Когда я
сообразил, то передал через Кеннеди записку судье Моллисону. Пом-
нишь нашу с ним драку? Тогда-то я и сунул ему записку. Была про-
ведена самая тщательная и безжалостная за многие годы полицей-
ская облава. ФБР ни перед чем не остановилось, ибо погиб Яблон-
ски. Миссис Рутвен и Джин спасены, а твои друзья, Вайленд, арес-
тованы и сейчас выкладывают все, спасая свои шкуры. Последнее -
только предположение, но думаю, оно недалеко от истины.
- Это ты выдумываешь, - просипел Вайленд. Лицо его исказил
страх. Он пытался ухватиться за соломинку. - Тебя сторожили весь
день и...
- Если бы ты мог подняться в радиорубку и увидеть, что ста-
лось с твоим парнем, который пытался помешать мне связаться с ше-
рифом, ты не говорил бы так. ^го Кеннеди дал Ройалу по голове,
именно он втащил его в комнату и исписал расчетами бумаги, лежав-
шие на столе, а я в это время решал свои проблемы. Видишь ли, я
не осмеливался предпринимать что-либо до тех пор, пока не освобо-
дят миссис Рутвен и Джин. Но теперь они уже на свободе.
Я посмотрел на серое лицо этого измученного и загнанного в
угол существа и снова отвернулся - зрелище было не из приятных.
Настало время возвращаться. Я узнал все, что хотел, получил
все доказательства, которые хотел иметь. Я открыл распредели-
тельную коробку, поменял местами четыре провода, закрыл коробку и
включил первый из электромагнитных механизмов сброса балласта -
свинцовой дроби.
Он сработал. Два облака серой дроби промелькнули за иллюмина-
торами обсервационной камеры и исчезли в черном иле на дне. Меха-
низм сработал, но уменьшение веса не дало никакого результата:
батискаф не сдвинулся с места.
Я потянул второй рубильник и сбросил вторую пару контейнеров -
никакого эффекта. Батискаф слишком глубоко погрузился в ил, но
насколько глубоко - я не знал, такого никогда не случалось
раньше, во время испытаний. Я сел и начал прикидывать, не упус-
тил ли чего. И теперь, когда напряжение исчезло, боль снова прон-
зила плечо и рот, не позволяя мне мыслить так же ясно, как
раньше. Я выплюнул пуговицу и рассеянно сунул ее в карман.
- Это действительно цианистый калий? - лицо Вайленда все еще
было серым.
- Не будь дураком. Олений рог лучшего качества. - Я поднялся
и включил еще два рубильника одновременно. Механизмы сработали -
но снова никакого результата. Я посмотрел на Вайленда и Ройала и
увидел, как на их лицах отразился тот страх, который начал охва-
тывать и меня. "Боже,
- подумал я, - как нелепо будет, если после того, что я сказал и
сделал, мы действительно погибнем здесь". Я включил оба двигате-
ля, установил рули глубины так, чтобы они обеспечивали макси-
мальную подъемную силу, включил двигатель барабана буксирного
троса и одновременно нажал кнопку аварийного сброса двух больших
электрических батарей, установленных с внешней стороны батискафа.
Они упали одновременно с глухим стуком, который заставил батис-
каф задрожать, и подняли черное облако ила. В течение двух пока-
завшихся вечностью секунд ничего не происходило. Я делал все что
мог, последняя надежда улетучилась, но еще через секунду батис-
каф дернулся, вырвался из засосавшего его ила и начал медленно
всплывать. И услышал, как Ройал облегченно всхлипнул.
Я выключил двигатели. Мы поднимались медленно, спокойно, на
ровном киле. Периодически я включал электродвигатель барабана
троса, чтобы выбрать слабину. Мы всплыли примерно на сотню футов,
когда заговорил Ройал: - Значит, все это было надувательством,
Толбот? У тебя никогда не было намерения оставить нас внизу? -
злобно прошептал он. Здоровая часть его лица вновь обрела свое
обычное выражение, то есть отсутствие всякого выражения.
- Именно так, - согласился я.
- Зачем тебе все это было надо, Толбот?
- Чтобы точно узнать, где находится сокровище, хотя на самом
деле это было второстепенным. Я знал, что оно недалеко. Государ-
ственное спасательное судно нашло бы его за день.
- Зачем тебе все это было надо, Толбот? - повторил он тем же
монотонным голосом.
- Мне надо было получить доказательства. Я должен был полу-
чить их, чтобы отправить вас обоих на электрический стул. До сих
пор у нас не имелось никаких прямых улик. Все это время ваш след
представлял собой ряд водонепроницаемых отсеков с задраенными
дверями. Ройал убивал каждого, кто мог проболтаться. К сожалению,
не было ни одного прямого доказательства, которым мы могли бы
пригвоздить вас, не было ни одного человека, который мог бы сви-
детельствовать против вас, ибо все, кто мог бы это сделать, мер-
твы. Закрытые двери. Но вы открыли их все сегодня. Страх откры-
вает все двери.
- У тебя нет никаких доказательств, Толбот, - сказал Ройал.
