Вас устраивает это, Вайленд?
Его лицо обильно покрылось потом, и он облизнул губы:
- Делай, как знаешь, Толбот.
Я поступил так, как считал нужным: сохранял курс до тех пор,
пока счетчик буксирного троса не показал метров, затем застопо-
рил двигатели и, используя нашу отрицательную плавучесть, кото-
рая при движении компенсировалась поставленными под углом рулями
глубины, начал медленно погружаться. Стрелка глубиномера едва
двигалась. Трос старался задрать нам корму, поэтому каждые де-
сять саженей я ненадолго включал двигатель и вытравливал трос.
На глубине 76 морских саженей наши прожекторы осветили дно.
Здесь не было ни скал, ни кораллов, ни колоний морских губок,
только небольшие кучки сероватого песка и длинные черные гряды
ила. Я вновь запустил двигатели и вывел их на половинную мощ-
ность, компенсировал рулями отрицательную плавучесть и очень мед-
ленно начал продвигаться вперед. Нам потребовалось проплыть
только пять ярдов. Брайсон рассчитал все точно. Когда указатель
длины буксирного троса показал 625 метров, я уловил с левой сто-
роны отблеск чего-то, выступавшего над дном. Это было хвостовое
оперение самолета. Его носовая часть была направлена туда, отку-
да мы приплыли... Я дал задний ход, включил барабан, наматывав-
ший трос, отвел батискаф ярдов на двадцать назад, затем снова дал
передний ход, забирая влево. Добравшись до нужного, по моим рас-
четам, места, дал задний ход и тут же выключил двигатели совсем.
Батискаф начал медленно опускаться. Свободно свисавший гайдроп
коснулся дна, но это не компенсировало отрицательной плавучести
батискафа, как должно было произойти, и основание обсервационной
камеры тяжело плюхнулось в черный ил.
Прошло только пятнадцать минут с того момента, как я уменьшил
поглощение углекислого газа, но воздух в камере уже стал тяжелым.
Ни Вайленд, ни Ройал, казалось, не чувствовали этого - возможно,
они считали, что так и должно быть, а может, просто не обратили
на это внимания - оба были поглощены тем, что можно было увидеть
через передний иллюминатор.
Я и сам был поглощен этим. Сотни раз задумывался я над тем,
что буду чувствовать, как буду реагировать, когда наконец увижу
то, что лежит сейчас полузахороненным в иле рядом с нами. Предпо-
лагал все: злость и ярость, ужас и сердечные боли и, может быть,
некоторый страх. Но ничего этого не было, больше не было. Я испы-
тывал только сожаление, печаль и жесточайшую меланхолию. Возмож-
но, я реагировал не так, как предполагал, потому, что мой мозг
был затуманен болью, но я знал, что не в этом дело. Сожаление и
меланхолия относились только ко мне. Меланхолия была вызвана вос-
поминаниями, которые у меня только и остались; сожаление было со-
жалением человека о себе, безвозвратно потерянном в своем одино-
честве.
Самолет зарылся в ил почти на четыре фута. Правое крыло от-
сутствовало - скорее всего, оно отломилось при падении самолета в
воду. Конца левого крыла также не было, но хвостовое оперение и
фюзеляж были в полном порядке, за исключением изрешеченного носа
и разбитых стекол кабины, которые показывали, как погиб самолет
"ДиСи". Мы находились рядом с фюзеляжем. Нос батискафа висел над
кабиной, и обсервационная камера была не далее чем в шести футах
от разбитых стекол и практически на том же самом уровне. В каби-
не самолета я смог различить два скелета - один, в командирском
кресле, сидел прямо, чуть наклонясь в сторону разбитого бокового
стекла, и удерживался в этом положении пристяжным ремнем, другой,
в кресле второго пилота, сильно наклонился вперед, и его практи-
чески не было видно.
- Красиво, Толбот? Не правда ли - это нечто. - Вайленд,
клаустрофобия которого моментально испарилась, нервно потирал ру-
ки. - Все не напрасно! Все не напрасно! И даже не тронут! Я боял-
ся, что он будет разбросан по всему дну. Для такого опытного спа-
сателя, как ты, Толбот, думаю, это не составит труда? - и не дож-
давшись ответа, он отвернулся, чтобы насладиться видом из иллюми-
натора. - Великолепно! - повторил он снова. - Просто великолепно!
- Прекрасно, - согласился я. Меня даже удивило, насколько
спокойным и безразличным оказался мой голос. - За исключением ан-
глийского фрегата "Де Браак", затонувшего во время шторма около
берегов Делавэра в тысяча семьсот восемьдесят девятом году, это,
вероятно, самый большой подводный клад в Западном полушарии. Де-
сять миллионов двести пятьдесят тысяч долларов в золотых слитках,
изумрудах и необработанных алмазах.
