За то, что ты влюблен в Мери, а раз я не могу полу-
чить ее, то никто не получит. За то, что я не люблю полицейских.
Он говорил мне то, чего никогда не сказал бы другому, и я
знал - почему. Мертвые молчат, а я в любую секунду стану мертвым.
Как Герман Яблонски. Яблонски - на глубине два фута под землей,
Толбот - на глубине 130 футов под водой. Хотя какая разница - где
лежать.
- Ты застрелишь меня сейчас? - Я не отрывал взгляда от пляшу-
щего на спусковом крючке пальца.
- Точно - хихикнул он. - В живот, чтобы посмотреть, как ты
корчишься. Ты будешь орать, орать и орать, и никто не услышит те-
бя. Нравится, коп?
- "Ширяла", - мягко сказал я. Терять мне было нечего.
- Что? - не поверил он своим ушам. - Что ты сказал?
- "Наркота", - отчетливо произнес я. - Ты так накачался, что
не соображаешь, что делаешь. Что ты собираешься делать с телом?
Двое таких, как ты, не смогли бы вынести мое тело отсюда, а если
меня найдут в этой комнате застреленным, то сразу поймут, что это
- твоих рук дело, и вздернут тебя, потому что они нуждаются во
мне, и сейчас - еще больше, чем ранее. Ты не станешь любимцем,
Ларри.
Он кивнул с хитрым видом, как будто продумал все это раньше.
- Это правильно, коп, - пробормотал он.-Я не могу застрелить
тебя здесь, правда? А мы выйдем наверх. Подойдем поближе к краю,
там я застрелю тебя и сброшу в море.
- Вот это - другое дело, - согласился я. Мрачноватым было это
соглашение об избавлении от моего трупа, но я не был сумасшедшим,
как Ларри, и питал последнюю надежду.
- А потом они начнут бегать и искать тебя, и я буду бегать и
искать тебя вместе с ними и все время смеяться про себя, думая о
тебе и барракудах и зная, что я - умнее их всех.
- У тебя чудесный ум, - сказал я.
- Как ты теперь заговорил! - Он снова визгливо захихикал, и я
почувствовал, как зашевелились волосы у меня на голове. Он ткнул
Мери ногой, но она не пошевелилась. - Дама подождет, пока я вер-
нусь. Я же скоро вернусь, а, коп? Пошли. Ты первым. И не забудь,
что у меня есть фонарик и пистолет.
-Да уж не забуду.
Ни Мери, ни радист не шевелились. Я был уверен, что радист
начнет шевелиться еще не скоро - кулак и нога мои все еще болели
от удара. Но я не был столь же уверен в отношении Мери. Более то-
го, я не был даже уверен, что она в обмороке - для человека в об-
мороке она дышала слишком быстро и неравномерно.
- Ну, пошли, - нетерпеливо сказал Ларри, ткнув меня стволом в
поясницу. - Давай!
Я вышел из радиорубки и пошел по коридору к двери, которая
вела на продуваемую ветром и поливаемую дождем палубу. Выходная
дверь находилась с подветренной стороны, но через мгновение мы
очутимся на ветру, и я знал, что именно тогда я должен что-ни-
будь предпринять.
Подталкиваемый в спину револьвером, я повернул за угол и чуть
присел, наклонившись вперед. Ларри оказался не готовым к столь
сильному ветру, и дело не в том, что он легче меня, - он шел в
полный рост. Луч фонарика забегал по палубе у моих ног, и я по-
нял, что Ларри потерял равновесие, и ветер, возможно, даже отбро-
сил его назад на несколько футов. Я наклонился еще ниже и бросил-
ся бежать против ветра.
И почти сразу понял, что просчитался. Недооценил силу ветра;
бежать во время такого урагана - все равно что в бассейне с пато-
кой. И я забыл, что ветер, дующий со скоростью 70 миль в час,
сильно сдерживает человека и практически не сдерживает тяжелый
кусочек свинца, летящий из ствола кольта со скоростью 600 миль в
час.
Я отбежал всего ярдов на восемь, когда луч фонарика настиг ме-
ня, и, возможно, ярдов на десять, когда Ларри начал стрелять.
Известно, что гангстеры и громилы - самые плохие стрелки в ми-
ре. Обычно они стреляют с двух ярдов или усеивают все вокруг пу-
лями в надежде, что одна да попадет. Я знал массу случаев, когда
эти парни не могли попасть с десяти шагов в ворота амбара. Но,
может, Ларри не знал об этом, а может, это правило распространя-
лось только на ворота амбаров.
Удар копыта - ничто по сравнению с останавливающей силой пули
45-го калибра. Она попала мне в левое плечо и развернула меня на
360 градусов, прежде чем бросить на палубу. Но именно это спасло
мне жизнь - падая, я почувствовал, как вторая пуля рванула ворот-
ник штормовки. Ларри стрелял не в воздух - он стрелял, чтобы
убить.