- Только твои слова против наших, а тебе не жить и не свиде-
тельствовать против нас.
- Я ожидал чего-нибудь в этом роде, - кивнул я. - Осмелел,
Ройал, да? Но ты ничего не сделаешь: без меня вы не сможете до-
вести батискаф до платформы. Ты прекрасно знаешь это. А кроме то-
го, у меня есть и прямые улики. В ботинке у меня пуля, которой
был убит Яблонски. - Они быстро переглянулись. - Затрясло тебя? Я
все знаю. Я даже нашел тело Яблонски на огороде. Пуля выпущена из
твоего пистолета, Ройал. Одного этого хватит, чтобы посадить те-
бя на электрический стул.
- Дай ее сюда, Толбот. Сейчас же дай ее мне! - В его глазах
появился блеск, рука потянулась за пистолетом.
- Не дури! Что ты будешь делать с ней? Выбросишь в иллюмина-
тор? Ты же не сможешь избавиться от нее, ты же знаешь это. А да-
же если бы и смог, есть кое-что еще, от чего тебе никогда не
удастся избавиться. Истинная причина нашего сегодняшнего путешес-
твия, причина, которая приведет к вашей смерти.
Что-то в моем тоне достало их. Ройал застыл. Вайленд посерел
еще больше и продолжал трястись. Они почувствовали, - не поняв
почему, - что им пришел конец.
- Буксирный трос, - сказал я. - Там провод микрофона тянется
обратно на платформу. Видите переключатель микрофона? Видите, он
стоит в положении "Выключено"? Сегодня я изменил схему. Он вклю-
чен постоянно. Вот почему я заставил вас говорить. Вот почему я
заставлял вас повторять, вот почему я подтащил тебя, Вайленд,
поближе к микрофону, когда ты делал признания. Каждое слово,
произнесенное здесь сегодня, каждое слово нашего нынешнего разго-
вора дошло до того, кто слушал. Каждое слово фиксируется трижды:
магнитофоном, гражданским стенографистом и полицейским стеногра-
фистом из Майами. Возвращаясь сегодня утром с платформы, я позво-
нил в полицию. Они прибыли на платформу еще до рассвета, что,
возможно, и заставило бурового мастера и инженера-нефтяника так
нервничать утром, когда мы прилетели на платформу. Двенадцать ча-
сов полицейские прятались, но Кеннеди знал
- где. А во время обеда я сообщил Кеннеди твой условный стук. Си-
бэтти и его люди должны были попасться на него, просто обязаны.
Теперь-то уже все кончено.
Они молчали, им нечего было сказать, по крайней мере сейчас.
Им нечего сказать до тех пор, пока все сказанное мной не дойдет
до них полностью.
- Теперь о записи наших разговоров на магнитную ленту,
- продолжил я. - Обычно магнитофонные записи не принимаются су-
дом в качестве доказательства, но эти записи примут. Каждое заяв-
ление, сделанное вами, - добровольное. Подумайте, и вы согласи-
тесь, что это действительно так. Наверху, в кессоне, найдется по
меньшей мере десять свидетелей, которые присягнут, что запись -
подлинная, что записан именно разговор в батискафе. Любой проку-
рор в Соединённых Штатах потребует признать вас виновными, и при-
сяжные наверняка вынесут этот вердикт, даже не уходя на совеща-
ние. Ты знаешь, что это значит.
- Так, - Ройал вытащил свой пистолет. Похоже, у него возник-
ла безумная идея попытаться оборвать трос и уплыть в батискафе на
свободу. - Ну что же, мы ошибались насчет тебя, Толбот. Ты ока-
зался умнее нас. Я признаю это. Ты достиг, чего хотел, но тебе не
удастся дожить до того момента, когда суд вынесет нам свой приго-
вор. Семь бед - один ответ. - Его палец на спусковом крючке нап-
рягся. - Прощай, Толбот.
- Я бы не стал этого делать, - сказал я. - Не стал бы на
твоем месте. Разве тебе не хотелось бы ухватиться за подлокотни-
ки электрического стула обеими руками?
- Слова не помогут тебе, Толбот. Я сказал...
- Загляни в ствол, - посоветовал я. - Если у тебя есть жела-
ние остаться без руки, то ты знаешь, что делать. Когда сегодня
вечером ты лежал без сознания, Кеннеди взял молоток и кернер и
забил в ствол свинцовый цилиндрик. Неужели ты считаешь, что я та-
кой идиот, чтобы пойти с вами в батискафе, зная, что у тебя заря-
женный пистолет? Не бери мои слова на веру, Ройал, просто нажми
на спусковой крючок.
Он украдкой заглянул в ствол, и лицо его перекосила гримаса
ненависти. За один сегодняшний день он использовал десятилетний
запас эмоций. Его лицо выдало его намерения. Я понял, что он бро-
сит в меня пистолет, еще до того, как он сделал это. Я увернулся,
пистолет попал в иллюминатор за моей спиной и упал мне под ноги,
не причинив никакого вреда.