- Да, сэр, - Вайленд позабыл о своих манерах высокопоставлен-
ного чиновника и снова начал потирать руки. - Десять миллионов
двести... - его голос звучал все тише и тише, и наконец он замол-
чал. - Откуда?.. Откуда ты знаешь это, Толбот? - прошептал он.
- Я знал это еще до того, как вы услышали об этом, Вайленд, -
спокойно ответил я. Они оба отвернулись от иллюминатора и устави-
лись на меня: Вайленд - в замешательстве, с подозрительностью и
зачатками страха, а здоровый глаз Ройала был шире, чем я ког-
да-либо видел. - Боюсь, что вы, Вайленд, не так сообразительны,
как генерал, да и я сам в общем-то. Он расшифровал меня сегодня
утром. И я понял - почему. Хотите знать - почему, Вайленд?
- О чем ты говоришь? - прохрипел он.
- Он умный, этот генерал, - продолжал я, будто не слыша его
вопроса. - Увидел, когда мы прилетели этим утром к платформе, что
я прятал лицо только до тех пор, пока не убедился, что среди
встречавших нет некоего лица, а потом уже ни о чем не беспокоил-
ся. Небрежность с моей стороны, признаю. Но это навело его на
мысль, что я не убийца, ведь убийца должен был скрывать свое ли-
цо от любого. Он также пришел к выводу, что раньше я бывал на
платформе и опасаюсь кого-то, кто может узнать меня. И в обоих
случаях оказался прав: я не убийца и раньше бывал на платформе,
например, - сегодня рано утром.
Вайленд молчал - шок от моих слов и грозящие громадные неп-
риятности полностью вывели его из равновесия. Он был слишком по-
ражен, чтобы перевести свои противоречивые мысли в слова.
- Генерал заметил и еще кое-что, - продолжал я. - Когда вы
говорили мне о предстоящей работе, я ни разу не задал вам самых
естественных вопросов: что за сокровище надо достать и на каком
судне или самолете оно находится, ^ если вообще существует. Я ни-
когда не задавал этих вопросов, Вайленд. Снова небрежность с моей
стороны, не так ли, Вайленд? Но ты не заметил этого. А генерал
Рутвен заметил и понял, что есть только один ответ на эти вопро-
сы: я уже знал обо всем.
Пауза затянулась секунд на десять. Затем Вайленд прошептал: -
Кто ты, Толбот?
-Да уж не друг вам, Вайленд, - я усмехнулся, насколько позво-
лила мне больная верхняя челюсть. - Вы умрете, Вайленд, оба. Вы
умрете мучительно и проклянете меня и тот день и час, когда
встретили меня.
Снова пауза. Еще более длинная, чем раньше. Мне хотелось за-
курить, но это было невозможно - одному Богу было известно, нас-
колько воздух уже отравлен. Мы дышали неестественно часто, и пот
начал струиться по нашим лицам.
- Разрешите мне рассказать вам небольшую историю, - продол-
жил я. - Это не сказка, но мы начнем со слов "жили-были".
- Жила-была одна страна, у которой был очень маленький воен-
но-морской флот - парочка эсминцев, фрегат и канонерка. Ма-
ленький флот, правда, Вайленд? Поэтому правители решили удвоить
его. Они располагали хорошими рынками экспорта нефти и кофе. Де-
ла с экспортом шли хорошо, и они посчитали, что могут себе позво-
лить увеличить флот. Заметь, они могли вложить деньги гораздо бо-
лее выгодно, но страна была подвержена революциям, и сила любого
правительства во многом зависела от мощи преданных ему вооружен-
ных сил. "Давайте удвоим наш флот", - сказали они. Кто это ска-
зал, Вайленд?
Он попытался ответить, но у него только хрип вырвался. Он об-
лизнул губы и выдавил: - Колумбия.
- Как это ты догадался? Я поражен. Действительно, это Колум-
бия. Они договорились о поставке нескольких эсминцев из Великоб-
ритании, фрегатов, минных тральщиков и канонерок из США. Эти ко-
рабли были практически новыми, а обошлись им чрезвычайно дешево -
в десять миллионов двести пятьдесят тысяч долларов. Но потом воз-
никло неожиданное затруднение: в Колумбии назревали революция,
гражданская война и анархия. Курс песо за границей сильно упал. В
результате США и Великобритания отказались поставлять корабли за
песо. Ни один международный банк не поддержал Колумбию. В ре-
зультате решили, что платежи будут осуществлены другим способом.
Одно из предыдущих правительств импортировало для промышленных
нужд на сумму более двух миллионов долларов необработанные алма-
зы из Бразилии, которые не были использованы, к этому было добав-
лено колумбийское золото на два с половиной миллиона долларов -
около двух тонн в двадцативосьмифунтовых слитках, а основную
часть платежей составили обработанные изумруды. Думаю, тебе не
надо напоминать, Вайленд, что шахты Мусо в восточных Андах - ос-
новной и наиболее известный источник изумрудов в мире.
Вайленд ничего не ответил. Он достал носовой платок и промок-
нул лицо. Выглядел он совершенно больным.