И он убил бы меня, пролежи я еще пару секунд. Снова я услы-
шал приглушенный грохот кольта - даже с расстояния десяти ярдов
из-за рева ветра я практически не слышал выстрелов, - и увидел,
как пули высекают искры всего в нескольких дюймах от моей головы,
услышал визг пуль, уходящих рикошетом куда-то в ночь. Но искры
дали мне надежду - значит, Ларри стреляет пулями в стальной обо-
лочке, которыми полицейские стреляют по машинам и закрытым две-
рям. Такие пули оставляют намного более чистую рану, чем разрыв-
ные пули с мягкой головкой. Возможно, попавшая в меня пуля прош-
ла навылет.
Я вскочил на ноги и побежал. Не видел, куда бежал, но меня
это и не волновало - надо было просто убежать. Капли дождя нес-
лись над палубой со скоростью пули и заставляли меня закрыть гла-
за, что радовало меня - раз я был вынужден закрыть глаза, то это
придется сделать и Ларри.
Все еще с закрытыми глазами я налетел на металлическую лестни-
цу, ухватился за нее и, прежде чем осознал, что делаю, взобрался
по ней футов на десять, продолжая карабкаться еще выше. Возможно,
древний инстинкт забираться повыше от опасности бросил меня вверх
по лестнице, но к тому же я надеялся, что лестница ведет на ка-
кую-нибудь платформу, где я смогу отбиться от Ларри.
Это был изматывающий подъем. В обычных условиях, даже при
столь сильном ветре, такой подъем не составил бы для меня труда,
но сейчас я лез с одной действующей рукой. Левое плечо болело не-
сильно: оно онемело, а настоящая боль придет позже, но рука каза-
лась парализованной, и каждый раз, когда я отпускал ступеньку
правой рукой, чтобы схватиться за следующую, ветер сталкивал ме-
ня с лестницы, и я еле дотягивался кончиками пальцев до следую-
щей ступеньки. Затем я должен был подтянуться на одной руке, и
весь процесс повторялся. Ступенек через сорок правая рука и пле-
чо начали гореть.
Остановившись передохнуть, я посмотрел вниз - и, забыв о боли
и усталости, как огромный коала, полез вверх быстрее, чем раньше.
Внизу, у лестницы стоял Ларри и водил фонариком во всех направле-
ниях. Даже с его куриными мозгами догадаться посветить фонариком
вверх было только делом времени.
Эта лестница стала самой длинной в моей жизни. Она казалась
бесконечной, и только теперь я понял, что она - часть буровой
вышки и ведет к площадке, с которой управляют укладкой в стелла-
жи для хранения полутонных секций извлекаемых из скважины бу-
рильных труб. Единственное, что я помнил об этой площадке, - и на
ней нет ограждения, которое только мешало бы рабочему управ-
ляться с трубами.
Ударом, заставившим лестницу задрожать, будто по железной
ступеньке врезали кувалдой, Ларри дал понять, что заметил меня.
Пуля ударилась в ступеньку, на которой я стоял, и на мгновение
мне показалось, что она прошила мне ногу. Поняв, что этого не
случилось, я еще раз глянул вниз.
Ларри лез по лестнице. Я не видел его, но видел порывистые
движения фонарика, когда сжимавшая его рука хваталась за очеред-
ную ступеньку. Ларри лез в три раза быстрее меня. На него это не
было похоже - его никогда нельзя было обвинить в избытке смелос-
ти, значит, он либо накачался наркотиками по уши, либо его гнал
страх - я убегу, и Вайленд узнает, что он пытался убить меня. Но
существовало еще одно объяснение: у Ларри должен был остаться в
пистолете один или два патрона, и он не мог не считаться с этим.
Вокруг меня посветлело. Сначала я подумал, что тьму рассеи-
вает свет предупредительных огней, установленных наверху, но сра-
зу же понял, что ошибся - огни находились футах в ста над моей
головой. Я сделал еще одну короткую передышку, почти полностью
зажмурил глаза от секущих лицо струй дождя и начал пристально
всматриваться в темноту.
Не больше чем в десяти футах надо мной находилась платформа,
на которой светил вправо прожектор. Света было мало. Но я разгля-
дел что-то похожее на кабинку. Тут Ларри посветил вверх, и я уви-
дел, что платформа сделана не из цельного стального листа, а
представляет собой решетку, сквозь которую видны все движения. И
я распрощался с надеждой дождаться на платформе момента, когда
над ней появится голова Ларри и я смогу ногой снести ее с плеч.
Посмотрел вниз: Ларри находился футах в десяти с направленны-
ми на меня фонариком и пистолетом. Я видел слабые отблески света
на стволе и темное отверстие, из которого вылетает смерть. Лег-
кое движение лежащего на спусковом крючке пальца, и это темное
отверстие выплюнет в ночь тонкий и длинный язычок пламени. И Тол-
боту конец. Хоть это и глупо, но мне стало интересно, увижу ли я
это пламя, прежде чем пуля и небытие закроют мне глаза
навсегда... Но потом до меня дошло, что Ларри не собирается стре-
лять - даже он не свихнулся настолько, чтобы стрелять в таком по-
ложении. Мое 185-фунтовое тело смахнет его с лестницы, как муху,
и, спланировав с высоты десятиэтажного дома, наши тела лягут ря-
дышком.
