Нисколько не обеспокоенный наступившей тишиной, я глядел на пару, сидевшую напротив меня. Капитан рассеянно положил руку Арлине на плечо. Арлина Сандерс Сифорт была по-прежнему красивой женщиной.
Их брак был заключен в Ротонде в первый год его пребывания на посту Генерального секретаря. Это событие тогда наделало много шума. Став первой леди Земли, Арлина оставалась в тени, предпочитая помогать мужу выполнять рутинную политическую работу, а не красоваться перед телекамерами.
И сейчас они были как два голубка. Я слышал упорные слухи о разногласиях в этой семье, но решил, что вряд ли они соответствуют действительности. Супруги уважали друг друга, а это более важная составляющая брака, чем простое физическое влечение. И у них было величайшее сокровище – сын.
Полчаса назад Филип уже в пижаме заглянул в кабинет пожелать нам спокойной ночи. Пока мальчик обходил всех, отец наблюдал за ним с такой безграничной любовью, что я почувствовал себя незваным гостем.
– Спокойной ночи, мистер Боланд, – обнял меня Ф.Т.
– Парень, ты здорово вырос, – отрывисто проговорил я. В самом деле, как нужно разговаривать с подростком?
– Да, сэр. Еще раз спасибо за модель.
Я привез ему для сборки модель в масштабе 1:100 корабля ВКС ООН «Дерзкий», капитаном которого когда-то был его отец. Скорее всего, Ф.Т. соберет ее через день-другой. У него ловкие проворные руки и потрясающий ум, от соприкосновения с которым становится немного не по себе. Там, где мне приходилось часами просиживать над чертежами, он все схватывал с одного взгляда.
Я обнял его не только потому, что он мне нравился, но и потому, что это придется по душе его отцу и заставит его благосклоннее отнестись к моей просьбе. Такова политика.
После этого я улыбнулся Адаму. С тех пор как капитан удалился от общественной жизни, Тенер яростно оберегал его. Выполнить поставленную передо мной задачу было бы очень трудно даже при его поддержке; без нее я бы, скорее всего, и пытаться не стал.
Мой бог, я преклонялся перед Адамом.
Первый год в Академии дался мне страшно тяжело. Сержант Ибарес был со мной особенно суров, возможно, решив показать, что ему наплевать на мои семейные связи. Мои товарищи по казарме тоже относились ко мне с враждебностью. Они были уверены, что отец договорился о поблажках для меня, и постоянно находили доказательства этому там, где их не было и в помине.
Когда мистер Сифорт вызвал меня к себе в кабинет и безжалостно выдрал за мои прегрешения, я совсем пал духом и долго не мог прийти в себя от стыда и чувства вины.
Именно гардемарин Адам Тенер пришел мне на помощь. Сержант перестал придираться ко мне; Обуту проявляла участие, но только Адам был достаточно близок ко мне по возрасту, чтобы понять мои чувства. Он был косноязычным и неуклюжим, но все-таки находился рядом. Как-то раз, когда Адам был уверен, что мы одни, он по-настоящему обнял меня. В мальчишеских мечтах я столько раз благодарил его, но так и не смог выразить свою благодарность словами.
Я стал свидетелем на его свадьбе. Елена была прелестной девушкой, заставившей меня пожалеть о том, что я холостяк. Я до сих пор не забыл ее.
Смерть Елены потрясла Адама. Он понял, что в жизни не всякая боль теряет свою остроту. В нем исчез задор молодости, но он достаточно охотно принял зрелость. По моему предложению он перешел работать помощником генсека. Я и представить себе не мог, что они с капитаном так привяжутся друг к другу и после отставки Адам с готовностью последует за ним.
Адам взглянул на меня со своего места, и выражение его лица смягчилось.
– Я не собирался оказывать давление, – смиренно произнес я.
Капитан нахмурился;
– Дело не в этом. Ты меня знаешь, я не таю обиды, хотя могу и отказать. У меня есть опасения по поводу вашей политики, а затраты в шестьдесят миллиардов частично потребуют сокращения бюджета Военно-Космических Сил.
Он предвосхитил мой ответ.
– Именно так. Крупнейшие военные расходы ООН связаны с нами… то есть с Военно-Космическим Флотом.
Большинство кораблей, уничтоженных неземными разумными существами, были заменены новыми. Конечно, пришлось пойти на компромисс. Многие новые корабли были меньше, а следовательно, могли взять на борт меньшее число пассажиров. Наша колониальная экспансия замедлилась, несмотря на то что наши сторожевые станции уменьшили угрозу нападения рыб.
Администрация Сифорта была последовательна и неуклонно оказывала поддержку ВКС. В конечном счете этим не преминули воспользоваться наши оппоненты из Земельной партии. Их поддержали многие из тех, чьи интересы были сосредоточены на отраслях промышленности, не связанных со строительством кораблей, а следовательно, не получавших от этого никакого дохода.
Вот почему план отца имел такое значение. Если нам удастся переманить лоббистов из строительных компаний, мы сумеем добыть достаточно средств для проведения кампании по захвату власти. Многонациональные кампании обходились чертовски дорого.