- Но никто не испортил моего пистолета, - жестко сказал Вай-
ленд. Сейчас никто не увидел бы в нем элегантного, слегка напы-
щенного высокопоставленного чиновника. Его лицо, изможденное,
удивительно постаревшее, было покрыто потом. - И ты, Толбот, в
конце ошибся. - Он часто и прерывисто дышал. - Тебе не удастся...
Полузасунув руку под пальто, он выпучил глаза на дуло тяже-
лого кольта, нацеленного ему в переносицу.
- Где... где ты взял его? Это ведь пистолет Ларри?
- Когда-то был. Вам следовало обыскать меня, а не Кеннеди,
идиоты. Естественно, это пистолет Ларри, этого наркомана, кото-
рый заявил, что он твой сын. - Я внимательно следил за Вайлендом.
У меня не было никакого желания затевать перестрелку на глубине
150 футов; неизвестно, что может случиться в результате. - Я заб-
рал у него пистолет сегодня вечером, Вайленд, окало часа назад.
Перед тем, как убил его.
- Перед чем?!
- Перед тем, как убил его. Я свернул ему шею. Издав какой-то
непонятный звук - нечто среднее между
всхлипом и стоном, - Вайленд бросился на меня. Однако его реак-
ция была замедленной, а движения еще более медленными, и он без
звука упал на пол, получив стволом кольта Ларри по темечку.
- Свяжи его, - приказал я Ройалу. В кабине имелся большой за-
пас гибкого шнура, а Ройал не был таким дураком, чтобы спорить в
этой ситуации. Пока он занимался Вайлендом, я выпустил через кла-
пан бензин и на глубине порядка 120 футов замедлил скорость
всплытия. И не успел он связать Вайленда и выпрямиться, как я
ударил его рукояткой пистолета чуть пониже уха. Если раньше мож-
но было вести себя с ними по-джентльменски, то теперь это время
прошло - я настолько ослаб, настолько растворился в этом море бо-
ли, что знал: не смогу одновременно вести батискаф и следить за
Ройалом. Я вообще сомневался, смогу ли довести батискаф.
Мне едва удалось добраться до платформы. Я помнил, как от-
драил люк батискафа в кессоне, как отдал в микрофон нечетким,
прерывающимся и чужим голосом команду закачать воздух в резино-
вое кольцо, как дополз и открыл замок входного люка. Больше я ни-
чего не помню. Потом мне рассказали, что нашли нас всех без соз-
нания.

ЭПИЛОГ
Тихим теплым и солнечным октябрьским днем я спускался по сту-
пенькам здания суда. Ройала только что приговорили к смертной
казни, и все знали, что апелляции или пересмотра дела не будет.
Присяжные, как я и предсказывал, признали его виновным, не поки-
дая зала суда. Процесс занял всего один день. И в течение всего
этого дня Ройал сидел, как каменный истукан. Его глаза были ус-
тавлены в одну точку. Этой точкой был я. Эти пустые, тусклые, хо-
лодные глаза, как всегда, ничего не выражали. Они ни на йоту не
изменились даже тогда, когда обвинитель включил сделанную в ба-
тискафе запись мольбы Ройала сохранить ему жизнь. Они не измени-
лись даже тогда, когда вынесли смертный приговор. Но, несмотря на
всю их безучастность, даже слепой мог бы понять, что они говори-
ли: - "Вечность - это много времени, Толбот. Вечность - это нав-
сегда. Но я буду ждать".
Пусть ждет. Вечность - слишком долгий срок, чтобы беспокоить
меня.
Суд не смог осудить Вайленда, ибо он не дал ему такой возмож-
ности. По пути вверх, из батискафа в кессон, на 170-й ступеньке
он просто разжал руки и полетел вниз. И даже ни разу не крикнул.
Я прошел мимо генерала и его жены. Впервые я встретил миссис
Рутвен вчера, в первый день после выписки из госпиталя. Она ока-
залась очень обаятельной и приятной женщиной и была бесконечно
признательна мне. Они предлагали мне все, начиная от поста на
верхушке пирамиды в нефтяной компании Рутвена и кончая деньгами,
которых хватило бы человеку на полдюжины жизней. Но я только улы-
бался, благодарил их и от всего отказался. В их предложениях не
было ничего, что подошло бы мне. Вся власть и все деньги мира не
могли вернуть мне ушедшие дни. К тому же за деньги нельзя было
купить того, чего я желал больше всего на свете.
Мери Рутвен стояла на тротуаре подле бежевого "роллс-ройса"
отца. На ней было изящное простое белое платьице, которое стоило
не более тысячи долларов. Ее заплетенные в косы волосы были уло-
жены в высокую прическу. Я никогда не видел ее такой очарова-
тельной. Позади нее стоял Кеннеди. Впервые я увидел его в выход-
ном безукоризненно сшитом темно-синем костюме. Увидев его таким
хотя бы раз, трудно представить его в другом виде. Он больше не
был шофером. Генерал знал, что его семья многим обязана Кеннеди и
что невозможно расплатиться с ним зарплатой шофера. И я пожелал
ему мысленно всего лучшего в этом мире - он был прекрасным парнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33