, разве я не адмирал берегового братства?
– Тогда, мой муж, гордись и будь счастлив узнать, что, когда ты вернешься, я буду носить ребенка – или желанный наследник уже родится.
– Это правда? – В неописуемой радости он сжал ее в объятиях, а потом пристально взглянул на нее. – О Лиззи, Лиззи, ты меня не обманываешь?
– Нет, я говорю правду. – Она говорила так тихо, что ему приходилось прислушиваться. – Прошло почти двадцать восемь дней, и я… ну, одна умная женщина, с которой я посоветовалась, говорит, что так и надо и я жду ребенка.
Морган подпрыгнул, словно маленький мальчик, хлопнул в ладоши и расплылся в широкой улыбке. Потом он снова нежно обнял ее.
– Лиззи, моя дорогая Лиззи, но… но это все меняет. Теперь я точно должен осуществить все свои планы. Да, мой палаш завоюет княжество, нет, империю для нашего сына. Обещай мне, что это будет сын!
Мэри Элизабет тихо рассмеялась.
– Если я что-то могу для этого сделать, то у тебя будет сын! О Гарри, я так счастлива. Не думай, что я не замечала твоего огорчения и невысказанных упреков.
Жуткое сомнение, которое пять лет преследовало Моргана, исчезло без следа.
Морган страстно поцеловал жену, а потом еще и еще раз.
– Да. Пойди надень новую наволочку на мою подушку, а я сейчас приду к тебе.
Он задержался в кабинете только для того, чтобы разорвать недавно написанное письмо на мелкие клочки.
Глава 16
АДМИРАЛЬСКИЙ СОВЕТ
С высокого капитанского мостика «Дельфина», фрегата, оснащенного двенадцатью бомбарделями – очень маленькими пушками – и с командой в семьдесят один человек, капитан Джереми Дент мрачно наблюдал за приближением ряда конических серо-зеленых гор – типичный пейзаж для Панамского перешейка. По подсчетам мрачного корсара, прямо по борту должна лежать крохотная деревушка Пуэрто-де-Наос в панамской провинции под названием Кастильо-дель-Оро.
Рядом с ним веселый, вежливый и обаятельный врач из Виргинии Дэвид Армитедж стоял, покачиваясь в такт движению фрегата. Денту он нравился, хотя он терпеть не мог его чисто детскую тягу к знаниям.
Перед «Дельфином» плыли всего два судна – адмирала и капитана Ахилла Трибитора, одного из важнейших капитанов среди французского братства. В кильватере «Дельфина» шли еще пять судов.
– Ну, вон там лежит Тьерра Фирме, – буркнул Дент и широко взмахнул рукой. – Красиво на вид, но не могу пересказать, сколько там гордости, жестокости, ненависти и крови! Впервые я приплыл сюда, друг Дэвид, девять или десять лет назад.
Армитедж заметил, что Дент, похоже, все больше обращался к себе самому.
– Да, сэр, я приплыл сюда с капитаном Самсоном на «Головешке». Недалеко от этого места чертова береговая охрана из Порто-Бельо захватила нас, меня и семерых других англичан.
– А где они теперь?
– Думаю, что они все мертвы. Им вытянули суставы на дыбе святой инквизиции, или напоили расплавленным свинцом, или зажарили живьем в каменных печах. Мне повезло.
Скрюченная рука Дента медленно оперлась о поручень.
– Почти в двухстах лигах к югу отсюда лежит Порто-Бельо – один из богатейших городов во всем вице-королевстве Лима.
– Ты считаешь, что это цель нашего адмирала?
Дент изумленно взглянул на него.
– Нет, клянусь хвостом сатаны! Гарри никогда не взбредет в голову атаковать такую большую крепость такими маленькими силами. После Гаваны и Картахены это один из самых мощных городов у испанского короля.
Стайка темно-коричневых пичужек выпорхнула из-за рифов, чтобы заняться ловлей сардин.
– А что из себя представляет Порто-Бельо?
– Вообще-то это место не зря так назвали, потому что это действительно красивый порт. Если я правильно помню, гавань там почти две мили в длину и полмили в ширину. Город лежит в кольце гор, он открыт только с моря. Из Порто-Бельо через перешеек ведет Камино Реал, или Королевская дорога, к знаменитой Панаме на Южном море, так они называют Тихий океан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69