Я снова полез вверх и добрался до площадки. Окажись она из
цельного стального листа, мне вряд ли удалось бы вскарабкаться на
нее при таком ветре - моя единственная здоровая рука скользила бы
по гладкой поверхности до тех пор, пока меня не одолела уста-
лость и я не свалился бы с лестницы. Но как бы то ни было, мне
удалось уцепиться кончиками пальцев за решетку и заползти на пло-
щадку.
Ларри был уже близко. Он махнул фонариком, и я понял его:
отошел к краю, пройдя мимо маленькой кабинки в углу, и стал ждать.
Медленно и аккуратно, не спуская с меня глаз, Ларри забрался
на площадку и выпрямился. Я медленно попятился. Справа едва раз-
личался огромный стеллаж для труб, слева
- край площадки без какого-либо ограждения. Я остановился. Пло-
щадка, похоже, шла вокруг всей буровой вышки, и Ларри устроило бы
спихнуть меня или свалить пулей 45- го калибра с северной сторо-
ны с высоты 150 футов прямо в море.
Ларри подошел поближе. Фонарик он выключил. Неподвижно закреп-
ленный около кабинки фонарь не освещал нижнюю часть тела, но его
света хватало, а Ларри не хотел, чтобы кто-нибудь заметил свет
фонарика, хотя это было маловероятным, и задался вопросом - что
делает какой-то сумасшедший на площадке при таком ураганном вет-
ре и остановленных работах.
Ларри остановился в трех футах от меня. Он тяжело дышал и
по-волчьи скалил зубы: - Иди дальше, Толбот!
Я покачал головой: - Дальше не пойду! - Я почти не слышал его
и ответил чисто автоматически, потому что увидел то, что застави-
ло меня похолодеть. Еще в радиорубке я подумал, что Мери Рутвен
прикидывается, и сейчас точно знал, что не ошибся. Она не теряла
сознания и пошла вслед за нами - показавшаяся над краем площадки
голова с тяжелыми косами снимала все сомнения.
"Дурочка, - подумал я, - чокнутая маленькая дурочка". Я не ду-
мал о том, какой смелости требовал этот подъем в такую кошмарную
ночь, не думал о той надежде, которую дарил мне ее поступок. Я
чувствовал лишь горечь, обиду, отчаяние, но более всего - расту-
щее убеждение, что Мери
- конец.
- Иди дальше! - снова прокричал Ларри.
- Чтобы ты столкнул меня в море? Нет уж!
- Повернись спиной!
- Чтобы ты врезал мне пистолетом по голове, и меня потом наш-
ли на палубе и даже не подумали о нечестной игре?
Мери была уже в двух футах от него.
- Не выйдет, Ларри. Посвети мне на плечо, на левое плечо. -
Вспыхнул фонарик, и я снова услышал хихиканье маньяка: - Значит,
я все-таки попал в тебя, Толбот?
- Попал.
Теперь Мери стояла прямо за его спиной. Раньше я наблюдал за
ней краешком глаза, но теперь посмотрел через плечо Ларри прямо
на нее с надеждой.
- Попробуй еще раз, полицейская собака, - засмеялся Ларри.
Второй раз у тебя это не получится.
Схвати его за шею или за ноги, молил я. Или набрось ему
пальто на голову, но не надо, не надо, не надо хватать его за ру-
ку.
Она схватила его руку, державшую пистолет. Она зашла справа и
схватила его за запястье.
Некоторое время Ларри стоял как вкопанный. Отпрыгни, повер-
нись или двинься он, и я налетел бы на него, как товарняк, но от
неожиданности он окаменел. Рука с пистолетом тоже окаменела -
пистолет смотрел прямо на меня. И целился он мне в сердце.
Затем Ларри свирепо схватился за запястье правой руки Мери
левой рукой, дернул левую руку вверх, правую - вниз и освободил
свою руку с пистолетом. Он немного сместился влево, прижал Мери к
стеллажу для труб и начал выкручивать ей руку - он уже знал, с
кем борется. Волчий оскал вновь появился на его лице. Все это
время он не сводил с меня своих угольно-черных глаз и держал на
прицеле.
Они боролись секунд пять, может, десять. Страх и отчаяние
придали Мери силы, которых она не нашла бы в себе в обычной об-
становке, но Ларри тоже был в отчаянии, и у него было больше сил.
Мери полузадушенно закричала от боли и упала - сначала на колени,
а потом завалилась на бок.
Помогая себе левой ногой, я начал незаметно вытаскивать пра-
вую ногу из ботинка.
- Подойди сюда, коп, - холодно позвал Ларри. - Подойди сюда
или еще немного, и я выверну твоей подруге кисть - тогда тебе
придется помахать ей ручкой.
И он сделал бы это, потому что теперь понимал: девушку все
равно придется убить - она слишком много знала.
Я сделал два шага вперед. Ботинок я почти уже снял. Он ткнул
ствол кольта мне в зубы, один зуб сломался, и я почувствовал во
рту соленый вкус крови из разбитой верхней губы. Я отвернул голо-
ву, сплюнул кровь, но он засунул мне пистолет еще глубже в рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33