- Затем встал вопрос о перевозке. Предполагалось, что груз
доставят сначала в Тамна самолетами компаний "Авьянка" или "Лан-
са", но в начале мая пятьдесят восьмого года накануне выборов
всем внутренним авиакомпаниям временно запретили осуществлять пе-
ревозки. Кое-кто из государственных служащих захотели избавиться
от этих денег, дабы они не попали в чужие руки. Они поискали
иностранную авиакомпанию, самолеты которой не летали бы на внут-
ренних линиях, и остановились на "Транскарибской чартерной служ-
бе". Ллойд согласился застраховать переброску груза. На самолет
заполнили фальшивый полетный лист, и он вылетел из Барранкильи в
Тампа через Юкатанский пролив.
В этом самолете летело всего четыре человека, Вайленд: пилот
- брат-близнец владельца "Транскарибской чартерной службы", вто-
рой пилот, выполнявший обязанности штурмана, а также женщина и
маленький ребенок, которых решили не оставлять в стране на слу-
чай, если во время выборов победят не те, на кого ставили, и
выяснится, какую роль сыграла в вывозе денег из страны авиакомпа-
ния.
Они заполнили фальшивый полетный лист, Вайленд, но это не
принесло им удачи, так как один из этих гордых высокопоставлен-
ных гражданских служащих оказался подлецом и твоим человеком. Он
узнал истинный маршрут полета и радировал тебе. Ты находился в
Гаване и все организовал, не так ли, Вайленд?
- Как ты узнал все это? - прохрипел Вайленд.
- Я... был владельцем "Транскарибской чартерной службы". - Я
почувствовал непреодолимую усталость, не знаю, была ли виновата в
этом боль, или спертый воздух, или просто переполнявшее меня ощу-
щение бессмысленности жизни. - Я находился в это время в Белизе в
Британском Гондурасе, но мне удалось связаться с ними по радио -
после того, как они починили передатчик. Они сообщили, что кто-то
хотел взорвать самолет, но теперь я знаю, что это не совсем так -
пытались вывести из строя радиопередатчик, чтобы изолировать
"ДиСи" от внешнего мира. И вам почти удалось это. Ты же не знал,
Вайленд, что с самолетом, непосредственно перед тем, как он был
сбит, вышли на связь. Всего на две минуты. - Я медленно поднял
глаза и внимательно посмотрел на него. - Две коротенькие минуты,
которые означают, что сегодня ты умрешь.
Вайленд уставился на меня. В его глазах застыл ужас. Он хоро-
шо знал, что будет дальше, или ему казалось, что знал. Теперь ему
было известно, кто я; он знал, что значит - встретиться с челове-
ком, который потерял все, с человеком, который больше не знал
значения слов "жалость" и "сочувствие". Медленно, словно это
стоило ему огромных усилий и как бы превозмогая страшную боль, он
повернул голову и посмотрел на Ройала и, возможно, впервые не на-
шел у него поддержки: наконец-то случилось невероятное - Ройал
испугался.
Я повернулся и показал на изрешеченную кабину "ДиСи":
- Посмотри хорошенько, Вайленд, - сказал я спокойно, - посмотри
хорошенько на свою работу и гордись собой. Вот командирское крес-
ло: этот скелет был когда-то Питером Толботом, моим братом-близ-
нецом. Второй скелет - Элизабет Толбот, моя жена. В хвосте само-
лета находится то, что осталось от очень маленького мальчика,
моего сына - Джона Толбота. Ему было три с половиной года. Тыся-
чи раз я представлял себе, как умирал мой маленький сын, Вайленд.
Пули, убившие моего брата и жену, не должны были задеть его. Он
был жив, пока самолет не врезался в воду. Возможно, две или три
минуты самолет, кувыркаясь, падал, и мой мальчик плакал, кричал,
звал маму - он был напуган, - а мама не приходила, и он снова и
снова звал ее. Она и не могла прийти, правда, Вайленд? Она сиде-
ла в своем кресле мертвая. Затем самолет упал в воду. И даже тог-
да, возможно, Джонни был еще жив. Потребовалось, быть может, нес-
колько минут, чтобы самолет затонул - это часто случается, ты
знаешь это, Вайленд, - или в фюзеляже мог остаться воздух, когда
самолет тонул. Сколько прошло времени, пока вода сомкнулась над
ним? Можешь ли ты представить себе, Вайленд, трехлетнего малыша,
плачущего, борющегося за жизнь, - и никого рядом с ним. А потом
плач и борьба прекратились - мой маленький сынишка утонул.
Я долго смотрел на разбитую кабину самолета или мне так пока-
залось, что долго. Когда я повернулся, Вайленд схватил меня за
правую руку. Я оттолкнул его, и он упал на дощатый пол и уставил-
ся на меня широко раскрытыми глазами, в которых стоял панический
страх. Его рот был открыт, дышал он быстро и прерывисто, а тело
его сотрясала дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33