Было немногим больше половины одиннадцатого, когда Адам посмотрел на часы. Я понял намек. Мы пожелали бывшему генсеку и его жене доброй ночи. Я пошел проводить Адама. По дороге мы дружески беседовали.
– Смотри, Джаред еще не спит, – проговорил он, когда мы приближались к бунгало. Сквозь занавеску пробивался свет.
– И что с того? Он повысил голос:
– Утром мы отправим Беннету послание. Думаю, он прибудет.
Свет тут же погас. Понизив голос, Адам сказал с мрачной улыбкой:
– Говорят, в школе он спит на уроках. Думает, я не знаю, что он ночи напролет играет на своем компе.
Я замялся, поскольку был не уверен, хочет ли он услышать мое мнение, но все-таки сказал:
– Забери у него комп.
– Единственное, к чему он так привязан? – Адам покачал головой. – Нет, Роб, он гораздо толковее, чем кажется. Компьютеры – это единственное, в чем он может себя проявить.
– Тогда ограничь время.
– К чему пытаться сделать то, что я не в силах контролировать? – махнул он рукой и вздохнул. – Заходи, выпьем что-нибудь.
– Только не очень крепкое.
Мы устроились во дворике перед спальней Адама, в дальнем конце коттеджа. Адам принес мне джин и открыл эль.
– Господи, как мне ее не хватает!
Мне не нужно было спрашивать, о ком он говорит.
– Мне тоже.
– Она бы этого не допустила, – Адам кивнул в сторону дома.
– Ты о Джареде? Он выправится.
– Ты мне зубы не заговаривай! – раздраженно бросил Адам. – Раньше такого за тобой не водилось!
– Есть, сэр!
Но в этой шутке была порядочная доля правды.
– Что ж, ты поставил меня на место, – теперь улыбка была искренней. – Извини, Роб.
Я пожал плечами:
– Сколько Джареду? Шестнадцать? Это самый трудный возраст.
– Недавно исполнилось пятнадцать. Я смотрю на него и вспоминаю… тебя. Помолчав, он добавил:
– И других, со времен учебы в Академии. Разительный контраст.
– Адам, почему ты его не приструнишь? Долгое молчание.
– Я… не могу.
Возможно, точеные черты лица сына слишком напоминали ему Елену. Почувствовав, как он расстроен, я сменил тему разговора. Мы заговорили о капитане.
– Мучительно находиться рядом с ним, – признался Адам. – Он так решительно… искренен. Адам внимательно смотрел на меня.
– Когда ты был кадетом, ты его в общем-то не знал. Он ушел в отставку после э-э-э… случая с «Трафальгаром». Я имел счастье познакомиться с ним раньше. – Адам смотрел сквозь меня, погрузившись в воспоминания. – Он взял меня с собой на тренировочную станцию – мы были только вдвоем. Боже, какая честь! Если бы ты видел его тогда, Роб. Отважный, решительный, твердо настроенный принести всем нам пользу.
Я беспокойно шевельнулся.
– Теперь он стал… неуверенным – словно действует на ощупь, методом проб и ошибок. Он утратил нравственный радар. Думаю, капитан был рад, когда его администрация получила вотум недоверия.
Он увидел, что я заерзал на месте и скорчил гримасу:
– Вижу, ты устал. Извини, что…
– Дело не в этом, – выпалил я. – Мне нужно кое-куда отлучиться.
От напитков, которые я потягивал весь вечер, мой мочевой пузырь раздулся и готов был разорваться. Я встал, снова почувствовав себя глупым мальчишкой.
– Сейчас вернусь.
Я достаточно часто бывал у Адама, поэтому, открыв дверь, в темноте через холл направился в ванную. Под дверью мальчика виднелась полоска света.
То ли под воздействием эля, то ли от усталости после перелета, я стукнул разок в дверь и распахнул ее настежь.
Джаред, все еще одетый, оторвал взгляд от монитора:
– Здравствуйте, дядя Роб!
– Выключай свет и забирайся в постель, иначе я сделаю то, на что не решается твой отец. Он изумленно уставился на меня:
– Вы не посмеете заставить…
– Хочешь проверить?
Он заколебался, но, не решившись ослушаться, с презрительным видом выключил компьютер, сел на кровать и скинул туфли.
Я закрыл дверь и пошел дальше по коридору.
Уже вернувшись во дворик, я понял, какую ошибку совершил. Мальчик привык звать меня дядей, но ведь на самом деле я ему не родственник и не имел права чего-то требовать от этого неуправляемого подростка. Лучше Адаму ничего не говорить, чтобы не испортить отношения между нами. Он мне нравился сам по себе, но, кроме того, я нуждался в его поддержке, чтобы убедить капитана.
Пока Тенер воспоминал о нашей юности, прошедшей в стенах Академии, а потом о Елене, я пытался понять, что на меня нашло, с чего я вдруг начал отдавать распоряжения его сыну, словно своему собственному.
– Помнишь, как в Лунаполисе мы не могли отыскать ее номер в гостинице «Шератон» и орали пьяной женщине, чтоб она нам открыла эту чертову дверь?
Я кивнул. Нужно либо сказать Адаму, либо помириться с Джаредом; оставить все как есть я не мог. Немного выждав, под предлогом, что мне снова «нужно», я зашел в дом и постучал к мальчику:
– Джаред?
Молчание.
– Это дядя Роб, – я постарался подавить неприязнь к этому званию. – Можно войти?
Должно быть, уже спит. Я нажал на ручку и заглянул внутрь.
В комнате никого не было.
5. Педро
Время почти настало, но Фрад был не совсем готов.
– Даже не голографочип, – пробурчал я. – Дешевка, бумажная книга.
Фрад запыхал, раздраженный:
– Слушай, нейтрал, торгуешься или нет? Чего резину тянешь?
Я пожал плечами:
– Берешь две консервы за книжку-развалюху? Хочешь больше – волоки другие. – Если они у него есть еще. Хрен его знает. Ладно, пусть будет как будет.
– Штуки три-четыре найдется.
Я бросил взгляд на чайник. Надо бы погреться горяченьким. Но придется и ему плеснуть. Нет, надо немного погодить.
– Глупый мальчишка-брод думал, сумеет кинуть Педро Теламона Чанга, а? Будь у него четыре книги, все бы приволок. У него всего одна.
– Говорю, четыре! – Он сердито поглядел на меня. – Могу принести потом.
– Ха! – я прошел через магазин и повозился с коробкой, делая вид, будто ищу мену. – Две консервы. Одна маленькая, овощная. Другая большая, куриная, как я тебе и говорил.
У него сверкнули глаза, и я понял – он попался. Прежде я сказал, что дам две овощных консервы – большую и маленькую. Теперь он подумал, что Чанг свихнулся.
– А сколько дашь за другие бумажные?
– Больше мне не надо, – с трудом язык выговорил это, но иначе нельзя, если я хочу их заполучить. – Я сторгую ту, что ты принес, а на другие посмотрю опосля.
– Я принесу, это недалеко…
– Нет. – Я вытащил из коробки консервы и поставил на стол. – У Чанга уже есть пять книг, зачем ему еще три?
– Еще четыре. – Теперь он попался. Хорошо.
– Ладно, ладно, три или четыре – нет разницы. Бери консервы и вали. Чанг не впускает в магазин больше одного. Ты мешаешь Чангу делать свое дело.
Фрад заулыбался беззубым ртом. Побывал в драке. Нижние всю дорогу дерутся друг с другом. Чмо они все, и больше никто.
Я дождался, пока он отвалит, и только тогда взял книгу в руки. «Незнакомец в неизвестной стране». Издана двести лет назад. Моя. Я прижал ее к труди, как родную. Книга отправится в заднюю комнату – комнату Чанга. Хрена с два я буду их на что-то менять.
Сзади послышался смех.
Я повысил голос:
– Никак глупый мальчишка-мид смеется над Чангом?
Пуук высунул голову:
– Когда у Чанга кончатся консервы, он что, будет есть бумагу?
– Консервы кончатся – будет есть мальчишку-мида!
Он снова захихикал, отодвинув портьеру в сторону:
– Смешной ты, Чанг.
О чем он думал, когда я с грозным видом двинулся ему навстречу?
– Остынь, – быстро проговорил он. – Мистр Чанг.
Нужно поаккуратнее с Пууком. Может, нервный какой. Не уверен, но кто ж его знает.
Он, похоже, относился ко мне с симпатией – по большей части. Не возражал, чтоб я о нем заботился, но, может, пырнет меня когда, как этого беднягу рока? Знает ли Пуук разницу между плохим и хорошим?
Я отправился в заднюю комнату. Поставил бережно книгу на полку. Потом почитаю, когда парнишка не будет мешать.
Пуук пока жил у меня.
Девушка, которую миды звали Старшей Сестрой, послала его обменять ботинки на консервы. Парнишка походил-походил и вернулся наконец с семью банками. Она стала выпускать пар, за ним тоже дело не стало, а она нажаловалась Карло, что Пуук принес мало консервов.
Карло снова разозлился, вот Пуук и пришел опять к Чангу, где-то надо спать. Я спросил его, не собирается ли он присоединиться к племени нейтралов вместо мидов, но ему это не показалось смешным.
Что мне было делать? Отослать его назад на улицу? Так он не дотянет до посвящения во взрослые, как называют это миды, когда на груди вырезают свою метку.
Карло скоро утихомирится. Он такой – сначала раскипятится, а потом остынет.
Чанг тут ни при чем. Как парнишке научиться не продешевить при обмене? Только на собственном опыте. Говорить бесполезно, можно только показать.
Правда, и ботинки были не ахти какие, с дыркой. С Чангом-торгашом не до шуток; это его бизнес. А Пуук не сумел сказать «нет».
Пуук подпихнул книгу дальше на полку:
– О чем там она?
– Там говорится: мальчишке-миду лучше не трогать, не то живо окажется на улице.
Он ухмыльнулся. Терпеть не могу эту его улыбочку. Торговцы не должны позволять себе какие-то сантименты.
– Не боюсь я тебя, мистр Чанг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75